Джентльмены удачи

те! Вы что, с ума сошли?! – пытался вырваться Трошкин.

– Отдавай шлем, подлец! Ты Доцент, а я профессор!…
В подмосковном дачном поселке за низким заборчиком стоял летний садовый домик, заваленный до окон снегом. Оттуда доносилась песня:

Стучат колеса, и поезд мчится,

Стучат колеса на ветру-у…

И всю дорогу мне будет сниться

Шикарный город на южном берегу.

Хмырь и Косой пировали за дощатым столом. Перед ними стояла начатая бутылка «Московской» и лежали соленые огурцы на газетке.

– За Доцента! – Косой поднял стакан.

– Да, это тебе не мелочь по карманам тырить, – авторитетно заметил Хмырь. – Теперь тысяч по сто каждому обломится.

Они чокнулись и выпили.

– А что ты с ними будешь делать? – поинтересовался Косой.

Хмырь не ответил, усмехнулся снисходительно – было ясно, что он найдет деньгам достойное применение.

– А я машину куплю с магнитофоном, – размечтался Косой, – пошью костюм с отливом и – в Ялту! – Во все горло он запел:
Я-я-ялта, где растет голубой виноград.

Ялта, где цыгане ночами не спят,

Ялта, там, где мы повстречались с тобой,

Там, где море шумит о прибрежный гранит,

Поет прибой…

В ворсистом пальто и каракулевой шапке пирожком, со спортивной сумкой в руках Доцент медленно шел по тропинке среди заснеженных сосен. Поселок дышал тишиной и покоем, и Доцент, казалось, был покоен и тих, но все до последней клеточки было напряжено в нем…

У калитки он остановился, постоял несколько секунд, потом вдруг резко обернулся: никого…

Доцент быстро вошел в домик.

– Ну? – встрепенулся Хмырь.

– Толкнул? – спросил Косой.

– Толкнул… грузовик с откоса, – пробурчал Доцент, зачем-то отодвигая комод. – Рыбу я ловил.

– Рыбу? – удивился Хмырь. – Какую рыбу? Где?

– На дне. В проруби у лодочной станции…

Доцент достал из-за комода пистолет и сунул его за пояс.

– Пушка! – вытаращил глаза Косой. – Зачем она тебе?

– Ты, Косой, плавать умеешь? – спросил Доцент.

– Куда плавать?

– Ну нырять…

– Это щас, что ли? В такую холодину? Не было такого уговора! Пусть Хмырь ныряет!

– Засекли нас, – серьезно сказал Доцент.

– С чего ты взял? – испугался Хмырь.

– Чувствую. Я всегда чувствую. Расходиться надо. – Он подошел к столу. – Встретимся завтра в семь у Большого театра…

Он взял бутылку и стал пить прямо из горлышка.

– Ни с места! – раздался отчетливый приказ.

– Все! Кина не будет, электричество кончилось! – отозвался Косой и первым поднял руки.
Нам не страшен серый волк,

Серый волк, серый волк!

– пели три «поросенка» в костюмах и масках: в детском саду № 83 шла подготовка к Новому году.

Дети сидели на стульчиках, как зрители, аккомпанировал на рояле Евгений Иванович Трошкин.

– Хорошо, – похвалил он и похлопал в ладоши. Дети тоже захлопали. – Теперь Серый Волк!

Из-за занавеси вышел худенький и робкий Серый Волк и тоненьким голосом затянул:
Я злой и страшный Серый Волк,

Я в поросятах знаю толк…

– Не так, Дима. Вот смотри… – сказал Трошкин, поднимаясь с места.

Он