Повестушки о ражицкой баште

Сторожиха угостит господина управляющего, а тот, наевшись, сделает тонкий намек, что, дескать, неплохо было бы дать ему возможность привезти какую-нибудь живность домой; потом едет в другую сторожку, где опять ест. И там сторожиха опять угощает, а перед отъездом кладет ему в пролетку битую птицу.

Но больше всего хотелось Бегальту съездить в ражицкую башту, так как он был наслышан о поварском искусстве сторожихи Ярешовой.

Говорили, что она превосходно готовит дичь, и это очень воодушевляло господина управляющего. И о жареной баранине была речь, наверно показавшаяся управляющему дивной поэмой, хоть он, конечно, никогда стихов не читывал. И вот управляющий Бегальт, недолго думая, отправился на ражицкую башту. Приказал заложить пролетку, к которой он, вступив в должность, велел приделать сзади нечто вроде сундука, туда кучер укладывал полученные в подарок съестные припасы, и поехал, предвкушая чудное угощение, приготовленное приветливой ражицкой сторожихой.

Встреча с баштырем Ярешем имела совершенно официальный характер. Сторож не очень кланялся, так же как и сторожиха.

- Я приехал познакомиться с вами, лично вас узнать, - сказал управляющий, усаживаясь на стул, предварительно окинув его быстрым взглядом: выдержит ли он тяжесть его тела?

- Господин управляющий, не угодно ли закусить? - предложила сторожиха.

- Гм, закусить?.. Что ж, не возражаю, - ответил управляющий, с удовольствием поглядывая в окно на гусей, уток и прочую живность, начиная с хохлатых кур и кончая цесарками, которых он тоже очень любил.

- У вас тут домашняя птица, гуси, утки, - задумчиво промолвил он, обращаясь к Ярешу. - Я очень люблю гуся, если зажарен как следует. Вы, я слышал, отлично готовите птицу… Ах, вон и цесарки! Очень вкусно с лапшой. Н-да, куры у вас что надо.

«Ишь, какой прыткий», - подумал сторож, слушая речи толстого управляющего.

- В том поместье, где я прежде работал, приказчики тоже разводили цесарок, гусей, уток и всякую птицу. Приеду куда-нибудь - угощают, а домой еду, кучер говорит: «Мне, барин, на козлах даже не повернуться. Я весь гусями да утками обложен. Это, говорят, к столу вашей милости». Да и приказчицы кое-чего приносили. Ну, понятно, я в долгу не оставался. Никого не допекал. И меня любили.

«Эге! - подумал Яреш. - Ну, меня на это не поймаешь».

А управляющий продолжал сладким голосом, словно вспоминая о чем-то необыкновенно прекрасном.

- Бывало, только приедешь куда-нибудь, сейчас же спрашивают: «Чего угодно покушать?» - «То и то», - отвечаю. И не пройдет и часа, как на столе появляется все, что я назвал.

Управляющий похлопал себя по животу и вздохнул.

- Да, просто насильно заставляли. «Объемся», -говорю. И, поверьте, частенько приходилось расстегивать жилет. А при отъезде опять: «Пожалуйста, вам того-сего», к кучеру в пролетку.

- В Кестршанах я слышал, - начал он, помолчав,- что ваша жена замечательно готовит баранину; никто так не умеет жарить баранину на вертеле…

Он опять помолчал.

- Шашлык из баранины - мое любимое блюдо, - сказал он, поглаживая жилет. - Надо заранее сообщать о своих вкусах. Скажу дома: «Хочется мне баранины на вертеле», - и всю неделю у меня отличное жаркое. А поросят у вас нет? - вдруг спросил он. - Если есть, продайте нам несколько штук для стола. Очень я люблю поросятину. Ежели поросенок хорошо зажарен, так можно сказать, все в тебе от радости играет. Расскажу я вам один случай. Как-то раз говорю одному приказчику в имении, где управляющим служил, вот как вам сейчас: «Продайте мне поросенка!» - «Никак не могу», - отвечает и тут же на другое речь перевел. А через несколько дней сам приходит на кухню и приносит двух поросят. «Ах, плут вы этакий, - смеюсь. -Сказали ведь, что не можете продать. Почем же они?» И знаете, что он мне ответил: «Для вашей милости ровно ничего».

Управляющий Бегальт думал, что сторож Яреш засмеется, но ничуть не бывало.

- Будьте добры, господин управляющий, осмотрите сторожку. Требуется ремонт, - сказал Яреш.

- Как-нибудь в другой раз, - ответил управляющий и продолжал любезным тоном: - А в этом поместье неплохо, сторожа, видно, люди признательные.

- Они выполняют свои обязанности, - ответил Яреш.

Тут вошла сторожиха и поставила перед управляющим жареную курицу и бутылку пива.

«Начало хорошее,- подумал управляющий, принимаясь за еду. - Правда, жареная курица возбуждает аппетит, странно, что сначала подали курицу. Но, верно, у них такой обычай».

Когда он съел курицу и выпил пиво, хозяйка убрала со стола.

«Наверно, будет скатерть менять,- подумал управляющий, поглаживая жилет. - Судя по курице, сторожиха в самом деле хорошо стряпает. Надо думать, остальное будет не хуже».

Он мог бы просидеть так до вечера. Прошло полчаса, а больше ничего не подавали. «Еще не готово», - подумал он и решил нарушить получасовое молчание:

- Курица была отличная.

- Чем богаты, тем и рады, - ответил Яреш. -А вот я, к примеру, курицу не очень люблю. Мне больше по вкусу копченое мясо с горохом и капустой, которое у нас нынче на обед. Если б вам угодно было подождать нашего простого обеда… А мне надо посмотреть, как там косари косят… Может, угодно со мной?..

«Копченое мясо с горохом! - удивился управляющий. - А я-то думал…»

- Ну, вам надо работать. Да и я вспомнил, что должен еще кое-что посмотреть, - промолвил он и вышел не прощаясь.

Отъехав от сторожки, он спросил у кучера:

- Сторожиха ничего тебе с собою не дала, Волешник?

- Ничего,- ответил тот. - Куда прикажете, сударь?

- В судомержскую башту, - приказал управляющий, глядя в свою записную книжку, где накануне писал: «Судомерж, три утки к столу».

Ныне он сделал новую пометку: «Ражицкая башта, баштырь - смутьян». Эта краткая запись означала: «Погоди, я тебя проучу».

Управляющий Бегальт был рассержен: с ним еще никогда не случалось ничего подобного.

«Я покажу тебе ремонт, - думал он, вспоминая слова сторожа: «Будьте добры, осмотрите сторожку. Требуется ремонт».

«Жареная курица да бутылка пива! И даже ни разу не назвал меня «ваше благородие». Ишь ты: «Требуется ремонт!» Будешь знать, кто я такой! Этакая мразь - и против меня. Ну, ничего, скоро встретимся!»

Через неделю управляющий Бегальт приехал опять в ражицкую башту и с тех пор зачастил туда. Он приезжал неожиданно, то утром, то вечером, и всегда ему что-нибудь да не нравилось.

- Категорически запрещаю вам держать гусей и прочую живность, - сказал он однажды. - От них убытки.

- Разрешите, пожалуйста, - стал просить сторож. - Князь мне позволил, а если от них кому убыток, так только мне: они пасутся на лугу, который я арендую; но у меня есть пастух, чтобы за ними смотреть.

- Они причиняют вред полям, - уперся толстый управляющий.

- Поле принадлежит крестьянам, - ответил сторож, - и если б даже моя птица причинила им убыток, я с ними полажу.

- Они жрут рыбу и рыбью икру, - привел управляющий последний довод: гут уж возражать как будто нечего.

- Прошу прощения: гуси не едят ни рыбы, ни икры. Я их этому не учил, - возразил толстяку сторож.

В следующий раз управляющий заметил возле сторожки стога.

- Вы здесь живете помещиком! - ехидно усмехнулся он.

Он решил любым способом мстить Ярешу. Запрещал ему то одно, то другое, рассчитывая, что тот в конце концов пошлет что-нибудь к нему на кухню. Но не вышло.

- Всех сторожих знаю, - говорила жена управляющего, - только ражицкой никогда не видала.

И Бегальт то и дело наезжал в ражицкую башту, ища благовидного предлога, чтоб отомстить.

Вдруг всех баштырей Противинского поместья оповестили, что управляющий помер и им надо идти на похороны.

Божовский баштырь потом рассказывал:

- Таких похорон давно не было. Собрались все служащие, директор, рыбные сторожа, приказчики, лесники - словом, яблоку негде упасть. Полгода не пробыл управляющим - отдал богу душу. По обычаю нам, сторожам, гроб нести. Но тут случилось такое, что не часто увидишь. Покойный управляющий толстяк был, сами знаете. Так вот из-за толщины своей он в гробу лопнул. Гроб протек, и страшно завоняло - ну, сами понимаете… Никто не хочет нести. А Яреш говорит: «Давай, Йозеф, понесем». И мы понесли. Все просто диву давались. Смотрите, мол, каков Яреш! Управляющий слышать о нем не хотел, все время на ножах были, а как Яреш хорошо поступил.