Попутчики(СИ)

      — Ой, спасибо! — обрадовалась женщина, сложила зонт и, подхватив ребёнка, залезла в машину. — Мы на автобус опоздали, а следующий через сорок минут. Нам до "Рабочего", тут не далеко, по пути. Правда, Юленька?

      Новые пассажирки устроились на самом большом диване. Женщина очень тепло всем улыбнулась и поздоровалась, а вот девочка смотрела на всех букой.

      — Имейте в виду, это не моя мама. Это соседка наша, тётя Люся, — отчеканила Юленька и скрестила руки на груди. — Наконец-то как нормальная принцесса на карете до дома доеду, а то всё на автобусе да на автобусе.

      Ворчливая девчушка заставила всех улыбнуться и немного разрядила обстановку, а тётей Люсей сразу заинтересовался Кузьмич. Такие дамы всегда вызывали у него восхищение: немного за тридцать, статная, зеленоглазая шатенка в цветастом платье с глубоким вырезом, кровь с молоком, а не женщина, Андрей и тот втихаря посматривал на новую спутницу. Кузьмичу это сразу не понравилось, и он решил приструнить конкурента:

      — А что это ты, Андрюша, всё сумку к себе жмёшь? У тебя там что, мильон, что ли?

      Все с интересом уставились на бандита, даже Степан глянул в салон и прислушался к разговору. Андрей сурово посмотрел на болтливого деда и буркнул:

      — А если три. Тебе-то что?

      — Ого! — удивилась Ксюша вытягивая шею и рассматривая объёмную сумку. — Правда, что ли?

      — Да на кой тебе столько? — Кузьмич аж подпрыгнул. — Послушай меня, от денег одна беда! Вот был у нас в посёлке Пашка Малёк, хороший парень, безотказный. Так вот, выиграл он в лотерею сто пятьдесят тысяч и всё, спился человек. За пять месяцев сгорел. Ни жены, ни детишек после себя не оставил, только "Запорожец" старый.

      — Ой ну надо же, парня-то как жалко, — вздохнула Люся, казалось, у неё даже слёзы навернулись.

      — Это от тупости всё и от палёной водки, — съязвила Ксюша.

      — Да Бог с тобой, маленькая ведьма! — возмутился Кузьмич. — У нас в сельпо хорошая водка, сам на праздники беру, — а потом заговорщицки зашептал Андрею:

      — Ты эти деньги лучше людям раздай, вот нам например.

      — Точно! — обрадовалась Ксюша. — Я бы тогда смогла в Токио съездить.

      — Пф! — покачала головой Юленька. — Я понимаю там, дров на зиму или домик в садовом товариществе. Ну, или конфет.

      — Вот, правильно ребёнок говорит! — поддакнул Кузьмич. — А то Токио. Ты нам лучше скажи, Ксюша, куда это ты одна путь держишь?

      — Из пионерлагеря я, дедуль, сбежала, — нахально ответила Ксюша. — Не прижилась я там, настоящий лагерь строгого режима.

      От этих слов Андрей нервно заёрзал и снова прижал сумку к груди.

      — Я лучше к бабушке поеду.

      — Ну точно Красная Шапочка, — хохотнул дед. — И корзинка, вон, есть. А ты волков в виде всяких козлов не боишься? — прищурился Кузьмич. — А то была у нас в деревне Катерина Кудыкина, видная девка, гордая, тоже одна ходила от дома до коровника. Тогда помню к нам в деревню киношники из Германии приезжали, говорили, ищут русский колорит, исконную красоту, понимаешь. Так вот, один немчик всё за Катериной ходил, ухаживал, а потом, когда фашисты эти уехали, на следующий день и Катерина наша пропала. — Люся охнула и закачала головой, мол, ужас-то какой. — Уж искали её и в милицию заявление подавали, нет нигде. Правда, мужики говорили, что в документальном кино её потом видели, порнотическом, кажется, в главной роли, — Степан с бандитом засмеялись. — А что? У нас вся деревня смотрела. Я, правда, не видел, у дочки был, — обиделся Кузьмич. — Уж не знаю, она в том кине была или нет, но факты на лицо – ходила одна, да пропала. Слышь, Красная Шапочка?

      — Да не боюсь я никаких козлов, — заявила Ксюша и достала из корзинки увесистый булыжник. — У меня вот что есть. Как дам по башке, мало не покажется.

      Все притихли и с опаской покосились на девушку, кто знает, что у этих эмо в голове.

      — Ты не Красная Шапочка, — вдруг закричала девочка. — Красная Шапочка красивая и добрая, а ты – нет, и пирожков у тебя нет, булыжник только.

      — А с чего ты взяла, что она была добрая? — нехорошо улыбнулась Ксюша. — Из-за неё, между прочем, волка убили. Ты что же, — девушка прищурилась, — не любишь животных?

      В глазах ребёнка задрожали слёзы и Степан уже приготовился к детской истерике, когда дед спросил:

      — Стёп, сынок, а это не нам сигналят-то?