Дачная история

Когда немного спала вода, Лазарь приплыл на лодке к своему саду и за голову хватился: домик поплыл по течению, и весь труд его пошел прахом.

Пришлось переждать, пока Днепр войдет в свои берега, подсохнет почва, и все начинать сначала.

Лазарь страшно переживал. Жена и теща радовались, надеясь, что уж теперь он наверняка перестанет заниматься глупостями, наконец-то возьмется за ум и оставит в покое свой злосчастный участок.

Но рано они ликовали.

Нужно было знать характер садовода, чтобы решать – оставит он свою затею или нет.

Засучив рукава, он опять с новой силой взялся за труд.

У него уже накопился немалый опыт, и работа принесла свои плоды.

Наконец-то он построил дачу – маленькую деревянную хибарку с крошечной верандой. Зашумел вокруг сад листвой, появилась надежда, что наступающим летом можно будет с семьей поселиться на даче и вкусить плодов своего огромного труда.

И в самом деле. Четвертая весна началась необычно: дружная, радостная.

Молодые вишни и яблоньки покрылись жемчужным цветеньем – серым, белым, розовым, красным, любо-дорого было смотреть. От острых запахов наш садовод опьянел. Голова кружилась. Сердце радовалось, когда он смотрел на окружающее весеннее великолепие.

Говорится ведь в народе, что человек, посадивший за свою жизнь хоть одно дерево, заслуживает всеобщую любовь и уважение людей, ну, а если человек посадил несколько десятков деревьев и бесчисленное количество всевозможных ягодных кустов, то он заслужил не только любовь и уважение людей, но долголетие, славу!

Такой человек, говорят мудрецы, заслуживает, чтобы его на руках носили.

И Лазарь был на седьмом небе от счастья!

Подумайте только: он дожил до счастливого дня, когда созрели фрукты, покраснели у изгороди вишневые деревья, появились плоды еще зеленых слив, поспели ягоды – одним словом, все, что твоей душе угодно. Он погрузил на машину раскладушку, несколько стульев, шкафчик, кое-какую утварь и переехал на свою дачу, которая пахла свежей стружкой и спелыми плодами.

Ничего, думал он, его домочадцы не хотят с ним переезжать, ничего, скоро прибегут. А пока что он поселится здесь на все лето, и отсюда можно каждое утро ездить на работу. Придется, правда, просыпаться раньше обычного, но это не беда!

Приехав на дачу, распахнул окно и поставил раскладушку. Он растянулся во всю длину, вкусив свежесть микроклимата, и почувствовал себя, как в раю.

Кто был ему под стать?

Соседи по саду не только ему завидовали, но и восхищались: как же, своими руками создал такой чудесный уголок!

Товарищи по работе ему не меньше завидовали – упорство и настойчивость таки взяли свое.

Узнав о том, что дача получилась на славу, жена не знала, куда деваться, не могла мужу в глаза смотреть. Она себе даже не могла представить, как переступит порог дачи. И что скажут о ней люди: «Вот ведьма, пришла на готовенькое…»

Обе невестки, которые тоже немало потешались над затеей упрямца, теперь сожалели об этом. Они тут же взяли бы детишек, коляски, немудреное свое хозяйство, помчались бы в сад, и сами бы подышали дивным воздухом, и детей напоили бы кислородом. Но стеснялись. Что скажет свекор – раньше, когда надо было помочь, они его высмеивали, а теперь…

К тому же обе невестки были в ссоре и жить вместе на даче величиной с гулькин нос – это все равно, что в одной собачьей будке поместить злющую кошку и нервную собаку.

Пока Сокол жил один и чувствовал себя неплохо.

После работы он приезжал сюда, отдыхал, работал. Но не успел он как следует отоспаться, прийти в себя, как на него нагрянула беда.

Возвращаясь как-то с работы, он увидел возле калитки пожилую женщину с двумя детьми, сидевшую на чемоданах и узлах.

– Вы, – говорит она, – Лазарь Сокол?

– Я, – отвечает он, – Лазарь Сокол. Чем могу служить?

– Я от тети Лизы, которая живет в Ворошиловграде, ваша, значит, родственница. Приехала к вам ненадолго. Пока, значит, ребятишкам надо будет в школу…

И, заметив растерянный вид дядюшки, который эту рослую женщину никогда и в глаза не видел, стала ему объяснять, кем она ему доводится.

– Тетя Лиза видит, что мне с детьми некуда деваться на лето, а у нас невероятная жара и пыль, так она говорит: поезжай к дяде Лазарю, он как раз построил себе дачу; человек он душевный, встретит тебя с распростертыми объятьями, примет, как родную сестру. Очень гостеприимный, говорит, человек, любит, когда к нему приезжают. А тут как раз врачи сказали, что мне и деткам необходим свежий воздух, фрукты. Я вижу, что у вас тут настоящий рай… Если б знала, давно бы приехала и тетю Лизу взяла бы с собой, и свою подругу с ребенком, очень хорошая у меня подруга… На будущий год, живы будем, непременно опять приедем сюда. Веселее нам будет.

Как очумелый стоял бедный Сокол, выслушивая эту тираду, ломая себе голову, откуда взялась эта родственница по линии тети Лизы. Он эту женщину, да и тетю Лизу, кажется, ни разу в жизни не видел. Еще больше он был удручен, что она прибыла к нему на все лето и что на будущий год снова заявится сюда, да еще с подругой.

«Да, нечего сказать, – думал он с ужасом, – перспективы у меня богатейшие».

Он потерял дар речи. Только молча глядел на эту рослую суетливую женщину. А она уже втащила свои чемоданы и узлы в дом, передвигала стулья, раскладушку, развязывала свои вещи и жаловалась на то, что дом мог бы быть чуть попросторнее. Ведь это же черт знает что, нет ни шкафа, где повесить одежду, ни серванта, а куда девать посуду? Да и диванов она не видит, одна лишь раскладушка, как в казарме… Как же это так, неужели нельзя было построить еще одну-две комнаты, чтобы и ему, хозяину, было где голову преклонить, где бы ночь скоротать.

Лазарь Сокол еще не успел прийти в себя после страшного шока, как увидел, что малыши, – шестилетняя девчонка и восьмилетний мальчуган-озорник – уже лазали по деревьям, ломали неокрепшие ветки и творили черт знает что.

Неудобства очень раздражали родственницу из Ворошиловграда. Не нравилось и то, что гастронома нет поблизости. И она всучила растерявшемуся садоводу кошелку и послала его в ближайший – за два километра – гастроном за покупками. Одним воздухом и хорошим приемом ни она, ни дети сыты не будут.

Когда, изнуренный жарой, он возвратился с полной кошелкой домой, гостья указала ему место в саду, где он мог бы сложить какую-нибудь печку, чтобы можно было готовить пищу. А когда стемнело, она ему заявила, что уж как-нибудь перемучается на раскладушке, но для детей ему необходимо сколотить более сносную постель…

Он покорно выполнял все ее просьбы, приносил воду, сложил печурку из кирпича, соорудил постели для ребят, которых с первой минуты возненавидел, увидав, как они лазают по деревьям и безжалостно ломают ветки.

Какой же выход был у него?

С болью и тоской он распрощался со своей раскладушкой, которая ему так хорошо служила все эти дни, и примирился с тем, что до осени ею будет пользоваться родственница.

Да, положение хуже губернаторского!

Хозяину дачи пришлось взять свою старую, помятую солдатскую шинель и с горем пополам устроиться в углу верандочки, на земляном полу.

Только благодаря своему ангельскому характеру он молча повиновался, выполняя все приказы родственницы. Что ж поделаешь, думал он, когда на него обрушилась такая неприятность!

Одно его только тревожило: он никак не мог вспомнить, что это у него за родственница и откуда она свалилась на его голову.

И еще одного не мог понять: откуда эта женщина узнала, в каком городе он живет и что он построил дачу? Вот дознается жена, что гости приехали, будет хохотать до упаду, не говоря уже о детях и товарищах.

Да, стоило столько лет трудиться, чтобы вырастить садик и сколотить себе жилье!

Вторая драма разыгралась чуть попозже – невестки помирились и решили перебраться с детишками на дачу, но оказалось, что им некуда деться, для них места не оказалось.