Чудо на переносице

Захаров поблагодарил и ушел, а Вика подумала: «Нет, я ошиблась. Тот, который с хвостом, называется совсем по-другому — «тамбурмажор»…» И она побежала к Малайскому, который был круглым отличником. Малайский посмотрел на старосту группы обалделыми от дополнительной литературы глазами.

— Что такое «форс-мажор»? — задала вопрос Вика,

— Это управляющий в аристократических имениях, — не задумываясь, ответил отличник. — Подобные вещи, Тараскина, изучают в рамках начальной школы!

Тараскина хмыкнула и ушла, а Малайский подумал: «Нет, я ошибся! Тот, который управляющий, называется «мажордом»…» И он побежал на консультацию, которую проводил доцент Ананасов.

Ананасов любил проводить консультации и экзамены, потому что к ним не надо было готовиться. Он привычно отвечал на вопросы, как вдруг Малайский поднял руку и спросил:

— Скажите, «форс-мажор» — это кто? Ананасов нахмурился.

— Однако, Малайский, ваш вопрос наталкивает меня на нехорошие мысли, — сказал доцент. — Я всегда считал, что вы более эрудированы… Думается, товарищи, не стоит тратить время на подобную чепуху? Прекрасно. У кого другие вопросы?

На экзамене Ананасов сказал Захарову, который всё же успел прочитать восемь томов собраний сочинений малоизвестных классиков:

— Ну, голубчик, материал вы знаете неплохо… А теперь ответьте на дополнительный вопрос: «форс-мажор» — это кто?

Захаров улыбнулся:

— Это капельмейстер — с хвостом!

«Кто бы мог подумать», — смутился Ананасов и поставил студенту пятерку. А после экзамена доцент пошел в библиотеку, взял словарь и прочел:

Ананасов рассмеялся и, входя в кабинет ректора, сказал:

— Ну и форс-мажор у меня был сегодня на экзамене! Ректор посмотрел на него поверх очков и подумал: «Какой все-таки эрудит у нас Ананасов!»

ЧУДО НА ПЕРЕНОСИЦЕ

— Вениамин, — сказала Катенька (она всегда называла меня только полным именем), — Вениамин, — сказала она, — по большому знакомству я достала для вас импортные очки.

Я был тронут. У меня на глаза навернулись слезы. Мне всегда не хватало женской заботы, и теперь я нашел ее в лице Катеньки.

— Спасибо, — проговорил я с нежностью. — Только, знаете, мне очки не нужны. Как шутил один мой приятель, у меня зрение двести процентов: сто в одном глазу и сто в другом!..

— Это неважно, — ответила Катенька. — Главное, что такие очки имеются только у трех человек в Союзе: телевизионного комментатора, одного засекреченного изобретателя и теперь у вас. Разве это не говорит само за себя?

Очки действительно были великолепные: большие, с голубоватыми стеклами в блестящей металлической оправе — они напоминали красивую латиноамериканскую бабочку.

— Примерьте, — не унималась Катенька, — я прошу вас, примерьте!

Если такая очаровательная женщина, как Катенька, меня о чем-нибудь просит, я не могу долго сопротивляться. Латиноамериканская бабочка вспорхнула на мою переносицу. Мир стал голубоватым и расплывчатым, словно отраженный в реке. Очертания Катеньки тоже размылись, и от этого она стала еще интереснее.

— Чудо, чудо! — захлопала в ладоши она. — Вас теперь не узнать, Вениамин! Теперь вы стали именно тем мужчиной, о котором я мечтала всю жизнь!

От прилива чувств и от слабой ориентации в пространстве я упал на колени. Катенька что-то мне протянула. Я дотронулся: это были ее прелестные пальчики.

— Дорогая! — прошептал я со страстью. — Милая! Будьте моей женой!

— Я согласна, Вениамин, — ответила она еле слышно, и я почувствовал на затылке ее горячие поцелуи.

Вскоре мы расписались. Поскольку в очках я не мог понять, что кругом происходит, Катенька повсюду водила меня за руку. «Осторожно, ступенька, — говорила она. — Сейчас — налево, потам — направо… Стой. Теперь говори «Да!» и надевай мне на палец обручальное кольцо. Осторожно! Ты едва не надел его на палец моей подруги!.. Вот теперь правильно… Идем к машине. Поехали…»

На свадьбе было много гостей, но все они представлялись мне странной голубоватой массой. Гости звенели рюмками, танцевали и выкрикивали «Горько!», а Катенька целовала меня, притянув к себе за лацканы пиджака.

Потом началась наша семейная жизнь. К очкам я еще не привык, и поэтому всем руководила моя маленькая женушка.

— Вениамин, — говорила она, — мы покупаем импортный гарнитур. Еле наскребла у родных и знакомых две с половиной тысячи…

— Но Катенька, — возражал я, — этот гарнитур мне совсем не нравится.

— Ты его плохо разглядел, — поясняла жена. — Поверь мне: это сказка Венского леса, и к тому же она имеется только у пятерых в Союзе…

— Вениамин! — говорила она в другой раз. — Мы покупаем автомобиль. Папа устроит вне очереди.

— Но Катенька! В городском транспорте безопаснее…

— Это пусть тебя не волнует. За рулем буду сидеть я. И вообще мне надоело твое недовольство по каждому поводу. Все тебе не нравится! Женился бы на другой, если так! — и она собиралась заплакать.

— Ну, хорошо, хорошо, — говорил я. — Успокойся. Мы сделаем все, как ты хочешь. В конце концов тебе же виднее…

Через год я освоился в очках настолько, что мог самостоятельно прогулять нашу собаку. Через два года я уже мыл без посторонней помощи автомобиль, а через три — научился готовить обеды, завтраки и ужины.

И вдруг случилось несчастье. Катенька резко затормозила машину, я покачнулся, латиноамериканская бабочка слетела с моего носа и разбилась вдребезги. Стало непривычно светло. Я огляделся. Рядом со мной, за рулем, сидела незнакомая крашеная блондинка с нагловатыми глазками.

— Кто вы? — спросил я.

— Перестань хамить, — сказала блондинка голосом Катеньки. — Если при распределении земельных участков нам достанется какой-нибудь завалящий, я от тебя уйду. Учти это, Вениамин!

Потом я и она оказались в музее с полированными полами и дорогой мебелью.

— Где мы? — снова спросил я.

— Дома, дома! — разозлилась моя нервная спутница. — Нечего таращить глаза, словно ты это видишь впервые!

Мне сделалось одиноко и грустно. Захотелось купить билет на поезд и уехать куда-нибудь далеко-далеко…

Но через день Катенька достала мне новые очки, еще красивее и сильнее прежних, и все опять стало в жизни на свое место.

МЕХАНИЧЕСКАЯ СВАХА

1990 год. Электронное бюро брачных знакомств. Мрамор, стекло, неоновый свет, чистота, кондиционированный воздух. Нежная музыка. За пультам сидит программистка ЭВМ в белом халате. Это рыжая крашеная особа с усталыми глазами.

ПРОГРАММИСТКА (нервно). Следующий!..

Короткая пауза. За дверью слышится сдержанный шум, но никто не входит.

ПРОГРАММИСТКА (еще более раздражаясь). Что там такое? Следующий!

Дверь слабо приоткрывается. В проеме видно взволнованное лицо Филистратовой.

ПРОГРАММИСТКА. Вы, что ли, следующая?

ФИЛИСТРАТОВА (неуверенно). К-кажется…

ПРОГРАММИСТКА. Ну, в чем тогда дело? Чего вы там труситесь? Решили найти мужа — входите, не решили — будьте здоровы! У меня рабочий день кончается!

ФИЛИСТРАТОВА. Видите ли, я… Это такой ответственный шаг в жизни…

ПРОГРАММИСТКА. Слушайте, давайте без лирики! Какие у вас там шаги — ответственные, безответственные, — нас ие касается. Никаких нервов не хватит! Что за народ такой? А еще говорят: клиент всегда прав! Да какой, к черту, прав, если они сами не знают, чего хотят… Ну? Вы еще не вошли?

ФИЛИСТРАТОВА (поспешно). Уже вошла… Скажите, девушка, а он будет хороший?

ПРОГРАММИСТКА. Кто?

ФИЛИСТРАТОВА. Ну… мой будущий муж…

ПРОГРАММИСТКА. Гарантий никаких не даем. И вообще сейчас конец квартала, жених некондиционный пошел…