Как Бобры на Лося ходили (СИ)

- Да-а, - говорю, - у деда не так было…

- И-и, - всхлипнул Хорь, - потонуло ружьишко! И Сова, видать, с ним! И «продУхты»!

Стали мы сову кликать. Глотки сорвали, а без толку. Хорь насупился и давай сук ломать.

Я говорю:

- Чего это ты?

- Ничего, - говорит, - я Лося этого задушу.

Выломал дубину и мы пошли. А кругом - вода, коряги торчат, вон и Реку уже видно.

- Оп, - Хорь говорит, - разлилась, что ли?

Смотрим - торчит сосёнка ободранная посреди воды, а на ней - наша старая ворона кукует.

- Эй! - кричим, - Сова! Слазь, давай, вот.

- Не могу, - говорит, - снимите меня, родненькие!

- Ну что, Хорь, давай плот вязать…

Взгромоздились на лесину, отчалили.

Подгребаем.

- Эх, верёвки нет, - сокрушается Хорь.

- Есть. - Сова клювом стучит. - Тут чего нет только.

Глядим - а кругом добра плавает! И покрышки и дрянь разная. Хорь верёвку - цап и кричит:

- Сова, - кричит, - лови!

Сова поймала.

- Привязывай!

Сова привязала.

- Да не туда, к себе привязывай!

- А зачем? - спрашивает.

- А ты не спрашивай! Вяжи вот, и всё!

Сова привязала.

- Ну, Бобёр, дёргай!

Мы с Хорём дёрнули. Сова только - у-у-ух - и в воду ушла. Я её, курицу мокрую, за верёвку вытащил и говорю:

- И как это тебя угораздило?

- Не знаю, - говорит, - вы куда-то делись, а я как полечу куда-то пузом вверх, полечу - ужас! Ну, забралась со страху и думаю - а слазить-то как?

- Ладно. - Хорь сказал. - Всё одно на ту сторону надо.

И дубиной своей погрёб. Это он так на себя командование взял. Мы на лесине сидим, дрожим, а над нами тучи собираются.

- Потонуло ружьишко наше… - это я Сове говорю.

А она сидит, глазом луп-луп, огорчается.

Ружьё Сова когда-то припёрла. Откуда у Совы этой ружьё, мы с Хорём всё пытали-пытали, да так и не вызнались. Молчит, только странно так смотрит. Мы уж его потом берегли всячески: ружьё, оно ведь какая вещь - раз пальнул - и всё, собственно.

Да вот не уберегли, да…

А ветер крепчает, волна поднялась уже, и кажется нам, что никакие мы не моряки, а самые что ни на есть сироты. Дождь пошёл, гром грянул - и началось светопреставление.

- Мама! - кричу.

Вцепились только в бревно, и ну нас болтать, всё равно как бельё стираемое. Смотрим: камень большой, а мы на него несемся, что есть мочи и благим матом орём: а-а-а!

Трах! Бабах!! Кря!!!

И лежим это мы на камне - жалкие обломки кораблекрушения. Молнии сверкают, волны хлещут и вода поднимается!

Тут Хорь кричит:

- Глядите - плывёт кто!

И верно: совсем рядом голова большая виднеется.

- Урра-а!!!

Голова губастая ближе подплыла, Хорь и спрашивает:

- Ты кто будешь-то, благодетель?

А голова говорит:

- Лось.

Мы так и сели.

- Лось? - говорим. - А рога где?

- В бороде, - отвечает, - весна же.

- И что? - говорю.

- Что, что… Сбрасываю.

- Ах, ты… - захрипел Хорь и дубину поднял. - Ах ты, подлец…

Замахнулся и в воду - бултых! Ветром сдуло. А Лось обиделся.

- Дураки вы, - сказал и дальше поплыл.

Хорь на камень полез злой - отплёвываться.

- Ну, погоди, - шипит, - гнида, ещё доплаваешся…

Вдруг Сова запричитала:

- Ай-яй-яй, батюшки! Что ж делать теперь будем? Ты зачем, гад, Лося спугнул?!

Смотрю: а вода уж до верха самого добралась.

- Ну, - говорю, - вот она, смертушка!

Задрал голову, гляжу в небо, каюсь. Туч клочки носит, а между них ворона дурная шарахается, всю картину, тля, портит.

Тут меня осенило:

- Мама родная! Сова, - кричу, - ты же, так тебя-перетак, птица!!! У тебя ж крылья есть!!! А ну, неси нас отседова, в бога-душу-мать, блин!

Сова глазами - хлоп-хлоп.

Хорь дело просёк, ухватил её за хвост и кричит:

- Лети, дура! Ну, лети, миленькая! А?

Сова сконфузилась:

- Да я не знаю… Мне это…, неудобно как-то.

- Я те дам - неудобно!!!

И мы полетели. Поначалу неудачно весьма, потом Сова разошлась, крыльями машет - аж дух захватывает. Мы с Хорём ногами болтаем, песни поём разные.

Так и летели: над Лесом Тёмным и над Болотом. Низко, правда, но всё равно - хорошо. А как Поле кончилось, Хорь орёт:

- Всё! - орёт, - всё! Посадку давай!

Мы на землю - шлёп, отряхнулись, и домой пошли. Идём мокрые, молчим и друг на дружку не смотрим.

Я покашлял и говорю:

- Слушай, Сова. А чего раньше не летала?

- Не знаю, - вздыхает та, - вы как-то всё пешком-пешком, ну и я тоже…

Тут Хорь встал и говорит тихо:

- Гляди-ка, рога!

И точно: лежат себе рога. Видно, Лось проходил, сбросил.

- Ну, - говорим, - Сова. Бери теперь, вот уж.

А Сова говорит:

- Ну их!

- Нет, - говорю, - это нам за страхи такие мзда. Логическое, так сказать, завершение.

Постояли мы, взяли рога и пошли вприпрыжку…

VI

Да. И вот, значит, сидим это мы у меня дома: Я, Хорь и Сова. Хорь тому с час назад глянул хитро, да с бадьёй из подпола вылез.

И вот сидим мы: Сова глаза таращит стеклянные, Хорь кружкой стучит - обниматься лезет, дрова трещат, за окном ветер воет, а я раз в двадцатый наяриваю на баяне ''Яблочко».

- И-и… - говорит Хорь, - сыграй!

- Эта… - говорю, - может, другого чего сыграть?

- Нее… - И сгребает нас осоловелыми ручищами: меня, стаканы, Сову. - Не-е, играй! А то душа радуется, что ли…

кОнЕц.

Зоил Постепенный (Ялта, 1958).