Так все и было..., или рассказы бывалого одессита

Мой монолог прерывается горестным воплем тети Мани:

— 400 рублей????

— Вы извините, но, поймите меня правильно, а если я не отремонтирую эту клавишу, куда я дену эту коробку? Огурцы в ней держать или помидоры?

И тут заключительный аккорд, момент истины, магическая фраза:

— И что еще хорошо, что деньги он мне передал с собой, ровно 400 рублей.

Впечатление, как и ожидалось, неотразимое. Волшебная власть денег — наличных денег, действует, как мы все с вами не раз убеждались, безотказно:

— У вас с собой?

-Да.

— С собой деньги у вас?

Я вынимаю деньги и кладу на стол. Тут повисает пауза. 

Дядя Шурик, который на протяжении всех наших встреч постоянно находился в одной и той же неподвижной позе, чем вызвал у меня полную уверенность в том, что он не ходит, вдруг резво вскакивает, хватает эти деньги и кричит тете Мане:

— Четыреста!!! Отдай ты ее уже!

— Послушайте, вы знаете, что, — добившись своего, я уже начинаю переигрывать, — может, вы подумаете, может, не надо! А вдруг вам еще удастся ее продать за 4000 рублей...

— Какие 4000??! Кому эта поломанная клавиша нужна??? Я тебе говорил!!! — кричит он на Маню, — я тебе говорил!!! Я тебе говорил: не бери в секонд—хенде!

— Как в секонд—хенде??? — настает мой черед подбирать отвалившуюся челюсть. Но они меня не слышат.

— Я тебе говорил, у русских не бери! У русских никогда ничего не бери! Говорил?

— Так он же сказал, что мы, русские, никогда друг друга не обманываем! — оправдывается тетя Маня.

— Кто? Кто русских не обманывает? Ты веришь этим евреям? Я же тебе сказал, что у Мойши в этой лавке ничего брать нельзя! — разоряется дядя Шурик.

— Подождите, — встреваю я, обращаясь к тете Мане, — вы же рассказывали, как вы в Америке...

— Да, что вы слушаете этого поца? — не дает мне даже договорить разъяренная хозяйка. — Шурик закрой рот!!! Что ты здесь кричишь? Короче...! Забирайте клавишу и идите!

Они продолжили между собой ругаться, а я тихонько стал одеваться, притом очень медленно. Взял тихонько клавишу.

— Ну, ладно, — говорю я, — я вас выручил. Но, знаете что, давайте договоримся так: а вот если все-таки я ее не починю, вы вернете мне 400 рублей?

Тут гнев тети Мани обратился в мою сторону, и она стала кричать на меня:

— Послушайте, почините — не почините, уж как-нибудь 

продадите ее за 400 рублей!!

— Ну в принципе,— говорю я,— разве что, если вставить туда внутренности от нашей, советской йоники...

Они меня совершенно не слушали. Размахивая руками и брызжа слюной, они были целиком поглощены выяснением отношений. Причем комическое зрелище представляла собой эта пара: подпрыгивающий и старающийся дотянуться до носа тети Мани щуплый дядя Шурик со всклокоченными волосами, очень похожий на потрепанного бойцовского петушка, и оправдывающаяся великанша, зло вытягивающая шею вниз, к уровню противника, похожая на шипящую дородную гусыню.

— Я тебе говорил, у Мойши ничего не бери?! Там все поломанное! Что Мойша может тебе продать? Что?? «Евреи друг друга не обманывают»... Какое мы друг друга не обманываем? Ты этим евреям веришь, которые уехали туда 20 лет назад ?! Сволочи! Подонки!

— Так меня же твой брат туда отвел!

— Мой брат? Да, гавнюк этот мой брат! Он еще заработал

на мне!

В общем, мне ничего не оставалось, кроме как тихонечко извиниться и уйти.

Спустя неделю я продал эту клавишу. Вернее, мы продали вдвоем со старым спекулянтом Целиком. Целик — это кличка, он старый биржевик, его многие знают. В общем, мы продали эту клавишу за 1600 рублей.

Прошла еще неделя. Вдруг стук в дверь ко мне, рано утром — в 6 часов. Я открываю дверь — стоит тетя Маня с дядей Шуриком.

— Что такое? — спрашиваю я. — Что случилось? Что вы так рано? Как вы меня нашли?

— Мы вас так искали! Мы всю биржу спрашивали, где вы,

что вы!

— Да что такое? Что случилось?

— Вы представляете себе?! Такой ужас, такой ужас!

— Что такое?

— Мы же эту клавишу брали не для себя, а для внучика! Внучек, его тогда не было — он был в гостях в России, в Воронеже. Сейчас он приехал вместе с моей дочерью, и я ему показала картинку, которая у меня осталась от этой клавиши. И он стал так плакать, так плакать!! Он так расстроился, попал в больницу, у него нервный шок, у него началась рвота, позвоночник, печень. Врачи говорят, что состояние его практически безвыходное. Он лежит в реанимации неделю, у него в легких трубки, в носу трубки, и вообще, везде...

— Так в чем же проблема?

— Он же так расстроился из-за этой йоники! У него же такие маленькие пальчики, он хотел этими пальчиками играть на ней. Что делать? Я не знаю что делать! Я возьму канат, я повешусь!

Дядя Шурик топтался рядом и все время трагически повторял: «Да, да, да...». Больше он ничего не говорил.

— Ну, хорошо... — Я, честно говоря, не знал, что говорить, и усиленно пытался что—либо сообразить. — Ну-у.... Раз такая ситуация, конечно...

— Вот, я, кстати, 400 рублей вам принесла. — Деловито вмешалась в мой поток сознания тетя Маня. — Вы не подумайте, что мы какие-то...

— Да, но, понимаете... — я лихорадочно развивал мысль. — Конечно, если ребенок так лежит, в таком состоянии — в реанимации, в коме...из—за этой клавиши... Делать нечего... Тут только единственный нюанс. Мы же ее отремонтировали, и потратили... Вы ж помните, сколько я сказал? 700 рублей на ремонт.

— Да, проблем нет. Мы дадим 400 + 700, т.е. 1100 рублей.

— А...Ну, вопросов никаких нет. Ну, там ничего, что там микросхемы стоят наши от телевизора, некоторые от магнитофона?

— Не-е, нам все равно.

Видимо, они с кем-то проконсультировались, и поняли, что оказались полными профанами. Так что надо было мне сроч

но «разруливать» создавшуюся ситуацию, и я, стряхнув остатки сна, включился в импровизацию:

— Ну, хорошо. Только я-то ее продал. Вот тому инвалиду, который играет.

— Так можно же к нему подъехать, к тому инвалиду? Забрать у него?

— Да, в принципе можно... Но он сейчас играет на свадьбе.

— Какая ж свадьба? Сегодня ж среда!!

— ...Правильно, сегодня среда,...а цыгане свадьбу делают в среду—четверг. — (Это чистая правда! У них нет субботы, воскресенья. И как я вовремя сориентировался!) — И, как только он отыграет свадьбу — я ж не знаю, куда он к цыганам поехал на свадьбу, — як нему приду.

— Хорошо, а когда это будет?

— Так, сегодня среда. Потом четверг, вы придите в пятницу.

Они приехали ко мне в пятницу, опять рано утром, опять вдвоем.

— Ну что, как дела?

— Все в порядке, нормально. Только, вы знаете, единственный момент какой: свадьба цыганская, поэтому, к сожалению, там произошла драка. Поножовщина страшная была! И, представляете, у вас какая-то клавиша заколдованная, что ли? Потому что, что негры, что цыгане...видно, из-за белого цвета! В общем, этот инвалид оборонялся этой клавишей, и тоже ударил цыгана. Но вы негра аккуратно ударили, и только половина октав не работала, а он ударил сильно, и клавиша переломилась пополам. Теперь она из двух половинок, но если вас устроит, я ее принесу обязательно.

Тут она задумалась, они с дядей Шуриком отошли. Тихонько посовещавшись, подошли ко мне и говорят:

— Ну, хорошо, пополам, так пополам!

— Не, ну, вы не переживайте,— начал я утешать их,— я ее склею, все как положено, снизу шину положу. Все нормально сделаю.

— Ну, ладно. Когда прийти?