Так все и было..., или рассказы бывалого одессита

— А сколько вы за нее хотите?

Она, очевидно, ждала именно этот вопрос, потому что ответ выпалила отрепетировано, на одном дыхании, с победным видом глядя на свое сокровище:

— Я за нее хочу 3000 рублей!

— А почему 3000 рублей?

— А потому, что у вас на бирже парень вынес продавать такую же...

У нас, действительно, был такой Вася Гусев, главный «спекулянт» на бирже. И у него такая клавиша была, но он ее продавал за 1800 рублей. Его цена всегда считалась самой высокой — выше

ее не было. Поэтому ссылка на Васю в вопросе ценоустановления заинтриговала меня:

— Но он же продает ее за 1800 рублей, почему же вы 3000 хотите?

— Так она же БЕЛАЯ! — В тоне, глазах, позе и всей необъятной фигуре тети Мани выражается неподдельное изумление моим непониманием очевидного. Нет, ну я, конечно, понимаю, не тупой... У Васи — темно-синяя. Но за 1800. А тут — белая. Это же...! Значит, надо за 3000!

— Ну да, — говорю, — в принципе разница есть...

Не чувствуя энтузиазма в моем голосе, тетя Маня, как говорится, перешла к решительным действиям.

— Знаете что, вот мой адрес. Давайте вы ко мне вечерком придете. Ну, что мы тут, на улице в подворотне стоим?! Вы ее спокойно посмотрите, подумаете...

Я согласился. Часам к семи вечера я пришел к тете Мане в дом. Это был небольшой такой флигелек в стареньком дворике на Молдаванке, с маленькой верандой. Зайдя, я сразу же увидел пожилого мужчину в кресле, укутанного пледом, небольшого роста, щуплого. Он представился мужем хозяйки, назвал себя дядей Шуриком и сообщил, что они только приехали из Америки. Разговаривая, он сидел как-то неестественно неподвижно. У меня создалось впечатление, что у него что-то с ногами. Я прошел в комнату. Встретившая меня тетя Маня развернула еще раз эту клавишу, я ее тщательно осмотрел.

— И что, она 3000 рублей не стоит? — спросила тетя Маня с вызовом и удивлением, почему я не поддерживаю этого. Казалось, она была непоколебима в своей решимости продать инструмент именно за эту цену

— Нет, понимаете... — запнулся я. Мне пришла одна мысль... Наверное, ее непререкаемость пробудили во мне какой-то спортивный интерес, и для себя я решил, что обязательно эту клавишу куплю. Но, если она хочет её продать за супердорого, то 

я куплю её за супердешево — ну наверное, раз в 10 дешевле. И дело было не в меркантильном вопросе, хотя, впрочем, почему бы и не... Мною овладел настоящий спортивный азарт, и я задумал очень серьезный оперативный план.

— Вы знаете, я скажу честно, я человек откровенный и не буду лукавить... Эта клавиша стоит больше!

Она посмотрела на меня квадратными глазами:

— Больше?

— Да, больше! Она стоит...4000 рублей.

— Да, я так и знала! Я так и знала, что она стоит действительно больше! — От моего откровения тетя Маня пришла в сильнейшее возбуждение, отчего её голос прерывался. На меня она смотрела восторженно, очевидно, свято уверовав в мои порядочность и бескорыстие.

— Ну, видите, я же не буду вас обманывать. Никакого подвоха здесь нет. Только вот я у вас купить её не могу, потому что она мне просто не нужна. А вообще-то, она стоит реально 4000 рублей.

Я это сказал целенаправленно: она с этой клавишей будет приходить на биржу, полагал я, и требовать за неё, естественно, 4000 рублей на том основании, что «вот мне специалисты сказали — 4000». И так, месяца через 2—3, она обязательно позвонит мне, потому что у нее никто за эти деньги ее не купит, поскольку самая дорогая такая клавиша стоит 1800 рублей, это потолок.

Я уже собрался уходить.

— Ну что ж вы, даже чаю не попьете? — предложила мне тетя Маня.

— Ну, может... — хотел уже было отказаться я, но потом передумал. За окном уже стемнело, и возможность почаевничать показалась привлекательнее похода в темноту. ( Конечно, отсрочка ничего не меняла, идти-то все равно придется...)

Мы вышли в кухню, где сидел дядя Шурик. Тетя Маня приготовила чай и поставила на стол мацу с медом.

— Будете?

— Да. — я отломил немного мацы и выпил чаю.

— Я вас не просто посадила попить чай, — задушевно начала тетя Маня. («А я типа совсем не понимаю, что задержала-то ты меня ради чего-то!») — Я вам сейчас расскажу все-все, вообще, чтобы вы понимали. Вы — человек, который разбирается! Я хочу, чтобы вы поняли, как эта фоника мне досталась, и какие «ужасные кошмары» и «кошмарные ужасы» мне пришлось пережить, чтобы её получить.

Я непонимающе на нее посмотрел. «Странно, — думаю,— какие «кошмарные ужасы» можно в Америке, в Нью-Йорке пережить?! И как это может касаться клавиши, если там эта игрушка продается в любом магазине, мало того, просто в ларьке». Однако, заинтересовавшись её сообщением, спрашиваю:

— И что же там у вас произошло?

— Я иду, гуляю со своими родственниками по Бродвею,— начала она рассказ,— и вдруг бежит просто на нас толпа: крики какие-то по—английски, негры, белые... И все вокруг тоже начинают бежать. Эта толпа наваливается на меня! Она меня сминает и начинает нести, нести, нести... Родственники потерялись, я не знаю, где они, и куда эта огромная толпа меня несет. Я не понимаю, что происходит. Я начинаю пугаться,...я начала кричать! Я даже думала, что меня сейчас будут насиловать.

Но я смотрю на ее рост 1.90, на ее вес килограмм 140—150 и не понимаю, чего она может бояться вообще! По моему предположению, толпа должна была завернуть в сторону или, как минимум, бежать от нее... Но, похоже, тетя Маня была мастером интриги. Её эмоциональный рассказ, живописные подробности и интригующая нереальность повествования произвели на меня впечатление. Мое желание уйти испарилось, и я

стал слушать ее рассказ. С понимающим взглядом и киванием головы я стал проникать в суть её «кошмарного ужаса».

— Меня несли, несли... — продолжала тетя Маня. — В итоге эта толпа меня внесла в какой-то магазин. В этом магазине тоже начался жуткий шум, крики, я ничего не понимаю, меня толкают. Вдруг ко мне подбегает какой-то человек и говорит по-английски «номер». Я ему качаю головой, что я ничего не понимаю — он берет мою руку и на ладони ручкой пишет «112». Ну, мне страшно и непонятно, что происходит, но, тем ни менее, просто боюсь уйти. Иди знай, что там будет происходить?! Толпа, крики, шум... Думаю, лучше я буду тут в магазине, ведь меня уже даже пронумеровали. Эта толпа двигается, крики, шум, в итоге я вижу перед собой какой-то прилавок, и маленькая негритянка, в белом халатике рабочем, выдает какие-то вещи. Я смотрю, что это вроде бы какой-то музыкальный инструмент. Слава Богу, что впереди меня оказался наш, соотечественник. Он говорит:

— Не переживайте! Как вас зовут?

— Тетя Маня.

— А вы откуда?

— С Одессы!

— А я с Москвы. Вы не переживайте, все нормально, не бойтесь. Это вам повезло. Сейчас здесь дают йоники. Это самая последняя разработка. Эти йоники, они стоят сумасшедшие деньги, но сегодня их дают. То есть, их можно купить, их реально невозможно купить, потому что за ними гоняется вся Америка. Они в ограниченном экземпляре, они выпускаются, чуть ли не 300 клавиш в мире всего в год!

— А что же это мне написали «112»?

— Это ваш номер очереди.

— Как очередь? Я думала, что это только у нас, в Советском Союзе.

— Не-е-ет, вы что?! То есть, так обычно здесь очередей, как правило, нет. Но эти йоники, они же уникальные, за ними все просто охотятся, их же просто не достать!

Толкотня, ругань, но так как нас пронумеровали, очередь как-то двигается. Наконец, мой соотечественник берет фонику, затем беру я, и негритянка что-то говорит и машет рукой. Я его спрашиваю:

— А что она сказала?

Он говорит: