Белая кость

Горшков с проверяющими также настороженно прислушивались в ожидании. Шум нарастал. Толпа приближалась, и Кедров про  себя решил, что это конец. Светлые, можно сказать, и удачные годы службы на глазах превращались в черные пятна суровой действительности.

Гул оборвался с тяжелым ударом в дверь флотского прогара, открывающего проход. Первыми в кубрик, отталкивая друг друга, с гоготом ввалились наши «герои» — старшины: Рогов и Проскурин. Остальная толпа напирала сзади, но, узрев в  помещении  проверяющих, смолкла и откатилась. Закрыв дверь кубрика. Старшины, «срубив» ситуацию замерли и вытянулись перед главкомом. Тот молча в упор через очки рассматривал бравых старшин.

— Командир, твои орлы? — продолжая смотреть на старшин, спросил Горшков у Кедрова.

— Так точно, товарищ главнокомандующий.

Все присутствующие, казалось, обратились в слух. Даже в коридоре наступила звенящая тишина.

— Такие здоровые! Наверно спортсмены? — обращаясь, как бы к старшинам продолжал уточнять Горшков.

— Так точно! — услышали все молодцеватый ответ главстаршины Рогова.

— А чем занимаетесь? Боксом, борьбой или штангой? — не отставал дотошный  главком.

— Никак нет!  В основном ПЕРЕКУРАМИ!  — не моргнув глазом, все  так же молодцевато  выдал Рогов.

Напряжение, которое начало было спадать, с новой силой ударило в командирское темя.

«Что ж он гад творит?» — пронеслось в голове Кедрова.

Адмиралы, удивленные подобной дерзостью переглядывались, пряча улыбки в ожидании реакции Горшкова. А главком, как бы пропустив дерзость мимо ушей, не меняя выражения лица, продолжал настойчиво уточнять.

— Так почему вы такие здоровые? Сибиряки, наверное?

— Так точно!  — все  так же лихо отчеканил Рогов.

— А откуда? — продолжал уточнять главком.

— Из-под Москвы!

Главком улыбнулся, он все же понимал юмор, да и настроение с утра у него было не для разносов. Увидев улыбающегося Горшкова, окружающие тоже засмеялись и, даже стали высказывать шутливые комментарии. Через минуту главком с прежней серьезностью опять спросил, обращаясь к Рогову:

— Вообще-то как живете? Какие трудности? Есть ли вопросы ко мне, как Главнокомандующему ВМФ?

— Живем отлично, товарищ главком, изучаем новую технику. Скоро начнем ее осваивать в море — все так же бодро отвечал Рогов.

— Ну, а среди матросов все так настроены. Или встречаются пессимисты, которые не до конца верят в технику, или, может, кому-то не нравится  служба на подводных лодках?

— Никак нет, товарищ главнокомандующий, таких нет!

— Ну, а вы, хорошо понимаете, о чем я вас спрашиваю, что в виду имею? — не унимался  главком.

— Оптимисты, товарищ главнокомандующий, это те, которые, будучи в лесу, стараются слушать кукушку, ну, а пессимисты это те, кто в лесу всегда слушают дятла.

Ответ Рогова явно понравился. В подтверждении этого в унисон главкому дружно рассмеялись все присутствующие,  и даже Кедров позволил себе улыбнуться.

Горшков встал, показывая подчиненным, что работа окончена, и неспешно двинулся к выходу.

Внезапно свалившаяся на голову капитана 3 ранга Кедрова проверка, заканчивалась вполне успешно. А, глядя на вздымавшие легкую пыль отъезжающие машины, он вдруг подумал, что, наверное, в службе, как и в жизни, нет ничего приятнее, чем пыль от   колес отъезжающей комиссии.

18 ноября 2003 г.

Курсовая задача

Подводная лодка выходила в море на отработку задачи Л-2 «Организация плавания ПЛ».

Задача была положена, поскольку в последнее время на корабле прошла плановая модернизация, да и экипаж получил молодое пополнение взамен демобилизованных моряков.

Закончили приготовление, швартовые команды суетились на надстройках, командир убыл к оперативному дежурному за последними данными по району плавания, инструктажем и окончательным разрешением на выход.

Все шло как обычно, только командир БЧ-5 капитан-лейтенант Дима Крепский мучался нехорошими предчувствиями. Вроде не первый год на флоте, а никак не совладать с «морской болезнью». Правда, укачивался он не «в усмерть», но мучился изрядно, хотя и старательно это скрывал.

Перед выходом нештатный финансист, коим являлся корабельный доктор, пользуясь какими-то ему одному известными связями, получил деньги на экипаж. Выдал практически всем, кроме Крепского. Тот во время «раздачи слонов» занимался матчастью, был занят и денег своих не получил.

«Выдам позже, — решил про себя док. — Все равно в море идем».

Прибывший от ОД командир подтвердил разрешение на выход, забрался на мостик и отдал команду сниматься со швартовых. Развернув лодку на выход из гавани, он вызвал по «каштану» центральный пост и передал приказание:

— Механик, объявите по трансляции, что в период перехода корабля в полигон ожидается усиление северного ветра. До выхода из «огражденной» (огражденная волноломом часть гавани) все имущество по отсекам еще раз проверить на крепление по-штормовому. Ожидается сильная бортовая качка.

Получив приказание с мостика, механик сразу же передал его по «циркуляру» и, поставив у «каштана» старшину команды трюмных, возлег на рундук с инструментами и стал морально готовиться к обещанному командиром шторму.

В этот момент, воспользовавшись минутой затишья, к нему «подкатил» док.

— Сэр, Вы деньги получать будете или как?

Слово «деньги» произвело оживляющий эффект. Механик моментально открыл глаза и, явно проявляя живой интерес к вопросу, уже с улыбкой спросил:

— Док, ты фокусник. Что за деньги? Неужели получка за январь?

Подчеркнуто соблюдая английское хладнокровие и выдержку, док ответил:

— Нет, сэр! Это ваша Нобелевская премия за август, сэр!

Продолжая сохранять горизонтальное положение, механик поспешил выразить восхищение:

— Надо же, на неделю раньше срока!? Ну, ты, док, и жучара!

— Ладно, мех, раз уж так вышло, включай свой гормон радости и начинай считать!

Доктор бросил на живот Крепскому его получку:

— Считайте, сэр!

И механик приступил к счету, не спеша, лежа спиной на рундуке и периодически слюнявя пальцы. Окончив это приятное дело, он смежил очи и, явно кайфуя, изрек:

— Ничто так не укрепляет веру человека в будущее, как предоплата! Вроде деньги небольшие и счастье приносят нам, мужикам, только временно, но нервную систему укрепляют, это точно!

— Ну, а теперь я тебе ее буду портить, — строгим тоном произнес корабельный врач, совмещавший с этой должностью ответственные обязанности парторга. — Вы, Крепский, коммунист или как? Взносы сдавать думаете, или за вами опять неделю ходить придется?

При этом лицо механика исказилось, словно от приступа хронической зубной боли.

— Ну, ты садист, докторюга, похлеще моей жены! Ей сразу отдай, тебе отдай, ну ни минутки не даете себя Рокфеллером почувствовать!

— Коммунист Крепский, прошу не путать супружеский долг с партийным! — с надлежащей долей серьезности, наставительно изрек доктор.

Все, кто находился в ЦП и стал свидетелем «сцены», начали давиться со смеху. Обиженный командир БЧ-5 резко вскочил на ноги и заорал на сразу притихший отсек:

— Хватит ржать! Лучше отсек готовьте «по-штормовому», а то сейчас всем дам прохохотаться: и партийным, и антифашистам!!!

После чего решительно двинулся по лодке проверять исполнение отданного им приказания…

Партвзносы он, разумеется, заплатил. Принимая от него деньги, доктор язвительно прошептал:

— Да не слепятся стенки вашего кошелька, сэр!

За что сходу был послан куда подальше...

До полигона «Л-33» лодка шла около пяти часов. Как и обещал прогноз, северный ветер изрядно помотал корабль, слегка оморячив молодой призыв. На подходе к полигону командир прошел по кораблю, решив самолично ознакомиться с обстановкой в отсеках и, в особенности, состоянием молодых матросов. Плохое крепление имущества «по-штормовому» позволило стихии в ряде жилых отсеков поставить все «с ног на уши». В неописуемой смеси по отсекам валялись рассыпанные шахматы, домино, шашки и личные вещи, обильно смоченные, к тому же, содержанием матросских желудков.