Ироническая проза ч.2

 И мы ехали.

 Но та поездка, о которой я хочу рассказать сегодня, пришлась не на студенческую юность, а на "школьные годы чудесные". Одноклассникам она запомнилась особо: пожалуй, никогда прежде они не совершали так много глупостей за столь короткое время. Во-первых, они напились молока... Да-да, жирного деревенского молока, две 50-литровых фляги которого сердобольные колхозники привезли прямо в чисто поле, чтобы попотчевать юных "бойцов трудового фронта". Повторяю: жирное деревенское молоко привезли в чисто поле, где панорама обзора ограничивается лишь линией горизонта, а далеко-далеко на северо-западе узкой бровкой виднеется чахлый лесок. До леска не дошёл никто...

 Ладно, не будем о грустном и незабываемом - тем более, что я и ещё двое моих друзей при этом не присутствовали и в угощении деревенским молоком участия не принимали - нас откомандировали на центральную усадьбу колхоза, чтобы подготовить место ночлега. Ну, а одноклассники... Их трудно винить: они ведь всю жизнь до этого пили только синенькое жиденькое молочко из магазина. Они ж не знали, какие могут быть последствия от употребления натуральных, экологически чистых продуктов... Жалко ребят.

 Вечером следующего дня к нам, расположившимся после работы в центре поля, в ожидании грузовика, который должен был доставить нас в деревню, к месту нашего ночлега, подъехали деревенские пастухи. Человека четыре или пять их было, и сидели они верхом на ладных лошадках знаменитой "будённовской" породы - а вслед за ними, по убранному нами полю, шёл небольшой - голов в тридцать или сорок - табун лошадей. Пастухи были, примерно, наших же лет - а подъехали они к нам с одной лишь целью: разжиться куревом. Нет, это была вовсе не попытка спровоцировать нас на драку - просто, у парней, действительно, кончилось курево. Вот они и подъехали к нам.

 Курящие в нашем классе были, поэтому просьба табунщиков была тут же удовлетворена. Парни - наши и деревенские - не торопясь, закурили, и, слово за слово, завязалась у них беседа: деревенские интересовались, кто мы и откуда, да из какой школы, потом вдруг выяснилось, что кто-то из них кого-то из наших через кого-то ещё, вроде, даже знает (ибо, сам Иркутск - это, всего лишь, маленькая деревня) - одним словом, у нас установился с деревенскими межцивилизационный мир и полное взаимопонимание.

 И тут вдруг, один из наших одноклассников, Андрей по прозвищу Длинный, вдруг начал проявлять интерес к конскому поголовью колхоза. Он любил пустить пыль в глаза, этот Длинный: был он законченным снобом и пижоном, если уж говорить честно... Вот и в тот вечер - видимо, решив продемонстрировать перед "дерёвней", а заодно, и перед нами, свою "крутость", Андрей, с видом заправского лошадника, стал поглаживать одну из лошадок по морде и нести какую-то чушь насчёт того, что высшее счастье для настоящего мужчины - вскочить на коня, и мчаться, мчаться вперёд...

 - Да ты на лошади-то когда нибудь сидел? - с недоверием спросили его деревенские.

 - Ну, если бы не сидел, - не моргнув глазом, ответил Андрюха, - то, наверное, не говорил бы...

 Интонация, с которой это было сказано, видимо, задела наших общих знакомых - и один из них, взяв свою лошадку под уздцы, подвёл её к Андрею:

 - Ну, если хочешь, можешь прокатиться. Только не бей её: она норовистая, будешь бить - выбросит, да и затоптать может...

 Андрей вскочил на коня. По тому, как он это красиво сделал, мы сразу поняли, что в седло наш одноклассник садится не в первый раз. Ну, а он уже, вжившись в роль какого-то гусара или ковбоя, помахал нам рукой, послал девчонкам воздушный поцелуй - и пустил лошадку по полю в галоп. На фоне закатного неба всадник, скачущий куда-то вдаль, к горизонту, смотрелся просто потрясающе! И я уверен, что в тот момент не только я, но и все наши парни (да, скорее всего, и девчонки тоже) мечтали оказаться на его месте: вот так нестись, нестись куда-то, догоняя закат...

 Тем временем, подошёл грузовик, на котором нам предстояло ехать в деревню, к месту нашей ночёвки. Естественно, мы стали беспокоиться за умчавшегося чёрт знает куда, Андрея: тут же кто-то принялся уговаривать водителя грузовика подождать немного: мол, у нас тут одноклассник отправился дикого мустанга объезжать, вот-вот должен вернуться... Колхозный же водитель, будучи натурой цельной, тут же в красках сообщил нам, что он думает про понаехавших из города ковбоях, и - вообще, о всяких, из города понаехавших... Для него, для этого водителя, город, видимо, прочно ассоциировался со вселенским злом - и он поспешил поведать об этом нам.

 - Да вы езжайте, не ждите его! - остановили монолог односельчанина табунщики, никуда он не денется, лошадь его сама сюда привезёт! А мы пока покурим - вы нам только сигарет оставьте - дождёмся его, а потом вместе с ним и в село вернёмся. Вы же в школе ночевать будете? Вот к школе вашего ковбоя и доставим!

 ...Мы уже вернулись с поля, уже отмылись под умывальником, уже поужинали - а нашего одноклассника всё не было. Куда он мог деться? На улице уже стояла осенняя темнота, и беспокойство наше всё росло. Наконец, где-то, ближе к полуночи, мы услышали доносившийся с улицы стук копыт. Все, кто ещё не уснул, выскочили на улицу - и увидели группу всадников, во главе которой ехал наш Андрей. Лицо его, отчего-то, красное и распухшее, выражало полнейшее блаженство и умиротворение:

 - Вы не представляете, как здОрово я прокатился! Это такой кайф!... - наш одноклассник соскочил с лошади, сделал пару шагов - и чуть не растянулся во весь рост. С трудом, раскорячивая ноги, он подошёл к крыльцу: - Надеюсь, мой ужин меня дождался?...

 ...Когда он, с трудом передвигаясь, вошёл в школьное здание, сопровождавшие его ребята-табунщики рассказали нам, чем было вызвано столь долгое отсутствие Андрея. Лошадь, на которую они усадили нашего друга, действительно, была "с норовом" - и они очень хорошо знали этот норов. Дело всё в том, что лошадка эта очень любила купаться, и у неё даже было излюбленное место для купания - заросшая старица реки, находившаяся в паре километров от того места, где Андрей оседлал её. Лошадь была послушная и умная: она беспрекословно слушалась своего хозяина - но, едва поняв, что в седле сидит вовсе не хозяин, а какой-то "левый" пассажир, лошадка рассудила так, что Андрюха ей - никакой не указ. И, взяв с места, поскакала к своей любимой заводи - купаться!

 - Мы вам не стали ничего говорить, - смеялись табунщики, - покурили после вашего отъезда, сгоношили костёр, чайку вскипятили - а потом поехали вашего "ковбоя" выручать. Как мы думали, так и оказалось: лошадь стоит по брюхо в воде, а ваш друг сидит на ней, матерится и руками машет - комаров отгоняет! А лошадь - счастливая!... Ну, мы ей свистнули - она и выскочила на берег, и мы в деревню поехали. А ваш друг проклинал всё на свете и рассказывал, как он целый час пытался уговорить конягу выйти на берег. Кстати, с него теперь - бутылка самогонки, за спасение!

 Услышав слово "самогонка", кое-кто из наших навострил уши - а деревенские табунщики уже подробно объясняли нашим дуракам, кто где в деревне продаёт "огненную воду". А когда ещё пара наших сорви-голов выразила своё желание отведать этой "амброзии" прямо сейчас, табунщики охотно согласились сопроводить их к какому-то дедушке, у которого, по их словам, "не самогонка - слеза!"

 ...Честно говоря, я полагал, что неудачный опыт с деревенским молоком этих придурков чему-то научил. Оказалось - ничуть не бывало! - купив у старика-самогонщика трёхлитровую банку его "продукции", несколько человек из нашего класса в компании этих самых табунщиков бражничали, едва ли, не до утра. А утром мы сочли боевые потери: семеро человек пребывало в состоянии не просто глубокого, но глубочайшего похмелья - а восьмой, вдобавок ко всему, отсвечивал во все стороны ярким "фонарём", который красовался вокруг его левого глаза. Причём, не только сам Димка, но и никто из ночных бражников так и не смог вспомнить, за что же этот Димка получил в глаз: понятно, что, как всегда, ляпнул что-нибудь не то - но подробности ночной потасовки совершенно выветрились из народной памяти.