Дорогой, ты меня слушаешь?..

– Не выключай, я слушаю, это потрясающе интересно!..

Зато он не выносит, когда вы встаете в пять утра, чтобы сесть писать. Причина: он потом не может заснуть (с возрастом, дескать, его сон сделался очень чутким), и оттого у него с утра плохое настроение.

Короче, в один прекрасный день после долгого серьезного объяснения с глазу на глаз вы решили спать раздельно. Что, впрочем, не мешает вам... Ну, в общем, понятно...

Не делиться же такими интимными подробностями с дочерью? Вы слышите, как в ответ на ваши немые вопросы Котик ухмыляется в усы, а сестра Сен-Жорж молит пресвятую Богородицу, чтобы ваши уста и впредь сохраняли целомудрие.

– Не твоего ума дело, – произносите вы с достоинством, обращаясь к Деточке.

– Моего! Если вы разведетесь, я этого не переживу! – кричит она.

– Меньше страсти, голубушка! Объясни лучше, почему в 25 лет ты возвращаешься к матери...

– Я ухожу от Тома́.

Тома́ – возлюбленный Ализе, она с ним уже полгода (рекорд). Юный программист без места, подрабатывает там-сям.

– Почему вдруг?

– С ним скука смертная, и потом он занимается любовью в носках.

– Какой кошмар! Бедная моя девочка!

– Перестань надо мной издеваться! Беда в том, что он не желает со мной расставаться и не выезжает из квартиры. Прилепился к моей койке, как моллюск. И каждый вечер рассказывает про свою работу, а я уже слушать не могу... не могу...

– Привыкай, голубушка. Все мужчины вечерами рассказывают о своей работе. А женщины должны слушать и делать вид, что им очень интересно. Такова женская доля.

– А еще (в голосе дочери появляется замешательство)он уверяет, что я люблю его и буду любить всю жизнь, а Хоан – мимолетное увлечение.

– Какой Хоан? – спрашиваете вы растерянно.

– Бразилец. Танцор, – взахлеб воркует Деточка. – Он высокий. Красивый. Ласковый. Он часами сидит и поглаживает меня по руке, когда я рыдаю из-за истерик этого кретина. Я от него без ума. От Хоана, конечно.

Ветреный нрав Ализе для вас не новость. На ваших глазах в ее жизни мелькали молодые люди от чопорных и комильфотных обывателей до самых экстравагантных рокеров. Вас уже ничем не удивишь.

– Как ты думаешь, папа согласится поговорить с Тома́? – спрашивает Деточка с тревогой, заталкивая в свою бывшую «девичью» гору чемоданов и наспех увязанных пакетов. Будто табор переселяется.

– Что же он должен ему сказать?

– Чтоб освободил вашу квартиру.

– Квартира не «наша». Квартира твоя. Мы тебе ее подарили. Я не уверена, что отец захочет вмешиваться в твои сердечные дела.

– Ерунда! Два поцелуя в шейку, и он согласится, – заявляет Ализе тоном многоопытной куртизанки.

Поцелуи в шейку Любимому Мужу понравились, однако он категорически отказался просить Тома́ съехать с Деточкиной квартиры. В 25 лет ей пора уже разбираться самой. «Сама заварила, сама и расхлебывай», как сказал бы ваш отец-полковник.

Весь следующий день вы не отходите от телефона в надежде, что какой-нибудь мудрый человек посоветует вам, как вернуть Деточке ее квартиру.

Ваша Старшая тоже полагает, что следует предоставить Младшенькой выпутываться самой. «Это ее проблемы», – уверяет она. «Это ее (его) проблемы» – любимая фраза Жюстины. Когда, например, вы сокрушаетесь: «Твой отец никак не бросит курить», она отвечает холодно: «Это его проблемы».

Ваша подруга Ида предлагает утопить Тома́ в ванне. Она даже готова предоставить алиби: «Мы вместе были в это время в кино, господин судья». Идеальное преступление.

Женская Лига рекомендует вам обратиться в мэрию: пусть вышлют бригаду дезинфекторов для борьбы с крысами и недели две травят дом газами. Глядишь, вытравят и Тома́.

Ваша сестра Ариель принимается вам выговаривать: «Будешь знать, как баловать детей. Типичная буржуйская дочка. Она теперь свою квартиру никогда не получит. И поделом».

Ночью вы с Любимым Мужем поневоле оказываетесь в одной постели. Что ж, это скорее приятно. Вы прижимаетесь к нему.

– Перестань! Я устал, у меня болит голова, – стонет Муж.

– Тоже мне мадам Рекамье! И не стыдно тебе? Обычно в таких случаях на мигрень жалуются женщины.

Ваши ласки делаются более целенаправленными. Он крякает и отваживается на страстный поцелуй. Шепчет вам:

– Согласен заняться сексом при условии, что ты не будешь потом храпеть!

– Что? – вскрикиваете вы с неподдельным возмущением. – Ну и наглость! Это ты храпишь так, что верхние соседи уже несколько раз жаловались консьержке. И даже управдому.

– Ты тоже храпишь.

– Неправда.

– Хорошо. Сегодня ночью я тебя запишу на карманный магнитофон, и ты сама сможешь послушать! (Меняет тон)... Но сначала... Ах, как я люблю твою кругленькую попку!..

В самый разгар любовных наслаждений двор оглашается воплем да таким, что вы оба подпрыгиваете.

– Вор! Вор!

Ваш Господин и Повелитель вскакивает, хватает в тумбочке револьвер (боевой трофей, незарегистрированный) и бросается к окну. Вы за ним.

Из маленького окошечка в доме напротив, расположенном, увы, слишком близко к вашему, высовывается человек; он кричит, размахивает руками и указывает куда-то пальцем.

– Вон! Вон! Кто-то лезет по вашей стене...

И действительно.

В темноте к открытому окну в комнате вашей дочери карабкается по водосточной трубе черный силуэт (бывший Деточкин возлюбленный-корсиканец в капюшоне с прорезями для глаз?).

– Спускайтесь немедленно, или я буду стрелять! – страшным голосом орет Любимый Муж, потрясая револьвером.

– Нет! Нет! Папа! Не стреляй! – испуганно визжит Ализе. – Это... ммм... знакомый!

– Почему он упражняется в альпинизме на стене нашего дома?

– Ну... он идет ко мне в гости.

– Почему он не пользуется лифтом?

– ...чтобы никого не беспокоить!

– Поздравляю! Это ему прекрасно удалось.

Черная фигура ловко запрыгивает в окно к вашей дочери.

Тишина.

– Что он делает? – с беспокойством спрашивает ваш супруг.

– Целует твою дочь.

– Это все тот же безработный программист?

– Отстаешь, дорогой. Полагаю, это ревнивый корсиканец или же бразильский танцор.

– Я этого у себя в доме не потерплю! – Повелитель возмущен. – Он у меня отсюда вылетит в два счета!

– Хорошо. Только оденься сначала.

Вы оба стоите в чем мать родила. Не слишком подходящий наряд для того, чтобы разыгрывать благородное родительское негодование. Накидываете халаты и торжественной процессией направляетесь в «девичью».

Отец свирепо распахивает дверь и вздрагивает от изумления.

Как вы и предполагали, джентльмен-скалолаз страстно целует вашу дочь. При вашем появлении он распрямляется.

Весь он с головы до пят цвета черного дерева.

Ваш Любимый Муж не расист, ни в коем случае! Во времена своей бурной молодости он порядочно поколесил по миру и приобрел друзей разных цветов кожи и разных культур.

Выдать дочь за огромного бразильца, ловко лазающего по фасадам, он тем не менее не готов. Откровенно говоря, вы тоже не в восторге. У вас разрывается сердце при мысли о том, что Деточка уедет в такую даль, будет жить в незнакомой семье да еще, чего доброго, в какую-нибудь фавеле без воды и электричества.

Отец приходит в себя.

– Может, ты познакомишь меня с этим господином? – произносит он ледяным тоном.

– Хоан. Хоан Васкес. Знаменитый бразильский танцор.

Деточка поворачивается к своему новому обожателю и делает ему непонятные знаки, на что красавец (он и в самом деле хорош: высокий, стройный, мускулистый, глаза зеленые, зубы ослепительно белые, кожа гладкая, черная) отвечает столь же непонятной речью.

– Это он на каком языке разговаривает? – спрашивает Муж сквозь зубы.

– На португальском, – высокомерно отвечает Ализе. – В Бразилии говорят на португальском.

– Догадываюсь, – бурчит ваш супруг. – В школе учил.

– А ты знаешь португальский? – удивляетесь вы.