Сквозь этажи

ВОРР. Да ведь я сам нарисовал свой маршрут. Раз уж поймали — чего таить?

МАЯКАС (громко, категорично). У меня пропала гостевая книга. В кожаном переплете. Восемь восемьдесят.

Ворр морщит брови, молчит, Ульви всхлипывает.

МАЯКАС. Я понимаю, если бы еще гость в кавычках занес в книгу свое имя — пускай. Но стащить такую дорогую вещь — да я бы за одно это добавил год тюрьмы по меньшей мере!

ВОРР (поднимает голову, его осенило). Послушайте, Парун!

КАРЛ. Да?

ВОРР. У вас в той стенке, что между кухней и уборной, есть простеночек, там еще бутылка «Дихлофоса» стояла…

МАЯКАС (иронически). «Дихлофос» товарищ от великой жажды, конечно, выкушал?

ВОРР (радостно). Я, когда уходил, в спешке дал маху — сунул эту гостевую книгу туда под потолок! Дома перепутал, вот что! Только сейчас вспомнил. (Победоносно смотрит на Херберта.) Там ее наверняка ни один гость не найдет.

КАРЛ. Вполне возможно, мне вроде ни к чему было туда заглядывать.

МАЯКАС (угрожающе). Ясно, ясно. Будь у него времечка побольше — все мое добро перекочевало бы к Парунам!

ИВО (возмущенно). Как можно подозревать честно… (Замолкает.)

ХЕРБЕРТ. Граждане, я вынужден…

МАЯКАС. Ничего, ничего, процесс продолжается. Справедливость восторжествует!

ИВО. Постойте, значит, в итоге абсолютно ничего не пропало? Ведь все, что при вас нашли, это ваши вещи?

ВОРР. Ну, пропало-то дай боже… Вы же слышали показания Сангпалуского сельпо? Что из киоска похищено на 231 рубль 50 копеек? Хотя лично я взял там только сыр да булку… Грибы и ягоды оскомину набили.

ИВО. Даже судья сказал, что признание подсудимого как будто не вызывает сомнений, но официально он должен учитывать протокол собрания правления кооператива.

КАРЛ (мечтательно). Знать бы наперед, сколько они на тебя свалят — взял бы хоть пару вина! Вместо рубля отвечать за 231 — бредятина.

ВОРР. Я вино не пью. И водку тоже. Иногда, правда, хочется, но сразу тошнит. (Пауза.)

УЛЬВИ (она взяла себя в руки, спокойно). Ты писал мне только затем, чтобы… в Таллине было к кому приехать?

ВОРР. Нет, Ульви. Поначалу я и правда писал шутки ради, как другие выбирают себе друзей по адресам в журнале… Но твое письмо задело меня за живое. Потому и писал так часто. Только получу письмо — сразу катаю ответ… Я бы и чаще писал, но посылать через бабушку — это лишнее время. А писать прямо смысла не было: кто же это будет зэку отвечать. Были такие — посылали письма со своим обратным адресом, ну, и что? — ни ответа, ни привета.

КАРЛ (мечтательно). Видел бы ты, что мы с женой на стол выставили! И сливки, и помидоры, и рыбу, даже жаркое в духовке стояло. (Смотрит на Маякаса.) Нет, я не хочу сказать, что вас там плохо кормят.

ВОРР. Ульви, ты меня долго ждала?

УЛЬВИ (холодно). Как договаривались, — в семь, в восемь, в девять. До десяти ждала, потом поняла, что ты обманщик.

ВОРР. Ты, конечно, имеешь полное право так говорить. Но у меня и в мыслях не было тебя обманывать. Я целых два месяца мечтал об этой встрече. Как-то за душу взяло, что ты велела писать на работу, на адрес сберкассы…

МАЯКАС (раскатисто и нервно смеется). Понятно! Вот откуда все эти нежности! Почему бы и не дать деру, коли возлюбленная трудится в сберкассе!

(Херберт топает ногой. Маякас перебирается в последний ряд.)

ВОРР. Подсудимый не имеет права обижаться, но все-таки отрадно, что гражданин Маякас пересел в задний ряд. Ну, словом, в полседьмого я увидел на перекрестке обалденную аварию. Такие вещи — моя слабость. Меня техника привлекает. Я и подрулил поглазеть на машину всмятку. А у всех ментов… (Взглянув на Херберта.) Простите, у представителей власти моя фотокарточка была либо в кармане, либо в памяти. Я и моргнуть не успел, как мне на плечо рука опустилась. Подумал еще — хорошо хоть ты меня сейчас не видишь.

УЛЬВИ (гордо). Не воображай, что наше знакомство продлилось бы дольше этого ужина… Если бы мы и попали на него — это зависело от того, что бы ты наговорил… Мне не нравится, как ты… В письмах ты был совсем другой.

ВОРР (серьезно). Тогда все в ажуре. Я в мужья не гожусь, это уже доказано.

ИВО. Погоди, что же теперь будет?

ВОРР (пожимает плечами). По двум статьям годика три-четыре намотают… Но это проще пойдет, теперь я там в героях числюсь.

МАЯКАС (ораторски). В героях! Отпетая молодежь — вот кто вы такие! Да понимаете ли вы, какой ложный путь избрали? В то время, как порядочные юноши и девушки, занимаясь учебой и общест…

КАРЛ (с нажимом). Разве перерыв уже окончен? И снабженец Маякас утвержден на роль судьи и прокурора одновременно?

МАЯКАС (разгневанно). Ну как вы не понимаете: подсудимый — это брак в работе нашего общества, порочное явление, вся деятельность которого… (Машет рукой.)

ИВО (спрашивает у Ворра). И часто вам такие лекции толкают?

ВОРР. К нам приезжает народ поумнее. Другим тоном говорят. И о другом.

Маякас твердой поступью покидает зал.

КАРЛ. А долго ты успел походить женатым?

ВОРР (нехотя). Полгода… Это, ну… сексуальная несовместимость… А развода она не давала… Дескать, имя свое запачкает. Как-никак директор сельмага. Тогда я ребятам — молодой был, глупый — поставил, давайте, говорю, разыграем ограбление магазина. Засядем там и позвоним ей домой, дескать, милиция срочно вызывает, у вас в магазине неприятности. А мужики-паразиты так нализались, что в магазине не выдержали, уговорили еще четыре бутылки и пошли буянить, все перебили, а сами смылись. Тут милиция подоспела. Там же сигнализация, а я о ней и не подозревал. Так, значит, я и отомстил за свой неудачный брак. Статья 88, групповое хищение общественной собственности по предварительному сговору. Дали три с половиной, почти три отсидел… Конечно, как только меня засадили, развод сразу оформили. А жена укатила с Сааремаа бог весть куда. И правильно сделала, на одном острове мы бы не ужились.

ИВО. А почему ж тогда ты один… сел?

ВОРР. Остальные получили условно. Я ведь заварил эту кашу, ну и заявил, что ребята только на атасе стояли. Мы люди честные.

ХЕРБЕРТ (резко вставая). Встать! Суд идет!

(Маякас спешит в зал, усаживается в первом ряду.)

Большая комната квартиры Парунов. Стол накрывается к завтраку, входит Эва.

ЭВА (не притрагиваясь к столу, проходит в боковую комнату). О боже, еще сильней затопили!

КАРЛ (входя из той же боковой комнаты в парадной рубашке). Тепло в этой квартире — единственная вещь, которая окупается с лихвой. Но по случаю воскресного утра наберемся терпения и посидим в этом (Оглядывает себя.) почти смокинге! (Осматривается, хлопает в ладоши.) Дети, дети, к столу! Воскресенье уже само по себе нечто большое и прекрасное, а если уж раз в сто лет удается позавтракать всей семьей, будем считать его воистину светлым событием! (Садится за стол.)

ЭВА (выходит, она одета по-прежнему сверхлегко, но тем не менее очаровательно). Дети, слава богу, стали ладить. (Продолжает накрывать на стол.)

Карл начинает усердно, но с оглядкой, отведывать то от одного, то от другого блюда. Минуту спустя встает из-за стола, отирает пот, уходит в боковую комнату и возвращается уже в футболке.

УЛЬВИ (входит вместе с Иво из его комнаты в блузке, наброшенной поверх купальника, в шортах). Ну, спой, не заставляй себя упрашивать. Я тоже хочу знать, от чего балдеет ресторанная публика.

ИВО. Знаешь, Ульви, когда человек навеселе, да партнерша в хорошем настроении, да деньжат толика завалялась, он от любого шлягера до балдежки допляшется.

УЛЬВИ. Ну, конечно, для Катрин ты можешь играть день напролет, а родная семья уже не достойна твоего знаменитого голоса. Ну, сыграй, я плачу!