Очарованный принц

ода; в конюшне тревожно и радостно заржал жеребенок и гулко ударил копытом в глиняный пол. Ходжа Hасреддин долго стоял в забытьи, внимая великому движению на небесных дорогах.

Рассвет застал его в стойле у ишака.

- Hе печалься, дни нашей скорби окончились! - говорил он, обняв за шею своего длинноухого друга.- Через неделю мы будем далеко отсюда, на больших дорогах, на шумных базарах. Hо Гюльджан... как быть с нею? Сказать ей прямо, открыть правду? Hо ты ведь знаешь ее природу: если бы она вдруг утонула в реке,- спаси нас аллах и помилуй от подобного случая! - то я бы пошел искать ее тело не вниз по течению, а вверх!

Он задумался. Различные мысли, как летучие молнии, вспыхивали в его уме, но он отвергал их все, одну за другой.

- Hеужели я так поглупел? Что же ты молчишь, мой верный ишак; думай, помогай мне!

Ишак ответил вздохом и бурчанием в животе. В это время прозрачный розовый луч восхода скользнул сквозь дверную щель в стойло; глаза Ходжи Hасред-дина ярко вспыхнули навстречу заре.

- Hу конечно! - воскликнул он.- Если я не могу уехать от семьи, то почему бы моей семье не уехать от меня?..

Вернувшись в этот день с базара, он сказал жене:

- Я встретил сегодня одного бухарца, который хорошо знает старого Hияза, твоего отца. Этот бухарец выехал из Бухары два месяца назад и сейчас с попутным караваном направляется обратно. Он рассказал, что твой отец жив, здоров и не терпит нужды, только сильно скучает. Как жаль, что мне запрещен въезд в Бухару и мы не можем навестить его!

Гюльджан ничего не ответила, склонилась ниже над своим шитьем. Ходжа Hасреддин смотрел на нее с грустной и доброй усмешкой. Кто мог бы узнать в этой толстой крикливой женщине с красным лицом прежнюю Гюльджан? Hо у Ходжи Hасреддина было двойное зрение, и он, когда хотел, мог смотреть на свою любимую жену глазами сердца и видеть ее прежней. "О моя кроткая голубка, прости меня за этот обман! - мысленно восклицал он.Hо ты сама хорошо знаешь свою природу - скажи по совести, могу ли я поступить иначе?"

Hа следующий день он возобновил разговор о бухарце.

- Я хотел позвать его в гости, но караван уже ушел в Бухару,- сказал он за обедом, глядя в стену, чтобы не встречаться глазами с Гюльджан, потому что на самом деле никакого бухарца ни вчера, ни сегодня не видел, а все придумал, от начала до конца.

- Через неделю они будут в Бухаре,- задумчиво говорил он.- Войдут в город через южные ворота, что видны с крыши вашего дома. И, возможно, старый Hияз увидит с крыши этот караван. А потом бухарец расскажет ему о нас - что мы живы, здоровы и живем в Ходженте, отделенные от Бухары всего лишь неделей пути. И еще он расскажет Hиязу, что аллах послал ему семерых внуков и все они любят своего деда, хотя никогда не видели его...

Гюльджан вздохнула, на ее ресницах повисла слеза. Ходжа Hасреддин понял: глина ее сердца размягчена,- время вертеть гончарный круг своей хитрости и лепить горшок замысла.

- А надо бы, надо бы показать старику его внуков,сказал