Берегись автомобиля!

Подберезовиков, убитый горем, вернулся к себе в кабинет. Таня не выдержала. Она решила спасти дорогого человека.

– Я вас люблю, Максим Петрович! – твердо заявила Таня.

Но объяснение не получилось. Как и следовало ожидать, Подберезовиков понял ее неправильно.

– Не надо меня утешать! – Сказал Максим. – Я вас тоже люблю! Давайте-ка лучше задумаемся над странным влечением нашего друга именно к машина Семицветова.

Таня покорно снесла и это. Она знала, что ее удел – страдать!

Чтобы найти ключ к мучившей его загадке, Подберезовиков решил поближе познакомиться с личностью потерпевшего.

Раньше всего он направился к управдому. Следователь трижды приходил в часы приема, указанные в объявлении, но каждый раз дверь была заперта. Наконец ему удалось поймать водопроводчика. Он утешил Максима тем, что жильцы гоняются за управдомом месяцами и ничего. Живут… А от управдома все одно никакой пользы…

Максим не стал с ним спорить. Он поднялся лифтом на верхний этаж, намереваясь посетить соседей Семицветова.

– Вы что же, меня подозреваете в краже? – в упор спросил Ерохин из квартиры № 398.

– Что вы? – удивился Максим. – Но я хотел вы спросить, не подозреваете ли вы кого-нибудь?

– А я у вас сыщиком не служу! – Ерохин не выказывал желания продолжать разговор.

– Но машину-то угнали! – не унимался Максим. – Надо найти!

И тут Ерохин не сумел скрыть неприязни к своему соседу. И этому были причины – Ерохин не терпел паразитов.

– Я за Семицветова спокоен! Он новую купит! – И перешел в атаку на следователя: – До чего у вас профессия противная – выпытывать, выслеживать…

– А по-вашему, – в тон ответил Максим, – пусть себе воруют, расхищают?

– А они и так крадут и тащат. И дачи возводят! А вы им машины ищете, уважаемый товарищ следователь!

– Вы что же, хотите сказать, что Семицветов – жулик?

– Нет, – возразил Ерохин, – заявлять – это не по моей части!

– Понятно! – сказал Максим. – До свидания!

– Прощай! – поправил его дотошный Ерохин.

В комиссионном магазине царила обычная торговая сутолока. Среди продавцов не было видно Димы. Его загнала в угол усатая покупательница с полновесным бюстом.

– Димочка, – шептала она басом прямо ему в лицо, – вы позвонили, и я тут как тут!

– Есть магнитофон "Грюндиг", – сообщил Дима, тщетно пытаясь высвободиться. – Стереофония. Идеальное состояние. Элегантный внешний облик. То, что вам надо!

– Выпишите, пожалуйста! – даже не поглядев магнитофона, согласилась женщина-усач. – Я все помню… – кокетливо намекнула она.

Дима решил внести поправку. Он растопырил пять пальцев на одной руке и дополнительно показал три пальца на второй.

– Мы же договорились – пять! – охнула покупательница.

– У меня изменились обстоятельства! – невозмутимо доложил Дима.

Они и в самом деле изменились – Дима начал копить на новую машину.

Но сделка не успела состояться. Семицветов внезапно увидел следователя, который подходил к прилавку.

Дима похолодел. Он грубо оттолкнул даму и метнулся на свое рабочее место.

Продавец не знал, что Подберезовиков сначала посетил директора магазина. Тот выдал Диме превосходную аттестацию:

– Семицветов – гордость комиссионной торговли! Семицветов – это чуткость и отзывчивость! Семицветов – это знание продукции и проникновение в душу потребителя! Семицветов – это фотография на Доске передовиков |

– Я нижу Семицветов – ваша слабость! – улыбнулся Максим.

– Семицветов – моя сила! – гордо объявил директор. Он был убежден в непогрешимости своего продавца.

– Здравствуйте, товарищ Семицветов! – поздоровался следователь, не переставая удивляться, что в таком заштатном теле помечается столько добродетелей. – Когда вы освободитесь, я хочу с вами поговорить.

– Я свободен! – пролепетал Дима. И про себя добавил: пока свободен! Он был убежден, что Подберезовиков слышал его разговор с усатой хищницей.

И как бы в подтверждение его догадки, следователь сказал:

– Вы сначала закончите с гражданкой ваши дела!

Потными от страха руками Семицветов выписывал чек на пресловутый "Грюндиг". Подберезовиков терпеливо ждал. Дама поплыла в кассу. Максим с интересом рассматривал дорогой магнитофон.

– Может, вам нужен такой аппарат? – с надеждой спросил Семицветов.

– Спасибо, не нужен, – ответил Подберезовиков.

И в этот момент послышалось то, что сейчас больше всего боялся услышать Дима.

– Димочка, можно вас на минутку? – И усатая гренадерша сделала попытку снова загнать Семицветова в угол. На Подберезовикова она не обращала внимания. Ей было невдомек, что это следователь.

– Пожалуйста, заберите вашу покупку! – стойко оборонялся Дима.

Увидев, что он не идет в угол, дама навалилась на прилавок и попыталась всучить мзду.

– Не оскорбляйте мое достоинство советского продавца! – громко возмутился Семицветов.

– Но как же… Я так не могу… – сконфузилась покупательница и предательским шепотом добавила: – мы же договорились!

Максиму стало интересно…

– С кем и о чем вы договорились? – снова чересчур громко спросил Дима. Он переиграл и этим выдал себя. А Максим недаром был актером.

Женщина окончательно растерялась. Усы ее поникли. Она схватила в охапку тяжелый магнитофон и с позором выкатилась из магазина.

– Унижают меня, третируют, топчут… – жалобно сказал Дима, ища поддержки у следователя.

– Я вам сочувствую! – не без сарказма заметил Максим. – И машину у вас угнали! Вы невезучий!

– Это правда! – согласился продавец.

– Почему же вы не спрашиваете о судьбе вашей "Волги"? – жестоко полюбопытствовал Максим.

– Я еще не успел, – неуклюже оправдался Дима. – А есть какие-нибудь новости?

– Нет! – сухо ответил Максим.

– Вы… вы пришли еще что-нибудь узнать?

– Спасибо, я уже узнал.

И следователь покинул помещение.

Диме и правда не везло, вернувшись домой в этот трагический день, он застал у себя Сокол-Кружкина.

– Я погиб! – с порога сообщил Дима. – Меня застукали! – и поведал родичам о визите следователя.

– Тебя посадят! – бодро сказал тесть. – А ты не воруй!

– Вы же у меня в доме! – огрызнулся Дима.

– Твой дом – тюрьма! – расхохотался Сокол-Кружкин.

– Папа! – решительно вмещалась Инна. – Твои казарменные шутки сегодня неуместны!

– Что же делать? Что же делать? – Дима не находил себе места.

– Сухари сушить! – от души посоветовал Семен Васильевич.

– Надо дать следователю в лапу! – внесла предложение практичная Инна.

– Ты сошла с ума! – вздрогнул супруг.

– Надо дать много, и тогда он возьмет! – сказала Инна.

– Молчать! – зашелся Семен Васильевич. – Смирно! Не допущу! Позор!

Инна не позволила ему продолжать:

– С твоими поучениями, папочка, ты лучше бы выступал на рынке!

– Я продаю клубнику, выращенную собственными руками! – Семен Васильевич показал свои натруженные ладони. – А за взятки не то что зятя, родную дочь сотру в порошок!

Дима заплакал. Он плакал оттого, что, как сапер подорвался на мине, что зазря потерял восемьдесят рублей, что надо будет всучить следователю взятку, а это страшно, оттого, что тесть у него мерзавец, и вообще оттого, что плохо быть вором в этой стране!

Сокол-Кружкин с презрением посмотрел на ревущего зятя и сказал, садясь к обеду:

– Ничего! В тюрьме тебя перевоспитают. Лет через десять вернешься другим человеком!..

Дима долго носил в кармане изрядную сумму, упакованную в конверт с идиллическим рисунком, но не решался идти к следователю. На четвертый день Инна запихнула в такси сопротивляющегося мужа и привезла его к зданию прокуратуры.

Когда Дима поднимался по лестнице, от страха его поташнивало. В коридоре он начал икать и стал двигаться толчками в такт икоте. Он был столь взволнован, что ввалился в кабинет Подберезовикова, не постучав. Встретившись взглядом со следователем, Дима интуитивно осознал, что если он вручит конверт, то уже не выйдет из этого здания без конвоя.