Лесь

Талант ждал, директор выказывал все большее беспокойство, а Барбара упорно отвергала его чувственные авансы. Издёрганный вконец Лесь все больше и больше приходил к выводу, что всему виной те проклятые туфли. Югославские, в дырочку, с острыми носками…

У него есть соперник, какой-то отвратительный кретин, который опутал эту прекрасную женщину, подло преградив ему путь. Этого презренного индивидуума необходимо убрать с дороги! Надо избавиться от него любым способом! Окончательно! Ну а для этого следует сперва установить его личность — кто это?

Неизвестно, сколько времени потратил бы Лесь на поиски загадочного соперника, какими бы методами воспользовался в этом розыске, если бы не случай.

Лето катилось к своему завершению, но жара стояла все ещё преизрядная. Как-то раз, проходя мимо стола Барбары, Януш задержался, посмотрел на рисунок, немного постоял, словно переваривая увиденное, а затем изобразил удивление.

— Боже, — изумлённо воскликнул он, — что ты делаешь? Проектируешь дремучий лес?

Оторвавшись от работы, Барбара недовольно взглянула на него.

— И что тебе здесь не нравится? — враждебно бросила она.

— Что там за лес? — заинтересовался Каролек.

— Сам посмотри! Провалиться мне на этом месте, если это не заповедник! Что это на неё нашло?

— В самом деле, зачем тебе столько деревьев? — спросил Каролек, подходя к Барбаре.

— Как зачем? — возмутилась та. — Идиотский вопрос! А где я возьму тень? Вы что же, считаете, что место возле жилого дома должно быть голым, без единого дерева?

Януш и Каролек молча продолжали всматриваться в эскиз, удивляясь все больше и больше. Лесь тоже не упустил случая подойти к Барбаре.

— В этом что-то все же есть, — неуверенно сказал Каролек. — Без тени тоже нельзя.

— В самом деле, — признался Януш. — Мне это и в голову не приходило. От такой жары можно совершенно поглупеть. А здесь что? Детская площадка? Может быть, лучше было бы тут разместить уличное освещение?

— Я бы тоже разместила, — вздохнула Барбара, — но взгляни: на другой стороне — аллея и скамейки между клумбами. Неужели отдыхающие там люди должны изнемогать от жары?

— Да, разумеется…

Все трое склонились над эскизом, заботливо проверяя, все ли скамейки, аллеи, подъезды и паркинги обеспечены тенью. Опыт нескольких последних недель свидетельствовал, что даже пятиминутное пребывание на солнце ведёт к солнечному удару. Джунгли на эскизе, поразительные вначале, теперь стали логичными и необходимыми. Лесь наклонился ниже, заглядывая через плечо Барбары.

Занятая зеленью и не заметившая его присутствия, Барбара внезапно резко выпрямилась и ударилась головой о щеку Леся.

Два крика раздались почти одновременно. Лесь схватился за щеку, а Барбара — за голову. В глазах у первого появилось выражение боли, в глазах второй — признак крайнего возмущения.

— Да скажите же ему, — процедила сквозь зубы взбешённая фурия. — Скажите ему, что если он ещё хоть раз появится как тот пень, как злой дух, как угрызение совести, позади меня, то — клянусь! — я сделаю с ним что-нибудь нехорошее! Скажите ему, потому что мои слова на него не действуют!

— А разве ты уже не сделала? — резонно заметил Каролек.

Януш бегло взглянул на лёгкую травму у Леся и вернулся к своей работе. А расстроенный Лесь покинул общество и, держась за щеку, выскочил на балкон.

Некоторое время он стоял у перил, глядя на улицу и переваривая снова очередную неудачу, а потом присел. На балюстраде светило солнце, поэтому он передвинулся в тень, под стену, и сел на небольшую кучу старых чертежей, намереваясь тщательно проанализировать создавшееся положение.

Боль в щеке медленно утихла. Лесь оставил в покое раненую щеку, пошарил по карманам и закурил. По тщательном и творческом рассмотрении, он пришёл к неопровержимому выводу, что должен во что бы то ни стало овладеть Барбарой! Это — тот барьер, через который он должен перейти, от этого будет зависеть вся дальнейшая его судьба. Он должен добиться этого, чтобы его способности могли проявиться в полной мере, выйти из глупого положения, в котором он очутился и которое тенью следует за ним. Он просто обязан овладеть Барбарой!..

На балконе напротив вдруг показалась та очаровательная блондинка, которой он уже не раз любовался. Мысли Леся несколько смягчились и стали менее категоричными. Затем они поблекли, смешались, стали рваться и в мгновение ока упорхнули, словно испуганные вороны. Плохое настроение испарилось, и хозяин этого настроения принялся жадно следить за то появлявшейся, то исчезавшей блондинкой. Когда та пропала совсем, оказалось, что прошло уже часа два. Лесь ощутил голод, то есть пришла обеденная пора.

Он поднялся, размял затёкшее тело, бросил последний взгляд на балкон напротив, а затем посмотрел в отдел… и замер.

Картина, представшая его глазам, могла потрясти кого угодно. На какое-то мгновение силы — физические и моральные — покинули его. Вслед за этим в его душе поднялась страшная буря, причём она была тем сильнее, что была вызвана душевным смятением. В урагане нахлынувших чувств он уже не мог сообразить, с чем имеет дело: с трагическим случаем, каковым была явная измена Барбары, или с неожиданным успехом, ибо он открыл своего таинственного, ненавистного соперника. Он прижался лицом к стеклу балконной двери и принялся всматриваться внутрь.

Поначалу он никак не мог узнать этого отвратительного человека не только потому, что этого не позволяла сделать ситуация в отделе, но и по той причине, что волна бешеной ревности затуманивала его глаза. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они оторвались друг от друга, но только для того, чтобы, изменив позу, снова вернуться к прерванным действиям. Этого краткого мгновения однако было вполне достаточно для Леся.

Он оторвался от окна и на полусогнутых ногах снова опустился на старые чертежи, чтобы не видеть больше этого омерзения. Мысли, совершенно ошалев, скакали в его голове в какой-то кошмарной пляске. И лишь после долгого времени из этого абсолютного хаоса выплыло единственное решение, которое сразу же приобрело непоколебимый и категорический характер.

Отступившись от начальницы отдела кадров, Лесь твёрдо и уверенно постановил, что теперь убьёт главного инженера…

Преступные планы постепенно стали для Леся чем-то вроде допинга, вроде хлеба насущного. Наполненный вновь кровожадными мыслями, он опять перестал обращать внимание на обстановку в бюро и на мнение окружающих. Взгляды, которые он теперь бросал на Барбару, превратились из чувственных и зовущих в грустно-страстные. Он перестал ходить пить пиво и сидеть на балконе, не желая ни на мгновение отвлекаться от предмета своих вожделений. Он опасался, что огромное желание отомстить может уменьшиться, если оно не будет постоянно питаться и поддерживаться взглядами на Барбару и на главного инженера.

Буря, бушующая в нем, должна была найти выход, раздирающие его душу страсти обязаны были проявиться в великих делах, поэтому он и схватился за первое попавшееся дело, которое было ему доступно. Он набросился на рабочие чертежи, словно голодный орёл-стервятник на падаль!

Януш, крайне удивлённый и даже несколько потрясённый, не успевал снимать со стола Леся очередные листы кальки. Он потом даже тайком проверял их, подозревая коллегу в некоем мошенничестве, однако обмана не было, разве что несколько неточностей, которые удалось выловить. Охваченный сумасшествием космического масштаба, Лесь не обращал внимания на мелочи, не снисходил до них.

— Ни одного болта, черт возьми, он не станет чертить, — говорил Януш, используя временное отсутствие Леся и рассматривая следующий чертёж. — Ни единого замка! Анкераж он и вовсе игнорирует! Вернуть ему, чтобы он доделал? Как вы считаете?

— Лучше не надо, — посоветовал Каролек. — Он может потерять желание работать. А работает он как бешеный. Пусть будет без болтов. Дополнить все это можно и нам самим, а он развил такой темп, что мы сможем все сдать досрочно.