Американская ария князя Игоря

— Ой, — сконфузился Миша, доставая голову Бэрри из тарелки, — пардонь, друг, не рассчитал.

— Да лана, Мих, — ответил Бэрри, вытирая лицо сначала оладушком, а потом и краем скатерти. — Фигня это все. Главное — вот это вчера оттянулись так оттянулись.

— Где были, — продолжал допытываться Игорь, — что видели?

— Сначала в ночной клуб пошли, — доложился Миша. — То ли «Какаду», то ли «Шмакаду», то ли вообще «Малибу-шмалибу» — не помню.

— Мы сначала в другой ночной клуб пошли, — поправил его Бэрри. — Ну, тот, помнишь, который с Дедами Морозами?

— Сначала мы ваще еще выпили, — восстановил хронологию Миша. — А то Бэрри свои эти безалкоголи за ужином лупил — шо за дела такие?

— Мне алкоголь много нельзя, — объяснил Бэрри, — я тогда очень буйный становлюсь.

— Да, — согласилась Катя, — помнится, тогда в Новый год так разбуянился, что аж десять блинов умял.

— Двадцать, — сурово поправил ее Бэрри с таким видом, что, мол, чужого ему не надо, но свое — не отдаст никогда.

— Короче, — продолжил Миша, — влил я в него коктейль «Клубный специальный», в себя — двухсоточку вискаря, ну и пошли мы, солнцем палимые.

— Ветром, — добавил Бэрри, — обдираемые.

— Пока не пришли мы, — былинным голосом сказал Миша, — в ночной клуб «Кровь».

— «Крейв», — поправил Бэрри.

— Сначала вроде понравилось, — признался Миша. — Там всякие Деды Морозы — прикольно, Новый год все-таки.

— Но недолго песенка играла, — вздохнул Бэрри, приступая к очередному блину.

— Недолго дидусь танцевал, — тоже вздохнул Миша.

— Ты глянь, — удивленно сказала Катя Сергею вполголоса, — как они спелись. Им теперь вдвоем — хоть на эстраду.

— Точнее, — поправился Миша, — танцевали-то эти Деды Морозы долго, но в основном раздетые. До трусов.

— Это уже не Деды Морозы, — авторитетно заявил Бэрри. — Это уже северные олени какие-то.

— Козлы они, а не олени, — припечатал Миша. — Мы-то пришли повеселиться, выпить, Новый год еще раз отметить. А там бегают эти Деды и вертят задницами или чем еще похуже.

— Чем еще побольше, — уточнил Бэрри.

— И только мы собрались уходить… — сказал Миша.

— Как нас оттуда выперли, — в азарте продолжил Бэрри.

— Скажешь тоже, — фыркнул Миша, — выперли… Выпер один такой. До сих пор выпирает у него то одно, то другое…

— Это точно, — сказал Игорь. — Не очень представляю, как Мишу откуда-то можно выпереть. Помнится, нас как-то в общаге бить собрались. Ну, мы все такие в боевом духе, засобирались, а Миша…

— Стоп, — сказала Катя. — Мне бы хотелось сначала дослушать про Дедов Морозов. А про драку в общаге — потом, на десерт.

В этот момент официантка принесла целую кучу тарелок и начала расставлять их на столе. В основном это были оладушки и овсяная каша.

— Что-то у меня аппетит разыгрался, — признался Миша, глядя на все это великолепие. — Прям захотелось оладушков с овсянкой.

— Что тут странного? — удивился Сергей. — Твое же изобретение.

— Это не изобретение, — объяснил Миша, — это прикол. Мне просто хотелось, чтобы Бэрри на завтрак лупил овсянку — ну, как в кино. А то шо это за Бэрри такая без овсянки?

— Прикол не прикол, — важно сказал Бэрри, погружая оладушек в остатки овсянки, — а вкусно — не то слово. Оладушек просто фонтанирует овсянкой.

С этими словами Бэрри затряс оладушком, и тот действительно стал разбрызгивать во все стороны овсянку.

— Вот я тоже попробую, — сказал Миша и по-простому забрал себе один комплект этой пищи богов.

— Так что там случилось-то? — заторопил его Игорь, которому, как и Кате, хотелось услышать продолжение истории. — Вы там нахулиганили?

— Да какое там? — удивился Миша. — Ты же меня знаешь, я же тихий. Если меня не трогать. Но если тронуть — я громкий.

— А там один такой смелый — рискнул, — развеселился Бэрри и так захохотал, что с его оладушка овсянка снова полетела во все стороны.

— Как это? — спросил Игорь, отмахиваясь от овсянки. — Кто это такой безрассудный?

— Да там эти дедморозы вконец забурели, — объяснил Миша. — Один в трусах по шесту стал лазить, другой в одной шапке по барной стойке коленца выкидывает. Не, были бы это Снегурки — кто бы слова сказал? Да пусть хоть без трусов прыгают — мы же додумаем, что это Снегурки, во всех же чувство прекрасного есть.

— А Деды — нет, Деды нас не прикололи, — поддержал Мишу Бэрри. — Мы же не эти… как их… геронтофилы.

— Совсем не прикололи, — подтвердил Миша. — Ну ладно, нам-то что? Допиваем, собрались уже уходить. А тут выходит такой пи… пи…

Миша стал подыскивать правильные слова.

— Шибздик, — подсказал Бэрри.

— Петя Пидоркин, — дал определение Миша, сделав ударение в фамилии на букву «о».

— Почему Петя Пидоркин? — удивился Игорь.

— У нас тут политкорректность, — объяснил Миша. — Нельзя прям так сразу говорить, что он — этот, в плохом смысле. А шибздик был именно в плохом смысле — такой манерный. В красных трусах в опушку, падла.

— Да за это просто убивать! — возмутился Игорь.

— Но нам-то — пофиг, — объяснил Миша. — Не наш праздник. Мы тихо собираемся уходить, я, главное, уже почти допил.

— И тут этот шибздик разбегается прямо из зала, — подхватил Бэрри, — бежит и толкает Миху. А у того вискарь из бокала выплескивается. Прямо шибздику на трусы.

— Нормально, да? — потрясенно спросил Миша Игоря. — Стою, никого не трогаю. Хотя эти дедморозы, если честно, уколебали донельзя своими ляжками. И тут этот Петя в плохом смысле меня, главное, прямо вот так толкает. Ну, то есть он на меня наткнулся, вискаря из бокала выбил и упал. Лежит, главное, и орет, что, мол, what the fuck, козлина, what's fucking going on! А я же не люблю, когда на меня кричат. Тем более что он сам виноват. А вдруг бы он на Бэрри так налетел? Бэрри бы точно упал. Он неустойчивый был.

— Я бы упал, — согласился Бэрри. — В меня знаешь сколько раз врезались? Все время падал. Потому что центр тяжести низкий. А у тебя — высокий.

— У меня высокий, — согласился Миша, одобрительно глядя на Бэрри. — Этот, главное, вскочил и еще мне на свои трусы мокрые показывает. А тут подбегают два кабана из охраны и начинают говорить, что, мол, я им испортил номер. Дескать, этот шибздик должен был разбежаться из зала и со своими трусами прямо на шест и прыгнуть. Или без трусов — я не понял. А так как он на меня наткнулся, до шеста теперь не долетит. Ну, тут я, — горестно сказал Миша, — и расстроился.

— Как можно человеку такие слова в лицо говорить? — возмутился Бэрри. — Миха всегда был за искусство.

— Я и думаю — как не долетит? — сказал Миша. — Конечно, долетит! Тут главное — нужное ускорение придать. И только я его хотел взять за шкирку и трусы, чтобы докинуть, как он завизжал на весь зал и стал орать, что я до него домогаюсь.

— Ну как такие вещи можно Михе говорить, а? — горестно спросил Бэрри, пытаясь под шумок утащить оладушек из тарелки Сергея. — Он же помочь хотел.

— Охранники, кстати, оказались хлипкие, — признался Миша. — Нет, выглядят-то солидно, все такие накачанные. А как толканешь одного слегонца — падает, как Бэрри.

— Я-то упал, — признался Бэрри, — потому что охранник на меня упал. Так бы хрен я упал, я свой центр тяжести контролировать умею.

— Небось на стероидах, — объяснил Миша. — Мышцы — много, толку — мало. Они даже вдвоем меня не заломали. Все падали и падали. Хорошо, что не на Бэрри.

— Хорошо, что не на меня, — согласился Бэрри, который стянул-таки оладушек. — Я догадался Михе за спину спрятаться.

— Но мы оттуда все равно ушли, — сказал Миша. — Что там делать? Пошли мы в «Какаду-шмакаду».

— Или «Малибу-шмалибу», — выдвинул вариант Бэрри.

— А фиг его знает, короче, — признался Миша. — Но зато там — никаких тебе дедморозов в трусах. Все как полагается — девочки пляшут, фонарики сверкают, ну и караоке. Правда, очередь большая спеть. Но все тупые — не понимают, что всего-то надо двадцатку дать, чтобы без очереди. Короче, мы там с Бэрри так зажгли, так зажгли…