Американская ария князя Игоря

— Что, прям «Поворот»? — спросила Катя.

— Зачем «Поворот»? — удивился Игорь. — «Поворот» они тут не знают. Надо что-нибудь местное, исконно народное. У них же тут масса песен с прекрасными словами. Например, эта, как ее… Be-bop-a-lula, — процитировал Игорь с чувством.

— She's my baby, — отозвался Сергей.

— Be-bop-a-lula, — снова процитировал Игорь с такой интонацией, как будто он декламировал «Я помню чудное мгновенье».

— She's my baby, — снова отозвался Сергей.

— Be-bop-a-lula.

— She's my baby.

— Там еще где-то I don't mean maybe должно быть, — заметила Катя.

— А это неважно, — сказал Игорь. — Уточнения в данном случае не требуются. Важен сам факт: эта тетка — его бейби. Нежные, проникновенные стихи. Когда я пел эту песню в общаге Серегиного института, все плакали.

— Только ты тогда вместо Be-bop-a-lula пел «Би-баба-Люба», — напомнил Сергей. — Может, поэтому и плакали.

— Тоже неважно, — махнул рукой Игорь. — Она — его бейби. В этом вся суть. И никакие бабы Любы этих ребят с панталыку не собьют.

— Длинный, эй, Длинный, — вдруг раздался до боли знакомый голос откуда-то сбоку.

Ребята присмотрелись — это, разумеется, был Бэрри, который выглядывал из стеклянных дверей какой-то кафешки.

— Боже, — застонал Игорь. — Ну тут-то он нас как нашел?

— Слышь, Длинный, где вы ходите ваще?!! — заорал Бэрри. — Я вас полчаса уже высматриваю. Шуруйте сюда, здесь вино навынос наливают. Надо же бухла, Новый год-то как отмечать будем?

— Кстати, старина Бэрри прав, — заметил Сергей. — Мы же не догадались взять хотя бы бутылку шампанского.

— Слушай, а и точно, — поразился Игорь. — Вон, оказывается, как воздух Соединенных Штатов губительно действует на наши российские мозги. В Рассее-матушке я бы уже давно нес небольшую сумочку с парой бутылок шампанского, бутылкой виски, бутылкой текилы и ящиком пива — просто на всякий случай. А тут даже шампани не взяли — дурдом какой-то.

— Ну так пошли возьмем винца, — предложил Сергей. — Раз уж Бэрри нам там все разведал.

Компания отправилась в сторону кафешки, дверь которой Бэрри наглухо заклинил своим широким тельцем, не пуская, таким образом, других посетителей.

— Старик, а как ты нас вычислил? — поинтересовался Игорь, входя в кафешку. — Мы-то тебя там у главного входа ждали-ждали, — соврал он, не моргнув и глазом.

— Длинный, да чо тут вычислять? — выпучил глаза Бэрри. — Где вас там у «Экскалибура» искать? Там же выходов штук двадцать. Я сначала очень быстрым шагом шел, но когда насчитал четвертый выход, понял, что весь вспотел вообще. Хотел куртку снять, но так и застудить можно всякие придатки.

— Пока все логично, — согласился Игорь.

— Но потом подумал, что Новый год скоро, а мы без бухла, — объяснил Бэрри. — Ну и пошел вперед на разведку. Тут, старик, Америка. Это у нас киоски на каждом шагу с духовной пищей. А тут ликерку нужно искать. А они знаешь как прячутся?

— Что за ликерка? — удивился Сергей.

— Liquor store, — объяснил Игорь. — Винный по-местному.

— Ликерку не нашел, — доложил Бэрри, — но зато нашел эту кафешку, а тут наливают в пластиковые стаканы навынос. Типа в честь Нового года.

— Молодец, старик, пятерка тебе, — похвалил Бэрри Игорь. — Что бы мы без тебя делали?

Бэрри требовательно посмотрел на Игоря. Тот ему вернул взгляд, полный недоумения.

— Ну, и где? — выпучил глаза Бэрри.

— Что где? — в свою очередь выпучил глаза Игорь.

— Пятерка где? Сказал — тебе пять бакинских. Где пять бакинских? Хотя, Длинный, что-то ты, похоже, жлобишься. Такая разведка на двадцончик тянет, не меньше. Так что гони, Длинный, Эндрю Джексона, он мне и как президент больше нравится, чем Абрам Линкольн.

— Он, вообще-то, был Авраам, — заметил Сергей.

— Мне Авраама не надо, — решительно заявил Бэрри. — Мне Джексона. Билли Джин, Длинный, понял? «Билли Джин, — вдруг гнусаво завыл Бэрри, подражая Майклу Джексону. — Из нот май лавер, щиз джаст э герл ху клеймс тзет ай эм тзе ван». Тут Бэрри ухватился рукой за воображаемую шляпу на своей голове, попытался было, опять-таки подражая Джексону, сделать оборот вокруг своей оси, но зацепил ногой барный стул и упал вместе с ним. Сергей бросился его поднимать, а немногочисленные посетители кафешки зааплодировали и заулюлюкали.

— Старик, старик, — разволновался Игорь, залезая в портмоне и доставая оттуда двадцатку, — вот тебе твой Джексон, только не танцуй больше. Я-то, собственно, имел в виду пятерку, как в школе, — ну, отметку.

— Тормоз ты, Длинный, — назидательно сказал целый и невредимый, но слегка запыленный Бэрри, беря купюру. — Какие тут пятерки? Тут десятибаллы. Пятерка — это почти «банан» по-нашему, по-русски. Так что лучше деньгами. Вот он, мой Эндрю, — сказал Бэрри, любовно разглаживая купюру и засовывая ее в карман, отчего она тут же сильно смялась.

— На улице идет Новый год, а у нас идет концерт, — сказала Катя с намеком.

— А что? — спросил Сергей.

— Мужики, пять минут до Нового года, а вы тут все деньги считаете, падаете, поднимаетесь и песни поете, — заявила Катя. — Может, уже возьмете винца и пошли отсюда?

— Точно, — согласился Игорь, снова доставая портмоне.

— Так, стоять, — грозно сказал Бэрри, залезая в карман за Игоревой двадцаткой. — Сегодня Бэрри всех угощает.

С этими словами Бэрри решительно рванул купюру из кармана, и она, будучи чем-то там прижата, эффектно порвалась на две части.

— Не пойдет, — сказал бармен по-английски, показывая на половинку двадцатки в руке Бэрри. — Такую не приму.

— А половину стакана? — предложил ему Игорь. — Половина купюры — все стаканы налиты только наполовину.

Бармен улыбнулся, но было видно, что даже эта прекрасная идея нужного отклика у него не вызвала.

— Длинный, — в возбуждении сказал Бэрри, — дай еще двадцатку. Срочно!

Игорь выдал ему вторую двадцатку.

— Бэрри сегодня всех угощает, — повторил Бэрри, взмахнул двадцаткой и припечатал ее к стойке. — Четыре вина, — сказал он бармену по-английски. — За пределами.

— Почему четыре-то? — спросил Игорь. — Ты что, не будешь? Нас вообще пятеро.

Бэрри оглядел всю компанию, и было видно, что при этом он в уме производит крайне сложные подсчеты и вычисления.

— А! — вдруг сказал Бэрри, показывая на Киру. — Я думал, что она не будет. Сергеевна, ты ведь не будешь? — спросил он Киру.

— Я буду, — кротко ответила Кира. — Но если твоя галантность на меня не распространяется, я сама заплачу.

— Да я просто вспомнил, — объяснил Бэрри, — что моя Кирсергеевна-математичка ни черта не пила. Она даже на наших школьных огоньках не пила, хотя физрук Борец знаешь как ухрюкивался?

— Пять бокалов вина, — сказал Игорь бармену. — Пластиковых.

Бармен налил граммов по двести пятьдесят вина в пивные пластиковые стаканы, выдал Бэрри сдачу, и компания отправилась на улицу.

— Ну, други, — сказал Бэрри, поднося бокал к губам и, судя по всему, готовясь произнести тост…

— Стоп, — прервал его Игорь. — Дождемся уж Нового года, раз такие дела.

— …за любовь, — выпалил Бэрри и зачмокал своим вином.

В этот момент толпа на улице, которая и так изрядно шумела, разразилась криками, воплями, аплодисментами и прочими шумовыми эффектами.

— Судя по всему, — сказал Игорь, посмотрев на свои часы, — вот тут-то Новый год и настал.

— Ну-у-у-у, — протянул Сергей. — Ни тебе боя курантов…

— Ни тебе выступления Буша-младшего по телевизору, — подхватил Игорь. — Согласен, сплошное разочарование. Ну что, друзья, давайте выпьем за то, что мы здесь встретились…

— Точно, — обрадовался Бэрри. — За встречу!

С этими словами Бэрри протянул Игорю свой стакан. Он был пуст.

— А что ты пустой стакан-то суешь? — бестактно спросил Игорь, которому не понравилось, что Бэрри прервал его тост.

— Так выпил же все. За любовь выпил, — объяснил Бэрри, и в глазах его засветилась такая святая наивность, что сразу хотелось то ли действительно налить ему еще вина, то ли влепить «саечку» за испуг.