Байки офицерского кафе

По дороге в казарму Тарас сказал:

— Козлевич, я думал, что нам «трындец». Если бы не твой язык, нам здесь уже не учиться…

Причем здесь пилотка?

Служил некогда в девятой роте командиром взвода старший лейтенант Коржов. Был весьма уважаем в курсантской среде за невозмутимость и спокойствие, которым мог соперничать со сфинксом. Спокойствие его шло, скорее всего, от уверенности в собственных силах. Был очень неплохим мастером каратэ и вообще хорошим спортсменом. По рассказам его спокойствие граничило с флегматичностью. Это и сыграло как-то злую шутку с ним.

Я уже писал, что курсанту палец в рот не клади. Курсанту девятой роты не только не клади, но даже и не показывай.

Как-то Корж, так все его звали, проходил мимо фрагмента забора, особо облюбованного нарушителями воинской дисциплины для походов в самовольную отлучку. И тут весьма неосторожно прямо перед ним приземлился курсант девятой роты, скажем, Иванов. Времени прошло много, и курсантская молва, да и моя память за столько лет не сохранили его фамилии. Коржов даже растерялся сначала, но потом строго спросил:

— Что вы здесь делаете, товарищ курсант? Почему через забор?

— А у меня пилотка не своя, — ответил курсант.

— А-а-а… — понимающе протянул Коржов.

Курсант же, не дав офицеру опомниться, отдал честь и, спросив разрешения идти, свернул за угол и был таков.

На самом деле Коржов ничего не понял. «Причем здесь пилотка?» — подумал он вслух, но спросить было уже не у кого. Старлей понял, что его грубо надули.

«Однако! Но от Коржова не уйдешь!» — подумал он и поспешил в расположение роты. Но Иванов был уже там, поскольку ему не пришлось обходить через КПП. Расположение роты было прямо за забором.

Корж недобро усмехнулся и зашел в канцелярию. Здесь он доложил ротному о том, что минут пятнадцать назад заметил курсанта Иванова перепрыгивающим через забор училища, но тот скрылся.

Ротный немедленно вызвал Иванова в канцелярию:

— Товарищ курсант, вы были в самовольной отлучке.

— Когда? — недоуменно спросил Иванов.

— Двадцать минут назад, — ответил за ротного Коржов, взглянув на часы.

— Да что вы? Я из роты не выходил, все могут подтвердить.

— Вас старший лейтенант Коржов остановил, когда вы с забора спрыгнули, а вы от него убежали.

— Да что вы? Как я мог? Да разве от Коржова убежишь? — искренне удивился курсант.

Ротный знал, что это чистая правда. От Коржова убежать могли немногие. Иванов к ним не относился. Поэтому он вопросительно посмотрел на своего взводного. Поняв, что от него требуют пояснений, Корж решил припереть курсанта фактом:

— Я вас спросил, что вы здесь делаете? А вы еще ответили, что у вас пилотка не своя.

Корж победно посмотрел сначала на курсанта, а потом на ротного. Но они оба смотрели на него недоумевающе.

— А при чем здесь пилотка? — хором спросили они, не сговариваясь.

Корж понял, что его провели повторно. Пауза слегка затянулась, и ротный, с сожалением взглянув на своего командира взвода, сказал:

— Идите, товарищ курсант!

А когда тот вышел, добавил:

— В отпуск тебе, Коржов, надо.

Спорить было бесполезно, да и не к чему.

Хозяин! Куда вещи ставить?

В училище одно время мы были очень дружны с Борькой Сусловым. На втором курсе он снимал маленькую квартирку «на острове» — есть такой райончик в Рязани. Там он хранил «гражданку» и другие не положенные курсанту вещи. В конце второго курса к нему присоединился и я. Но незадолго до нашего летнего отпуска хозяйка нашла более денежного постояльца, заартачилась, и нам пришлось перед отъездом перетаскивать наше барахло на новую базу. А его, надо сказать, было не мало. «Шмотки» уложили в «дипломат» и чемодан, а что не поместилось, сложили в плащ-палатку и завязали узлом. Приличная летняя «гражданка» у нас была одна на двоих: джинсы, «батник», «фирмовые» очки, кроссовки. Благо, размер у нас был примерно одинаковый. Поэтому решили бросить на пальцах, кто будет в джинсах, а кто пойдет в спортивном костюме. Мне достались джинсы. Поэтому я, чтобы не привлекать внимания, нес чемодан и «дипломат». Боб же, одетый в далеко не новый и местами рваный спортивный костюм и стоптанные кроссовки, являл собой убогое зрелище. Когда же на спину он взвалил тюк из плащ-палатки, впечатление усилилось. Но делать было нечего, и мы поспешили. Ехать нужно было на другой конец города, в Дашки. Поэтому решили взять «тачку». Но остров, он на то и остров, что туда никакой транспорт не ходит. Пришлось все нести через рязанский кремль, а это путь не близкий. Шли отдыхая. В один из привалов Боб, с тоской посмотрел на меня и выдал: «Козлевич! Насколько ты прекрасен, настолько я гадок!». После этого я скрючился в смехе и не мог идти. Вот так потихоньку «с шутками и прибаутками» мы дошли до площади, где можно было поймать такси.

Естественно, чтобы не отпугивать водителей такси, ловить машину пошел я. Боб со всеми вещами остался на тротуаре. По дороге мы решили разыграть небольшой спектакль. Когда я поймал такси, водитель остановил машину метрах в пятнадцати от остановки, где стояли люди, ожидавшие троллейбуса. Выйдя из машины, я велел водителю открыть багажник, а сам, сняв очки, театрально взмахнул ими в воздухе в сторону Суслова и крикнул, чтобы слышали все: «Любезный! Несите!». Боб тут же взвалил здоровенный тюк на спину, схватил чемодан и дипломат и на полусогнутых поспешил к машине. Публика обомлела. Водитель метнулся помочь, но я остановил его, бросив небрежно: «За что деньги плачены?».

Это сразило и водителя, и остальных зрителей. Но кульминация была впереди. По дороге Боб скроил такую рожу, что Квазимодо просто отдыхает. Подковыляв с вещами к машине, Боб изобразил подобострастие и произнес совершенно дебильным голосом: «Хозяин! Куда вещи ставить?».

Зрители были в шоке! Я с большим трудом удержался, чтобы сразу не заржать в голос и поэтому молча ткнул очками в багажник. Боб послушно погрузил вещи и преданно уставился на меня. Я снова указал жестом, куда ему садиться, сел сам, и мы тронулись. По дороге Боб пытался пустить слюну. Водитель был просто потрясен. Но крепились мы недолго. В районе площади Ленина нас разобрал дикий хохот, который подавить мы были не в силах.

Наконец и шофер понял, что его разыграли. Он смеялся с явным облегчением и, поглядывая на нас, периодически говорил: «Ну вы и дураки!».

А кто бы с ним спорил?

Чувство глубокого удовлетворения

После второго курса мы с Борькой Сусловым поехали отдыхать в Сухум.

Отпуск в нашем училище в сентябре. На юге бархатный сезон. Одна беда, сверстницы наши, учащиеся в различных институтах, к этому времени разъезжались. Поэтому охота была менее продуктивной. Нет, конечно, мы без дела не сидели, но отсутствие возможности «перебирать харчами», наверное, и легло в основу истории, которую я хочу рассказать.

В один из первых дней отдыха в очереди к телефону мы познакомились с двумя девицами из Рязани. Интерес представляла только одна. О второй, по имени Наталья, можно было сказать словами Бальзами-нова: «Уж больно они полны-с…». Предмет вожделения моего друга звался Татьяной. Это была яркая представительница своего пола. Кокетство, жеманство, способность держать мужчину на дистанции, не давая ему ни приблизиться, ни уйти. Вот этого простого человеческого счастья Боб хлебнул в том отпуске сполна. Как сейчас говорят, разводила она его на мизинцах. Мне это было странно наблюдать со стороны. Зная, как легко Боб расставался и находил новую подругу, если дело не шло к постели, я вообще его не узнавал. Из-за постоянной игры в кошки-мышки, причем, чем дальше, тем меньше Борька становился кошкой, он разозлился и стал терять голову. А это уж совсем последнее дело. Татьяна же прекрасно понимала, что хочет от нее мой друг, и поэтому ловко манипулировала им. Зацепив его, она откровенно начала издеваться. А Боб, он просто маниакально хотел обладать ей. При этом сам говорил, что как только это произойдет, так все на том и кончится. Я посмеивался над ним, но не вмешивался. С Танькой же у меня ело-жились вполне дружеские отношения. На начальном этапе ей, видимо, было мало одного барана на веревочке, поэтому она попробовала пристегнуть и меня, намекнув, что ухаживания Бориса становятся все навязчивее и неприятнее. При этом она пронзительно посмотрела мне в глаза, взяла меня за руку и со страстным придыханием сказала, томно полуприкрыв очи: «Вот если бы вы, Сергей…». Я рассмеялся и сказал, что нам лучше сохранить братские отношения, поскольку девушек у своих друзей я не увожу. Она поняла, что я ее понял, и сделала мне комплимент по поводу моей проницательности. С тех пор мы так и звали друг друга — брат и сестра. Несмотря ни на что, мы довольно весело проводили время.