Керенский. Человек со спокойной совестью

Аркадий Аверченко

Керенский. Человек со спокойной совестью

Существует прекрасное русское выражение: — Со стыда готов сквозь землю провалиться.

Так вот: я знаю господина, который должен бы беспрерывно, перманентно проваливаться со стыда сквозь землю. Скажем так: встретил этот господин знакомого, взглянул ему знакомый в глаза — и моментально провалился мой господин сквозь землю… Пронизал своей особой весь земной шар, вылетел на поверхность там где-нибудь, у антиподов, посмотрел ему встречный антипод в глаза — снова провалился сквозь землю мой господин, и таким образом, будь у моего господина хоть какой-нибудь стыд — он бы должен всю свою жизнь проваливаться, пронизывая собою вещество земного шара по всем направлениям…

Но нет стыда у моего господина, и никуда он ни разу не провалился; вместо этого, пишет пышные статьи, иногда говорит пышные речи, живет себе на земной коре, как ни в чем не бывало, и со взглядами встречных перекрещивает свои взгляды, будто его хата совершенно с краю.

А ведь, вдуматься — черт его знает, что взваливает жизнь на плечи этого человека: Умер поэт Блок — он виноват. Расстреляли чекисты 61 человека — ученых и писателей — он виноват. Умерли от голода 2 миллиона русских взрослых и миллион детей — он виноват в такой же мере, как если бы сам передушил всех и каждого своими руками. Миллионы русских беженцев пухнут от голода, страдают от лишений, от унижений — он, он, он — все это сделал он. Господи, Боже ты мой!

Да доведись на меня такая огромная, нечеловеческая, страшная ответственность, я отправился бы в знаменитый Уоллостонский парк, выбрал бы самое высокое в мире дерево, самую длинную на свете веревку — да и повесился бы на самой верхушке, чтоб весь мир видел, как я страдаю от мук собственной совести.

А мой господин, как говорят хохлы: и байдуже!

Наверное, в тот момент, как я пишу, сидит где-нибудь в ресторанчике «Золотой Праги», кушает куриную котлетку с гарниром и, запивая ее темным, пенистым пражским пивом, не моргнув глазом, читает известия из России:

— До сих пор голод унес до трех миллионов русских. К декабрю должны умереть около десяти миллионов, а к марту, если не будет помощи извне — перемрет вся Россия. («Общее Дело». Письмо из Петербурга.)

Котлетку кушаете? Приятного вам аппетита, Александр Федорыч! Неужели, не подавитесь вашей котлеткой? Счастливый народ — эти люди без стыда, без совести…

Невинностью дышет открытое лицо, ясные глазки простодушно поглядывают на окружающих, и весь вид так и говорит:

— А что ж я? Я ничего. Вел я себя превосходно, был и главнокомандующим и митрополитом, и если мне еще не поставили в России памятника, то это только потому, что нет пророка в отечестве своем…

Пока вы безмятежно кушаете котлетку, Александр Федорыч — позвольте мне ознакомить вас с вашим формуляром, и если хоть один прожеванный кусок застрянет в вашем горле, значит — есть еще Бог в небе и совесть на земле…

Знаете ли вы, с какого момента Россия пошла к погибели?

С того самого, когда вы, глава России, приехали в министерство и подали курьеру руку.

Ах, как это глупо было, и, — будь вы другой человек — как бы вам должно быть сейчас мучительно стыдно! Вы тогда думали, что курьер такой же человек, как вы. Совершенно верно: такой же. И глаза на месте, и кровообращение правильное. Но руки ему подавать не следовало, потому что дальше произошло вот что: в первый день вы ему, курьеру, протянули руку, во второй день уже он с вами поздоровался первый (дескать, свой человек, чего с ним стесняться), а на третий день, когда вы сидели в кабинете за министерским столом, он без зова вошел в перевалку, уселся на край стола и, закурив цигарку, хлопнул вас по плечу:

— Ну, Сашка-канашка, что новенького?

Еще и тогда был неупущенный момент: дать ему по шее, сбросить со стола и крикнуть: ты забываешься, каналья! П-шел вон! Вы этого не сделали, наверное, хихикнули, прикурили от его папироски и ответили:

— Да вот помаленьку спасаю Россию.

Ах, как стыдно! Ну, на кой черт вы полезли со своим рукопожатием к курьеру? Разве он оценил? Взобрался вам же на шею, гикнул и погнал вас вскачь не туда, куда бы вам хотелось, а туда, где ему удобнее. Не спорю, может быть, персонально этот курьер — обворожительно светский человек, но вы ведь не ему одному протянули руку для пожатия, а всей наглой, хамской части России. Вскочил на вас хам, оседлал, как доброго скакуна, и погнал прямо на границу — встречать Ленина и Троцкого. Не скажете ли вы, что в прибытии Ленина и Троцкого виноваты немцы? Голубчик вы мой! Да ведь они воевали с нами. Это было одно из средств войны. Так же они могли бы прислать и поезд с динамитом, с баллонами удушливого газа или с сотней бешеных собак. А вы этих бешеных собак приняли с полковой музыкой и стали охранять так заботливо, как любящая нянька — шаловливых детей.

Ну, что я могу сказать немцам? Скажу: зачем вы прислали нам такую ошеломляющую дрянь? А они мне ответят:

— Вольно же вам, дуракам, было принимать. Мы бы, на вашем месте, тут же на границе их и перевешали, вроде, как бывает атака удушливых газов и контратака. А вы? Обрадовались! Товарищи, мол, приехали! «Здравствуйте, я ваша тетя! Говорите и делайте, что хотите, у нас свобода».

И еще один момент был упущен, помните, тогда, у Кшесинской? Одна рота верных солдат — и от всей этой сволочи и запаху бы не осталось. И никто не роптал бы — так бы и присохло. А вы, вместо этого, стали гонять вашего министра Переверзева на поиски новой квартиры для Ленина и Троцкого.

Александр Федорович! Какая у вас завидная натура… Ведь одно это так стыдно, будто вас всепарадно на столичной площади высекли. А вы теперь, вместо Уоллостонского парка, котлетку кушаете, как гоголевский высеченный поручик когда-то ел пирожок. Много есть людей, у которых есть ужасное прошлое, но ни одного я не знаю, у кого бы было такое стыдное прошлое, как у вас. Еще, я понимаю, если бы вы за это деньги получили, но ведь бесплатно! У вас в руках был такой козырь, как восстание, когда озверевшая толпа (я сам видел) разрывала большевиков на части — как вы ликвидировали это настроение? Вы, глава государства, запретили печатать документы, уличающие Ленина и Троцкого в получении от немцев денег! Троцкий сидит в тюрьме — вы его выпустили, Корнилов хотел спасти Россию — вы его погубили. Клялись умереть с демократией — удрали на автомобиле. «Волю России» издаете? Куриные котлетки кушаете? С таким-то прошлым? Да ведь только два пути и существуют: или самое высокое дерево Уоллостонского парка, или монашеский клобук, вериги, и полная перемена имени и фамилии, чтобы в маленьком монастырьке не пахло и духом того человека, который так тщательно, заботливо и аккуратно погубил одну шестую часть земной суши, сгноил с голоду полтораста миллионов хорошего народу, того самого, который в марте 1917 года выдал вам авансом огромные, прекрасные векселя. Ловко вы обошлись с этими векселями!.. Ну, прощайте. Приятного вам аппетита!