Козел в огороде
Козел в огороде читать книгу онлайн
В книгу вошли избранные произведения известных русских советских писателей, жизнь и творчество которых связаны с Одессой.Главная общая особенность рассказов и повестей сборника – искрометный юмор, самобытность которого подразумевает ироническое вышучивание недостатков, и особый жаргон с присущей ему интонацией и стилистикой.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Валентин Катаев
Козел в огороде
Товарищ лектор, в чем цель жизни?
На эстраду провинциального клуба вылез громадный небритый человек в зловещем фраке.
Он громко откашлялся и затем сиплым шепотом спросил:
– А где же аккомпаниатор?
– Помилуйте, товарищ лектор, – встревожился Саша, – лекция ведь! Самогон ведь. И борьба с ним. Какая же может быть тут музыка?
– Лекция? Гм… А может быть, спеть все-таки что-нибудь, а? Из «Демона», а?
– Хе-хе! Лекция ведь.
– А я, ей-богу, лучше спою! Чесc… слов… Этакое что-нибудь…
– Что вы, что вы! Лекция ведь. Самогон ведь и, так сказать, борьба. Так у нас и на афише написано.
– Разве? Ну ладно! Гм… гм…
Человек во фраке густо откашлялся, взялся руками за шею, мотнул головой и стал в позу. Председатель позвонил.
– Товарищи, призываю вас к порядку! Сейчас товарищ из центра будет докладать на тему о самогоне и так и далее. Тема очень важная в общественном смысле трудящихся, и которые, может, предпочитают танцы, то те могут покинуть аудиторию. Слово представляется товарищу из центра.
Докладчик посмотрел вокруг голубоватыми глазами, качнулся и сказал:
– Товарищи! В этот грозный час, когда Республика Советов стонет перед кознями наемников мирового капитализма, мы не можем оставаться индифферентными. Все, как один! Верно я говорю?
– Верно, – одобрительно подтвердили из зала.
– Да, товарищи! Мы все, как один, должны встать на борьбу с самогоном! Тысячи людей пьют самогон, и тысячи людей отравляются ежедневно этим злостным ядом, который разрушает организм. Верно я говорю?
– И даже слепнут, – сказал из зала деловитый бабий голос.
– В-в-верно, гражданка! Оч-чень дельное замечание! Именно – слепнут. Бывает. И глохнут. Чесc… слово… Итак, товарищи, мы видим, что самогон – это страшный яд, который бич. А почему?
Докладчик обвел притихшую аудиторию грозным взглядом.
– А па-а-чему?
Он выдержал эффектную паузу и, в достаточной мере насладившись тишиной, повысил голос:
– А потому, дорогие товарищи, самогон приносит вред, что очищать его как следует до сих пор не научились… А что может быть проще – очистить самогон? Пара пустяков. На одно ведро самогона берется три фунта простой, обыкновенной, ничем не замечательной соли.
– Крупной или мелкой? – быстро спросили из зала.
– Лучше всего мелкой. Но, конечно, можно и крупной. Ну-с, затем насыпают эту соль в самогон и сверху ведро прикрывают чем-нибудь теплым. Одеялом, например.
– Аподушкой, товарищ лектор, можно?
– Можно и подушкой! Даже подушкой лучше. Да, дорогие товарищи! Затем надо взять фунтов пять-шесть простой, примитивной клюквы…
– Клюквы! – восторженно взвизгнула баба из третьего ряда, хлопая себя по бедрам. – Ах ты ж боже ж мой! Клю-у-квы!
– Именно – клюквы! – торжествующе воскликнул лектор. – Обыкновенной что ни на есть клюквы. И варить вышеупомянутую клюкву на медленном огне, подмешивая туда квасцов, мелу, соды…
– А квасцов-то много?
– А соды-то?
– Товарищ лектор, а как же, ежели…
– Тише! Тише! Дайте слушать! Не напирайте! Квасцов-то много надо подмешивать?
В зрительном зале начался шум. Задние напирали на передних. Женщины пищали. На кафедру летели записки.
– Товарищи, не все сразу! Прошу по порядку. Вот тут поступила записка с вопросом: «Можно ли для крепости в самогон подмешивать перцу и табаку?» Отвечаю: ка-а-а-нечно, нет! Перец и табак, подмешанные в самогон, действительно создают впечатление крепости, но в действительности никакой крепости не увеличивают, а голова потом болит как проклятая. Ну-с… Итак, я продолжаю. А когда, дорогие товарищи, клюква уварится и пустит сок, надо взять сито, простое, наипримитивнейшее кухонное сито, которое…
Председатель побледнел.
– Товарищ докладчик, прошу держаться ближе к теме! Публика заревела:
– Пущай выскажет! Просим, просим! Не мешай докладчику! Соды-то сколько? Мел толченый аль куском? Да пущай еще раз про сито скажет!
Докладчик же, склонив голову и полузакрыв глаза, продолжал говорить:
– Засим, дорогие товарищи, всю эту музыку надо протереть сквозь сито в сосуд…
– Сосут?! Ах ты ж боже ж мой, и уже сосут? А?
– Вот так здорово!
…– в глиняный сосуд, в который перед этим положить…
Председатель схватился за голову и бросился за кулисы. Саша стоял, прислонившись холодным потным лбом к боковому софиту.
– Саша, – тоскливо провыл председатель, – он деморализует аудиторию! И на доктора не похож! Может, ты ошибся, кого другого привез?
– Ничего не ошибся, – глухо сказал Саша. – Сам в гостиницу ездил, в номер восьмой.
Председатель затрясся:
– Восемнадцатый, а не восьмой! Зарезал! Тащи его с эстрады! Не восьмой, а восемнадцатый! Занавес! Занавес! Перепутал! В восьмом актер. Шляпа!
Саша судорожно задергал занавес.
Но было уже поздно. Лектор стоял посредине зала, окруженный восторженной аудиторией, и отвечал на записки.
Председатель припал к щелке занавеса. Минуту его лицо выражало отчаяние. В следующую минуту оно слегка прояснилось. Затем председатель озабоченно покачнулся и вдруг хриплым голосом крикнул в зал:
– Товарищ лектор! Ну а как же, ежели, например, в закваску слишком много дрожжей положишь, а она и загустеет, подлая?…
И с этими словами ринулся в самую гущу любознательной аудитории.
