Коробка

Бромов Александр

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. КОРОБКА

Начнем с того, что многие из нас в детстве болели страшилками. И наша компания (самым старшим было по двенадцать-тринадцать лет) собиралась у кого-нибудь, и начиналось. Банальное «В черном-черном городе…» не котировалось — мы играли по-крупному, рассказывая приукрашенные случаи из жизни, подслушанные у взрослых. Сами понимаете, здесь было где разгуляться буйной детской фантазии, особенно у ребятни, живущей в маленьком деревенском городке, по улицам которого бродили коровы и частенько можно было увидеть лошадь, запряженную в телегу или сани, а тракторы с успехом заменяли легковые автомобили. Домовые, лешие, кикиморы… Мы все свято верили в это, в отличие от городских с их благоустроенным бытом и налаженной жизнью.

Окна, естественно, плотно занавешивались, для остроты ощущений зажигалась маленькая свечка, и действо разворачивалось во всей красе.

У меня, как вы знаете, с рождения собственный выдуманный мир с колдунами, рыцарями, бабами-ягами, кощеями и прочими волшебными существами. Было здорово представлять, идя вечером в … неважно …, как из темного угла вдруг выскакивает нечто ужасное и бум-тара-рам, трах-бах-бах и прочее и прочее. Тогда я, трясясь и мысленно подвывая, брала фонарик или на ощупь шла воевать с собственным страхом и, разумеется, никого не находила. Хотя и вздыхала с облегчением.

Оттого все эти страшилки я выслушивала в надежде на то, что они все-таки окажутся правдой. Это было бы великолепно. Но ничего не происходило, и я постепенно разочаровывалась, всей кожей чувствуя, что рассказчик просто нагоняет жути на мелочь, слушающую его с отрытыми ртами. Скучно. Но в комнату страха меня до сих пор медовой конфетой не заманишь, потому что эти ужасы, в основном так примитивно сделанные, появляются неожиданно, чего я терпеть не могу и начинаю злиться. Я больше боюсь реальных вещей: злых собак, подозрительных людей, родительских собраний, вызова на ковер к начальству, то есть того, чего в сущности и надо бояться, если не умеешь дать отпор. Но последнего я уже не страшусь: ну, поорут, ну, уволят, может, я еще и спасибо скажу.

К восьми годам интерес к подобным историям был утрачен полностью, но отставать от друзей не хотелось, и я тихо сидела в уголке и ждала, когда они, наконец, истощатся, и можно будет идти поиграть.

Кульминацией посиделок явился грандиозный розыгрыш: наша компания решила воплотить страшилку в жизнь. Для воплощения был выбран сарай, внизу которого находился гараж, рядом — туалет, ясно, без унитаза, а наверху — заброшенный, почти пустой сеновал (когда-то у хозяев была корова, но потом доить ее стало некому и некогда, и живность продали). Наверх, по наружной стороне сарая, вела деревянная крутая лестница с перилами, заканчивающаяся на небольшой огороженной площадке перед низенькой дверцей. Но самое примечательное, что второй этаж был с секретом: над туалетом отходила в сторону одна доска, и при определенной сноровке можно было, отодвинув ее, спрыгнуть вниз, не забывая про … вы помните — унитаза не было.

Вот на этом-то сеновале все и происходило.

Для начала мы подготовили реквизит: на ближайшей свалке была добыта и под покровом ночи доставлена здоровенная коробища из-под телевизора. Тогда не было плоских жидко-кристаллических, поэтому в тару мог свободно упаковаться и взрослый. В данном случае эту роль на себя взял друг «хозяина» дома — Серега — крепкий коренастый паренек тринадцати лет со светлой вихрастой головой и невероятно подвешенным языком. Обычно он и «запускал» страшилки, но сам хозяин отъелся у бабушки в деревне и в дыру пролезть не смог, а остальные, оценив высоту первого этажа и ширину «унитаза», здоровьем рисковать категорически отказались.

Мы все с замиранием сердца следили снизу, как в потолке отодвигается доска, и в проеме появляются дрыгающиеся Серегины ноги в стоптанных сандалетах, а через несколько секунд он ловко спрыгнул вниз, четко встав по краям «унитаза». Репетиция произвела подлинный фурор, а актер сорвал бурные искренние аплодисменты. Но подтянуться и забраться обратно ему не позволил рост, и мы закрыли «унитаз» доской, поставив на нее табуретку.

Потом мы занялись декорациями: единственное окошко занавесили драными шторами, по полу разбросали оставшуюся солому, принесли старые одеяла и покрывала для зрительских «рядов» в уголке, коробку перевернули и «отогнали» к противоположной стене, а Серега занял свое рабочее место.

Стоял июнь, белые ночи (кто не знает, может загуглить), и нам было без разницы, когда собираться, поэтому выбрали день, чтобы потом со вкусом поиграть в «казаков-разбойников». Разрекламировав сеновал, как самое то для страшных историй и встреч с домовым, мы поднялись наверх, провожаемые напутствием в виде выразительно вертящегося у виска пальца отца семейства. Было уморительно смотреть, как будущие жертвы, подбадривая себя и подталкивая друг друга, давят пятки впереди идущим, но сами занять их место не торопятся.

Сначала Светка шипящим замогильным голоском очень правдоподобно и с красочными подробностями поведала нам о том, как на днях какие-то разбойники в нашем лесу поймали маленькую девочку, надули ее насосом (ручным) и положили под бетонную плиту, где она и лопнула. Она так натурально все живописала, что мы тут же сговорились сходить на место преступления и проверить, остались ли кишки на елках. Спокойно. Спокойно. Если рассказчик настолько рьяно утверждает, что говорит чистую правду и только чистую правду, то сам бог велел удостовериться в подлинности вранья.

Мелочь испуганно жалась в углу и смотрела на нас с ужасом, заочно похоронив и оплакав. Погибшая девочка незаметно ушла на второй план.

Потом, по уговору, выступила я со свежими новостями: у нас дома водился домовой, временами что-нибудь вытворяющий. Что жмуритесь? Настоящий. Потом расскажу подробнее.

Так вот, дома иногда пропадали вещи, странным образом находясь потом на видных местах. Про ложки-вилки я вообще ничего говорить не буду. К тому же не любил перебравших водки гостей и прятал их обувь, или у особенно шумных в руках вдруг начинала раскалываться посуда. Ничего смешного нет, когда вы пьете чай, а у вашей кружки неожиданно отваливается ручка, давая старт цепной реакции. Так мы и остались без германского сервиза, подаренного маме на юбилей сослуживицами.

В тот раз домовой всю ночь хлопал дверцей печки и жутко подвывал в трубе, потому что мы забыли налить ему молока в блюдечко. Я несколько раз вставала, чтобы повернуть ручку «до щелчка», дергала ее, проверяя, и шла спать, но через несколько минут все начиналось снова, пока я не вспомнила про молоко.

Чудом не разбудив родителей и не пролив ни капли, я налила взятку в чистенькое блюдечко и поставила у кошачьей миски, за что и огребла утром по полной программе, но домовой успокоился и больше не буянил. Объяснять родителям я ничего не стала, что с них взять — взрослые, мужественно выслушав нотации и послушно выскоблив пустое блюдце.

Я рассказывала об этом очень серьезно, без идиотских выкриков, с видом оскорбленной невинности заглядывая слушателям в глаза и беря их за руки в самых ответственных местах, так что к концу рассказа рядом никого не было. Даже заговорщики стали поглядывать на меня с недоверием. Но ведь я правду говорила!

Потом, естественно, пошли байки по теме, но такие надуманные, что мне стало неинтересно. Ни один уважающий себя домовой не будет прятаться под кроватью и угукать оттуда подвывающим голосом и щекотать пятки (лично я бы заподозрила наличие там собственных братьев), и тем более передвигать предметы на виду у хозяев. Это больше к полтергейсту.

И тут …. Да! Да! … на самом страшном месте, когда нервы слушателей напряжены до предела, коробища ожила! Она медленно сдвинулась с места и поползла сначала на середину, потом Серега одумался и зигзагами двинулся в нашу сторону (ноги затекли от долгого сидения и потом сами попробуйте поползать в ограниченном пространстве, не выползая из него).