Музыканты смеются

— И, во-вторых, наша публика настолько хорошо знает и любит вашу оперу, что вместе с артистами поет все хоры!

Г. Берлиоз.

Карикатура Надара

Однажды в Вене к Берлиозу подбежал маленький живой человечек:

— Господин Берлиоз, я страстный поклонник вашего грандиозного таланта… Прошу позволения прикоснуться к руке, написавшей "Ромео и Юлию"! — с этими словами он вцепился в рукав композитора и блаженно застыл.

— Сударь, — осторожно тронул его за плечо Берлиоз, — держитесь лучше за другой рукав: я имею обыкновение писать правой рукой.

Всегда ли можно предопределить будущее человека? Трудно сказать. Вот три характеристики на одного и того же школьника.

В 1825 году: "… поведения честного, прилежания неослабного, успехов изрядных". Всего лишь через год: "…способностей хороших, ленив и преленив, успехов малых". В 1830 году: "…поведения честного, способностей не худых, но по лености редко являлся в училище".

И… подростка исключают из Киевского уездного училища. Остается добавить, что столь волшебные превращения происходили с Семеном Степановичем Гулаком-Артемовским, в будущем — выдающимся украинским певцом и композитором, автором оперы "Запорожец за Дунаем".

С. С. Гулак-Артемовский (стоит слева) и М. М. Глинка (за пианино).

Рисунок П. Степанова

В 1837 году Михаил Иванович Глинка, назначенный капельмейстером Придворной певческой капеллы в Петербурге, отправился в песенный край, на Украину, искать мальчиков-певцов для пополнения капеллы. Самой ценной находкой, однако, оказался отнюдь не мальчик, а учащийся Киевской духовной семинарии двадцатичетырехлетний Семен Гулак-Артемовский, обладатель чудесного баритона. Как ни трудно было, но Глинке удалось уговорить местные власти, чтобы они отпустили "мальчика" в столичную капеллу, а директору последней Глинка "забыл" своевременно сообщить о своей находке, решив подготовить из талантливого юноши оперного певца. Много препятствий пришлось еще преодолеть на этом пути, но, в конце концов, церковь потеряла, а петербургская опера приобрела отличного певца, прошедшего школу М. И. Глинки.

М. Глинка.

Шарж К. Брюллова

А. С. Даргомыжский рассказывал: "Однажды Глинка в разговоре со мною пришел в страшное негодование из-за того, что один критик, разбирая оперу "Жизнь за царя" ("Иван Сусанин"), не нашел в ней никаких промахов. Благородная артистическая душа Глинки выразилась в следующих забавных словах: "Какой он рецензент, когда не пронюхал, что вся опера пронизана каденциями, утомляющими слушателя до обморока!"

Известная немецкая певица Вильгельмина Шрёдер-Девриент разговорилась в поезде со случайной попутчицей. Когда речь зашла о театральных новостях, дама внезапно разразилась гневной тирадой по адресу Девриент, не подозревая, кто сидит перед ней:

— Она слишком стара для тех ролей, которые исполняет. Она совершенно без голоса… и притом эта ужасная фигура! Я считаю, что с Девриент давно пора покончить. А вы какого мнения? — обратилась она к незнакомому человеку, сидевшему рядом с ней.

— Это серьезный вопрос, сударыня, и поэтому мне кажется, что к обсуждению его следовало бы привлечь госпожу Девриент, — учтиво ответил тот, указав на певицу.

На мгновение дама растерянно замолчала, а в следующую минуту принялась пылко извиняться:

— Вы не должны сердиться на меня, госпожа Девриент! Меня ввела в заблуждение статья в Дрезденской вечерней газете. Рецензент Шмидер, который так оклеветал вас, должно быть, ужасный негодяй! Если когда-нибудь мне случится встретиться с ним, я непременно повторю то же самое.

— Вам не придется лишний раз утруждать себя, — сказала улыбнувшись певица, — господин Шмидер — рецензент дрезденской вечерней газеты — сидит рядом с вами.

А. Серов и А. Даргомыжский.

Шарж М. Мусоргского

Когда Фридерик Шопен, будучи еще ребенком, должен был впервые участвовать в публичном концерте, его долго и тщательно одевали, давали массу советов, как надо себя вести, чтобы не нарушить торжественной обстановки. После концерта, когда мальчика дома расспрашивали, что больше всего понравилось публике, он с гордостью ответил:

— Мой белый воротничок!

Генриха Гейне спросили, кто, по его мнению, лучший пианист — Лист или Тальберг? Поэт, не задумываясь, ответил:

— Шопен!

Ф. Шопен.

Рисунок Э. Делакруа

Немецкий композитор Роберт Шуман три года добивался руки своей будущей супруги Клары Вик. Однако отец Клары не давал согласия на брак, заявляя, что "Шуман ничего не имеет и ничего собой не представляет".

В действительности же старый Фридерик Вик, по всей вероятности, не хотел лишиться главного источника доходов, которым являлись концертные выступления Клары, ставшей уже в то время знаменитой пианисткой.

Тогда Шуман решил обратиться… в суд! Королевский апелляционный суд в Лейпциге признал за совершеннолетней невестой право на вступление в брак по собственному выбору.

Поистине оригинальный случай, когда поводом для судебного разбирательства послужило не расторжение брака, а вступление в брак!

Однажды Клара Вик, в то время уже прославленная пианистка, выступала с концертом в княжеском дворце. После концерта князь, расточая пианистке комплименты, поблагодарил ее и между прочим благодушно спросил;

— А ваш муж тоже музыкант?

Румянец гнева выступил на щеках Шумана, но Клара тут же молча села за рояль и вдохновенно исполнила экспромт Шумана.

По окончании игры, перекрывая громкие аплодисменты и крики восторга, Клара воскликнула, указывая на мужа:

— Композитор Роберт Шуман!

— Мило, очень мило, — поспешил заверить пианистку сиятельный невежда.

Желая загладить свою оплошность, князь пригласил обоих музыкантов на прогулку по своей резиденции. При этом он пространно объяснял, как процветает его поместье, сколь многим ему обязаны счастливые подданные.

— Ваше сиятельство, — почтительно сказал Шуман, — вы управляете мило, очень мило!

Шуман исполнял как-то в концерте собственные произведения. И вдруг сквозь раскрытые окна донеслось снаружи чудесное щебетание птиц.

Кто-то быстро закрыл все окна. Композитор заметил это и, когда окончил игру, встал со своего места и снова раскрыл настежь все окна.

— Господа, — обратился Шуман к публике, — до сих пор я мешал этим прелестным маленьким музыкантам. Послушаем теперь их внимательно — они этого стоят, это тоже мои учителя…

Сидя в парке своего родного города Цвиккау, Шуман насвистывал мелодию из "Карнавала".

— Послушайте, — возмущенно сказал ему сосед по скамейке. — Ведь это же мотив из "Карнавала" нашего высокочтимого Роберта Шумана. Если вы не знаете, как у него звучит эта мелодия, то и не свистите… Ваш свист действует мне на нервы!

Ф. Лист — дирижер.