Здрасьте, я ваша тетя – 2 (с половиной)

- Сымайте! – в ответ заявил Брассет.

- А ну, сымай, гинеколог хренов! – заорал мистер Джекки Чесней, услышав разговор. – Если не снимешь сейчас, потом будешь снимать одежду за деньги!

- почему? – поправляя очки, еще больше удивился Чарли.

- Потому что мы окажемся на мели и придется тебя трудоустроить в театр мужского стриптиза, - не колеблясь ни секунды, объяснил Джекки.

Мистер Уэйком так поразился услышанному, что безропотно отдал всю свою одежду, оставшись только в трусах цвета лиловых перемен (на лице умирающего от чумы).

Брассет с достоинством облачился в сброшенную одежду, напялил еще и идиотскую шляпу Чарли и, хлопнув дверью, вышел на улицу.

- Чего-то не хватает, - подумал он, глядя на седоватого джентльмена, который деловито торговался с проституткой на углу дома. – Ну, конечно же! – Брассет стукнул себя по лбу, а подойдя поближе, седовласого джентльмена по шее. Тот упал, как мешок с картошкой, а дворецкий подобрал его трость с набалдашником.

- То, что надо! – подумал Брассет, нанося удар набалдашником по голове второго участника торгов – проститутки, оказавшейся при ближайшем рассмотрении накрашенным мужчиной в женском платье.

- Такси! – заорал Брассет, размахивая тростью.

Перед ним немедленно остановился старый рыдван, не разваливавшийся на первый взгляд только потому, что его недавно покрасили.

- В министерство юстиции! – приказал Брассет, залезая в старый рыдван.

Шофер с готовностью вжал педаль газа в пол. Машина затряслась, как суслик в предчувствии случки, пыхнула через выхлопную трубу и понеслась вперед, гремя железом.

Спустя десять минут старый рыдван остановился напротив здания министерства.

- Это была срочная полицейская необходимость! - заявил Брассет, вылезая из машины.

- Чего? Плати давай, а то в морду получишь! – заорал шофер.

- Я не буду платить, - вежливо объяснил Брассет, с силой захлопывая дверцу, после чего рыдван принялся рассыпаться как карточный домик. Один миг и шофер оказался сидящим по колено в металлоломе, который назвать машиной было нельзя даже при внимательном обследовании. – К тому же, нет машины – нет денег! – радостно добавил дворецкий. И, на всякий случай, огрел шофера тростью по голове. – Извините, сэр, - добавил он, делая вид, что заботится о состоянии здоровья шофера, на самом же деле, он весьма профессионально обчищал тому карманы.

- К мистеру Пендлтону! – не допускающим возражений тоном, заявил Брассет.

- Все так говорят, - отозвался констебль, преграждая ему путь.

- У него умерла теща, и если он узнает, что какой-то недоумок не разрешил рассказать ему об этом в тот же час, - многозначительно начал Брассет.

- О, поздравляю вас, это первая хорошая новость за полгода, скажите, что вас без промедления пропустил сержант Чипс, это я. Второй этаж, напротив женского туалета! – напутствовал констебль, взяв под козырек.

Дворецкий с достоинством поднялся наверх и с изумлением уставился на архитектуру, вернее, планировку второго этажа. На этаже было расположено всего два кабинета – дамская комната, только пройдя через которую, можно было попасть в кабинет мистера Пендлтона. Если судить по мизерным размерам дамской уборной и величине здания, то можно было предположить, что кабинет министра юстиции занимал почти весь второй этаж. Немало подивившись этому, Брассет толкнул дверь и вошел внутрь.

И очутился в большом кабинете, размером с футбольное поле, в центре которого восседал сам мистер Пендлтон. Вдалеке виднелись футбольные мячи и ворота с сеткой. На стене висела огромная таблица из черного дерева с результатами матчей команд первого дивизиона Англии, выполненных золотыми буквами. Повсюду были разбросаны скомканные и разорванные газеты с кричащими заголовками «Чарльтон – мудаки», «Президент Чарльтона – ублюдок!», «Министра юстиции в отставку!, Тренер Чарльтона недостоин тренировать даже сборную Бразилии, за которую играют очень много диких обезьян».

- Грязные недоноски! – воскликнул Пендлтон, отбрасывая от себя очередную газету.

- Совершенно с Вами согласен, сэр! – угодливо заявил Брассет.

- Траханные ублюдки, мать их! Занимаются бумаголожеством вместо того, чтобы писать о моем тренерском мастерстве!

- Я хожу на все матчи Чарльтона и хочу сказать, что целиком поддерживаю Вас в стремлении создать великую команду! – подхалимски сощурив глаза, сказал дворецкий, не прекращая теребить свой, в смысле уэйкомский, галстук.

- Так это Вы? – радостно вскричал Пендлтон и принялся трясти руку Брассета так, словно хотел ее оторвать.

Дворецкий тоже изумленно уставился на министра, но быстро пришел в себя, увидев огромный заголовок в газете, только что отброшенной министром: «На десяти последних матчах Чарльтона средняя посещаемость составила 1 человек!» Брассет быстро вспомнил, что в статье говорилось о каком-то спившемся учителе физкультуры, потерявшем чувство реальности и регулярно посещавшего футбольные матчи.

- Я так мечтал с вами познакомиться! – министр радовался как ребенок.

- Я тоже, - нашелся Брассет. – Но я пришел сюда не только за этим. Не только за этим, хотя я Вас уважаю! Вы знаете, как я Вас уважаю? Нет? Очень хорошо. В то время, когда Чарльтон благодаря судейскому произволу и необъективной прессе прозябает на последнем месте, звезда, я повторяю, ЗВЕЗДА С БОЛЬШОЙ БУКВЫ, сидит в неволе по пустяковому обвинению! Доколе это будет продолжаться? Доколе писаки будут обсирать славное имя Пендлтона?

- Да, да, - распалялся Пендлтон, то и дело подпрыгивая на месте от возбуждения.

- Что мы должны сделать? – вскричал Брассет.

- Да, что мы должны сделать? – вторил ему Пендлтон, размахивая своими кулаками.

- Мы должны потребовать от министра юстиции отпустить Бабса Баберлея и мы потребуем, во имя Чарльтона! – как заклинание, прокричал дворецкий, вытаскивая из кармана свежекупленный шарф с цветами Чарльтона и принялся трясти им, словно шаман свежесодранным скальпом.

- Да, да, да, да! – кричал Пендлтон. – Но секунду, министр это же я! Так не пойдет. Вы не можете просить меня сделать это, - он вдруг успокоился и потух, словно костер на который помочился слон.