Сталин шутит...

Вождь начал издалека:

— Скажите, с чего начинается производство спичек?

— С установки на фабрике специальной машины, которая наносит серу на…

— Нет, скажите, что этому предшествует?

— Деревянные чурки дробят на лучинки, потом…

— Нет, скажите, что делают до этого?

— Привозят на фабрику бревна.

— Откуда их берут?

— Их, товарищ Сталин, доставляют из Сибири, где сначала валят лес, а затем…

— Довольно. Вот вы и приступайте к работе над улучшением качества спичек с самого начала.

Тогда кое у кого от таких анекдотов мороз бежал по коже. Но ведь — в самый раз, но ведь — то, что нужно. Особенно сегодня.

Байка про любимую курительную трубку Сталина является, наверное, самой известной во всей антологии анекдотов, связанных с именем вождя. Сталин тоже не мог не знать ее. По свидетельству авиаконструктора А. С. Яковлева этот анекдот ему рассказывал член Политбюро, секретарь ЦК А. А. Жданов. Вариантов у анекдота тьма. Но суть в общем-то одна.

Сталин утром жалуется: пропала трубка. Берия расстарался: к концу дня было поймано десять злоумышленников. Но тут Сталин нашел пропажу. Сообщает об этом Лаврентию Павловичу. И слышит: «Товарищ Сталин, каждый из десяти арестованных уже сознался, что именно он украл вашу трубку».

Есть, однако, повторение у этой истории.

Путин пригласил Сталина с того света на свою инаугурацию. Вождь откровенно скучал, когда Путин приблизился к нему и спросил: как, мол, проходит банкет. «Все бы ничего, — ответил Сталин. — Вот только не хотел я говорить, но придется. Пропала моя любимая трубка». — «А с кем вы общались перед этим?» — «Только с Медведевым». — «Все понятно. Мой премьер так любит оригинальные сувениры, что может и спереть. Подождите минутку». Путин ушел искать Медведева и скоро вернулся, неся трубку. «Как не стыдно главе правительства, — проворчал Сталин, принимая пропажу. — А что он вам сказал?» — «Сказал? Да он ничего и не заметил».

Есть также вариант повторения.

На инаугурации Путина, когда он беседовал со Сталиным, к ним подошел министр экономразвития и стал просить о выделении дополнительных средств на текущий год. Путин отказал. Когда министр отошел, Сталин принялся укорять президента: «Он же не для себя просит…» — «Еще бы этот нахал для себя просил. Да он может сам содержать всю экономику. У него сейчас в бумажнике десять тысяч долларов наличными и несколько карточек на общую сумму в 100 миллионов евро. А на основных счетах сколько — представляете?» — «Откуда вы знаете, сколько у него при себе?» — «Вот бумажник, давайте вместе пересчитаем».

На отдыхе в присутствии Сталина принялись Хрущев и Ворошилов бороться. Борьба была шутливой, но Сталин наблюдал за ней с возрастающим беспокойством. Хрущев слегка ударился головой о мягкий травяной газон. Боже, как заволновался Сталин. Подхватил Хрущева, стал дуть на ничуть не ушибленное место, потребовал врача. Ворошилов ничего не мог взять в толк, пока Сталин не сказал: «Вот, что значит, Клим, редко бывать на заседаниях Политбюро! Уже давно все мы знаем, что голова — это самое слабое место Никиты Сергеевича».

Хрущев пожаловался Сталину, что все — Молотов, Каганович, Берия, Ворошилов, Буденный, даже Калинин — смеются и передразнивают его. Сталин защитил обиженного:

— Товарищи, будьте серьезнее, перестаньте корчить идиота.

«Клим, Семен, — обращается Сталин к Ворошилову и Буденному, — хватит называть Никиту дурачком. А не то он пожалуется Лаврентию, и тот посадит вас за разглашение государственной тайны».

Никиту Хрущева Сталин нередко звал пренебрежительно Микитой. Может быть, из-за страсти того к сбору сплетен и к доносам.

Жуков после очередного выговора вышел распаренный из кабинета Сталина бормоча под нос: «опять из-за усатого тирана страдаю». Хрущев услышал… Жуков не успел дойти до конца коридора, как его вернули в кабинет. Хрущев стоял у стола, не сводя преданных глаз со Сталина, который сидел с потухшей трубкой и имел суровый вид.

— Товарищ Жуков, вы кого подразумевали под «усатым тираном»?

— Гитлера, товарищ Сталин, — кого же еще…

— А ты кого имел в виду, Микита? — прищурился вождь.

Жукова в этот анекдот сочинители вставили зря. Он не всегда вел праведный образ жизни. Обладая полководческим талантом, являлся никудышным политиком. Тем не менее на склоне своей жизни он говорил: «Да, Сталин меня снимал, понижал, но никогда не унижал!»

В подтверждение вышеприведенных слов полководца сошлемся на анекдот послевоенной поры.

На банкете в честь Победы Сталин провозглашает тост за маршала Жукова:

— Пью за самого трусливого маршала нашей страны!

Всеобщее, мягко выражаясь, недоумение…

А Сталин продолжает:

— Я сказал ему, что если сдаст Москву, то будет расстрелян. Потом сказал, если сдаст Ленинград, то будет расстрелян. Потом — если сдаст Сталинград, то будет расстрелян. Потом — если не возьмет Берлин раньше американцев, то будет расстрелян. И вы знаете, этот трус так боялся смерти, что мне не удалось его расстрелять.

Не стоит удивляться, если найдутся антисталинисты, которые усмотрят в вышесказанном доказательство жестокости вождя, но не собственное слабоумие.

В Потсдаме один из высокопоставленных американских чинов в деловом стиле представил Сталину крупного магната: Джонсон, промышленник — нефть, металлы, уголь, банковское дело, сыграв на бирже, сегодня же дойдет как до высшей, так и до низшей точки индекса Доу-Джонса.

Сталин в том же стиле представил крупного военачальника: Жуков, маршал — танки, артиллерия, авиация, штабное дело, сыграв боевую тревогу, сегодня же дойдет до любой точки Ла-Манша.

Это в 1930-х годах случилось. Цирковой артист, исполнявший на арене сложные номера — шпагоглотание, иллюзионизм — славился как дамский угодник. Он познакомился с девушкой и договорился встретиться с ней. Девушка картавила, не выговаривала букву «Р». Поэтому, когда она позвонила в цирк, телефонистка дала ей ЦИК — Центральный Исполнительный Комитет. В высшем органе государственной власти СССР как раз заседало все руководство. Трубку взял сам Сталин.

— Кто говорит?

— Не скажу, — начала кокетничать девушка.

— Вам кого?

Девушка раскокетничалась еще больше:

— Того, кто больше всех заглатывает, красивее всех обманывает, лучше всех угождает…

— Сказали бы сразу, что вам товарища Хрущева. Микита, подойди к телефону.

С какими только проявлениями идиотизма не приходилось бороться И. В. Сталину.

— Микита, это правда, что ты посадил человека за опоздание на работу на 20 минут?

— Да, товарищ Сталин, я заподозрил, что он саботажник.

— А почему посадил другого, который пришел на 20 минут раньше?

— Так рано, когда на работе никого еще нет, может приходить только шпион.

— Ну а того, кто пришел точно вовремя, зачем посадил?

— Он, товарищ Сталин, самый опасный преступник: во-первых, подорвал отечественные финансы тем, что купил часы за границей; во-вторых, занимался антисоветской агитацией самим фактом ношения заграничных часов.

Иногда вождь после какой-нибудь глупости, сказанной Микояном, словно невзначай спрашивал его:

— Сколько, говорите, у нас было бакинских комиссаров?

— Двадцать шесть, товарищ Сталин, и все погибли. А что?

— Да нет, ничего, товарищ двадцать седьмой бакинский комиссар [28].

Взволнованный Микоян прибегает к Сталину:

— Товарищ Сталин, в Армении во время чистки докопались до моего прошлого, требуют от меня объяснений, признания.