Рамаяна по-русски

– Выключатель справа, – донёсся приятный низкий голос. Равана щёлкнул выключателем – и обратная сторона Луны осветилась тусклой лампочкой с закопчённым стеклом, на поверхности которого сверкнула серебром инея примёрзшая к ней непонятно как залетевшая на Луну муха. Равана с детства не любил мух и поэтому машинально прихлопнул её мухобойкой, которая всегда была при нём (он её засовывал за широкий атласный кушак красного цвета, с которым не расставался даже в парилке финской бани). Лампочка взорвалась и погасла. В воцарившейся тьме послышалось возмущённое мушиное жужжание.

– Странно, почему я слышу жужжание в вакууме? – подумал Равана.

– Телепатия, – подумали в ответ муха и Марича.

– Спасибо, теперь понял, – подумал Равана.

– Ни хрена ты не понял. Понял? – подумала муха, замёрзла и исчезла в ледяных просторах космоса.

Марича, осознавая необходимость вставать, рыться в комоде и вкручивать в единственный на обратной стороне Луны патрон новую лампочку, которая к тому же была последней, тяжко вздохнул, охая и кряхтя о грехах своих тяжких, поднялся с кресла, шаркая по лунному полу старыми шлёпанцами, пробрался в темноте в самый дальний угол обратной стороны Луны, споткнувшись о выброшенный кем-то за ненадобностью старый скафандр негритянского певца Луи Армстронга, упав на Луну, вскочив и взлетев метров на 12 над поверхностью, опустившись через 14 часов (на Луне очень слабое притяжение), наконец-то добрался до цели, долго шарил в темноте по ящикам комода, раздавил последнюю лампочку, понял, что натворил и сказал:

– Нет, без колдовства в наше время не проживёшь!

После сказанной фразы он щёлкнул заиндевевшими пальцами, вырвал из бороды седой волос и победно крикнул:

– Ассара-дара-чуккара! – что в переводе на наш язык означает примерно следующее: «Шишел-мышел-пукнул-вышел!»

Луна мигом вспыхнула всеми цветами радуги, наполнилась люстрами, скульптурами, фонтанами, развесёлой челядью, столами с заморскими и инопланетными яствами, играющими Моцарта, Оливера Шанти и Аркашу Северного оркестрами, фейерверками, путанами и дрессированными орангутангами. Неведомо откуда взявшиеся Кристиан Диор и Нина Риччи, отдуваясь от тяжести, приволокли огромное зеркало и поставили его перед Маричей. Тот ещё раз щёлкнул пальцами и превратился из жирного противного горбуна с жабьей мордой и попорченным проказой телом в писаного красавца в чёрном фраке с пуговицами до самой сра… …зу видно: интеллигентный человек!

– Рад приветствовать Императора Всея Земли, Африки и протчая! – обнимая любезного сердцу Равану, радушно пробасил демон Марича, принимая облик певца Юрия Охочинского. – За каким хреном пожаловал, дорогой? А впрочем, сейчас мы с тобой хорошенько оттянемся: предадимся эксклюзивному разврату, нажрёмся до потери памяти, набьём друг другу морды, отлежимся, помиримся, а уж потом обо всём поговорим. Чтоб не думал потом друг мой Равана, что король Луны Марича не по-человечески его встретил-приветил!

– Некогда мне лабудой заниматься, сосед, – сказал Равана и, ковыряясь грязным пальцем в носу, жалобно заплакал.

– Ну, будет тебе убиваться, маленький, – погладил Равану Марича по голове. – Вот тебе ириска. Скушай её, успокойся и расскажи мне, если не хочешь принять смерть жуткую, лютую, что вы в вашем МУРе с Фоксом сделать удумали.

– Не с Фоксом, а с Рамой! – жалобно пролепетал Равана и протянул Мариче окровавленные руки.

– Опять до крови доковырялся! – всплеснул руками Марича, глядя на красные ладони и сопли Раваны и доставая носовой платок. Тут же он заставил Равану хорошенько высморкаться, вытер платком кровь с мулявинских усов гостя и заставил умыться в ближайшем фонтане.

Когда император Юга доел ириску и успокоился, радушный хозяин произнёс:

– А теперь расскажи обо всём по порядку. Чем смогу – помогу.

– Друг мой Марича, – сказал Равана, – на северных границах империи произошло ужасное событие. Непонятно откуда появившийся воин Роман из тех земель, что мне ещё не удалось завоевать, непостижимым образом истребил весь легион Кары и Душмана вместе с ними самими. В одночасье я лишился одной из моих лучших армий и двух братьев.

– Знаю, – кивнул Марича. – Что ещё?

– Мне сказали, что Роман непобедим в битве.

– Это так, – согласился житель Луны.

– Чтобы уничтожить его, надо прибегнуть к хитрости. Ты должен помочь мне похитить жену Романа Свету. И тогда он умрёт от горя.

– Пошли выпьем, дружище, – не задумываясь, произнёс Марича.

– Нет, Маратик! Мы сегодня не будем пить. Садись в «Пушпаку». Мы летим на Землю. Там, северней Алтая, ты превратишься в оленя и отвлечёшь Рому, пока я буду похищать Свету.

Марича щёлкнул пальцами – два визажиста подкатили кресла на колёсиках, почтительно, но твёрдо усадили собеседников и принялись священнодействовать над их имиджем, щёлкая ножницами, шоркая бритвами и перебирая тюбики и флаконы с кремами, мазями и благовониями.

Равана вскочил с кресла, дал пинка своему визажисту, оттолкнул от кресла Маричи второго и, глядя в глаза гостеприимному соседу, недобрым голосом сказал:

– Не думай, Маратик, что тебе удастся отделаться от меня. Я хочу отомстить за моих братьев и присоединить северные земли. И ты поможешь мне в этом. Лучше не теряй времени. На сборы пять минут. Четыре уже прошли.

Марича хладнокровно кивнул визажисту, медленно поднялся и сказал:

– Тот, кто дал совет крошить батон на Ромыча, желает тебе смерти, Рави. «Унеси Свету!» Это совет врага, желающего гибели тебе и всему роду асуров. Возвращайся домой, император Земли, и спокойно правь своими территориями. И никогда не пытайся вставать на пути разъярённого слона.

– Что-то я тебя не понял, Марат, – пробормотал Равана.

– Если ты похитишь Свету, Северный бастард придёт в Ланку и уничтожит тебя в твоей же столице.

– Наверное ты забыл, Марик, что Брахма даровал мне бессмертие и непобедимость в битвах с богами, асурами и магами, – теряя терпение, повысил голос император.

– Роман не бог. Он – человек, Рави. В этом вся загвоздка. Отправляйся домой и забудь о всякой мысли о мести. И ты будешь жить ещё очень-очень долго.

– Послушай, Марат…

– Всё, аудиенция закончена, – сказал Маричи – и обратная сторона Луны вновь погрузилась в космический холод и мрак.

– Маратик, а помнишь… – попытался возобновить разговор Равана.

– Пошёл на фиг, – отозвался Марича и исчез в кромешной тьме.

33. Должна быть в женщине какая-то загадка

Прилетев в Ланку, Равана пошёл в самый престижный кабак и с горя назюзюкался там так, что сам удивился. Правда, удивился он лишь на следующий день, и то ненадолго. Сначала в кабаке Равана долго аплодировал Элвису Пресли и танцевал рок-н-ролл до полной потери адекватности. Потом вспомнил, что Элвис давным давно покойник – и насмерть испугался, но Элвис развеял страхи Раваны, чистосердечно признавшись под пытками, что ещё не родился и понятия не имеет, что это за фигня такая рок-н-ролл. Равана наградил Элвиса орденом почётного легиона, похвальной грамотой третьей степени и вдрызг разругался с барменом, который наотрез отказался наливать ему в долг.

– Мало ли, что Вы император, Ваше Величество! Я один раз поверил самим архангелу Гавриилу с архистратигом Михаилом, так они третий месяц пять золотых, четыре сольдо и тридцать сребреников несут гады!

– Но я – твой августейший император!

– И даже не проси, Твоя Всемилость! Не налью – и точка.

– Это твоё последнее слово? – поднял правую бровь Равана.

– Да, Твоё Махавеличество! Ступай, проспись – и вся недолга.

– Ну, тогда я тебя казню, наглая твоя рожа.

– Опять? – наморщил лоб бармен. – Сколько можно? Не надоело Вам меня казнить каждую пятницу?

– Надоело, – согласился император, – всё равно казню. Привычка у меня такая дурацкая.

Из-за спины Раваны вылезла сосредоточенно-пьяная Шурпанакха, швырнула на стойку пачку екатерининских ассигнаций и просроченных лотерейных билетов брежневской эпохи, которые в то время ещё не вышли из оборота по причине того, что ещё не вошли, и от широты душевной произнесла: