Литераторы Дамкин и Стрекозов

Оставив словоохотливого Торчкова наедине с секретаршей, Дамкин и Стрекозов вошли в кабинет главного редактора.

- Здравствуйте, - смущенно молвил Дамкин. - Я заходил к вам недавно, приносил несколько рассказов...

- Как же, как же! - воскликнул Аркадий Натанович. - Я вас прекрасно помню. Вы - Шашкин! М-м-м... То есть, Пешкин!

- Дамкин, - подсказал Дамкин.

- А, ну да! Дамкин! Я ваши рассказы просмотрел. Особенно вот этот, про грузина Гиви Шевелидзе и пришельца. Очень хороший рассказ! Изящный и в то же время не без иронии. Непременно его напечатаем. Есть у меня, правда, пара замечаний. У вас тут написано: "Ничто не волновало Гиви, ему было наплевать на холодную войну" и так далее. Это, знаете ли, несколько аполитично! Советского человека не могут не волновать такие острые вопросы современности. Надо исправить и написать, что он был очень озабочен "холодной войной" и так далее. Затем, вот тут у вас пришелец превращается в обнаженную девушку. Это, знаете, слегка аморально. С вашего позволения, девушку мы уберем. Вы не против?

- Ну, в общем, конечно...

- Вот и отлично! - просиял редактор Равнодушный. - Тогда этот рассказ мы поместим в следующем номере.

- А остальные?

- Остальные я еще не успел внимательно просмотреть, зайдите в следующий раз. Но я думаю, мы будем с вами активно сотрудничать! Если вы еще и статьи можете писать, например, о сельском хозяйстве, это вообще для нас находка!

- Можем, - согласился Дамкин. - Сельское хозяйство мы хорошо знаем. Стрекозов даже родился в деревне. А вот как насчет гонорара?

- Гонорары у нас хорошие. Правда, выплачиваем мы их раз в два месяца... А это будет, - здесь редактор задумался. - А это будет ровно через десять дней и четыре дня!

"Наверное это по китайскому исчислению", - подумал Дамкин, пораженный этой цифрой, но все же спросил:

- А авансом нельзя получить?

- К сожалению, - развел руками Аркадий Натанович. - Заходите еще, приносите побольше рассказов, стихов и так далее! Романов там, повестей! Можете даже сценарий какой-нибудь написать для сельского клуба.

- До свидания, - хмуро сказал Дамкин.

Литераторы вышли. К ним тут же подскочил Торчков.

- Ну, как? Правда, отличный мужик? Как он понимает нашего брата-литератора! Вы сейчас куда?

- Кофе пить, - вздохнул Стрекозов.

- Я с вами, - решил Торчков. - До свидания, Наденька!

Литераторы вышли из редакции в подавленном состоянии. Вслед за ними, подпрыгивая, словно кто-то дергал его за невидимые нити, бежал Торчков, разглагольствуя:

- У меня на днях такой рассказ написался! Очень хороший! А вы знаете, сколько рассказов надо опубликовать, чтобы приняли в Союз писателей?

- Не знаем.

- Много, - Торчков погрустнел. - Надо не меньше тридцати публикаций. Я очень хочу вступить в Союз, а рассказы так медленно пишутся. Вы не хотите написать что-нибудь со мной в соавторстве?

Литераторы вошли в кофейню.

- Я угощаю, - Торчков заплатил за кофе, и они уселись за столик. - Ну, так как насчет соавторства?

- Вообще-то, мы только вдвоем пишем. У нас характер тяжелый, - сказал Дамкин.

- Жаль, - огорчился Торчков. - А может темы какие для рассказов подкинете?

- Да темы тут кругом, - Дамкин обвел окружающий мир рукой. - Только успевай записывать.

- А у меня мало тем. Записывать я успеваю, а темы нахожу с большим трудом.

- Слушай, Торчков, - Стрекозов наклонился к новому приятелю. - Хочешь, мы с Дамкиным тебя пропихнем в Союз писателей?

- Да! А как?

- У нас полно накопилось рассказов, сами мы редко печатаемся. Что, если ты их опубликуешь под своей фамилией?

- А это не будет плагиатом? - задумался Торчков.

- Нет, ты что! Плагиат - это, когда кто-то у кого-то что-то списывает. То есть ворует. А у нас все по мирному договору!

- Ну, тогда другое дело! - просиял Торчков. - А какие ваши условия?

- Червонец - рассказ. Даешь сейчас сто рублей, едем к нам, мы тебе даем десять наших лучших рассказов.

- Поехали, - вскочил Торчков.

- Подожди, - остановил его Дамкин. - Надо кофе допить.

Глава следующая,

в которой Дамкин и Стрекозов общаются со спекулянтом

Склонен до всего коснуться глазом

разум неглубокий мой, но дошлый,

разве что в политику ни разу

я не влазил глубже, чем подошвой.

Игорь Губерман

Иногда Дамкин писал рассказы в одиночестве, и бывало, Стрекозову эти рассказы не нравились. И наоборот, Стрекозовские опусы частенько не восхищали Дамкина. Такие произведения они относили в туалет и использовали бумагу по назначению.

Продав Торчкову двенадцать таких рассказов (на все деньги, что были у будущего члена Союза писателей), Дамкин и Стрекозов отправились к знакомому спекулянту Хачику покупать обещанные секретарше Люсе духи и колготки.

- Секретарша, Дамкин, - заметил Стрекозов, - это самое важное в газетной жизни, важнее, чем сам редактор.

- Я это всегда говорил! - согласился Дамкин.

Армянин Хачик Абрамянц жил в том же доме, что и литераторы. Приехав три года назад из Еревана поступать в МГИМО, Хачик, имевший нулевые познания, естественно, не поступил ("Не хватило денег," - горестно говорил он), но возвращаться в родной город не захотел, а провернул хитрую операцию с фиктивной женитьбой и прописался в Москве. Затем Хачик купил комнату и тут же обменял ее на однокомнатную квартиру. Предприимчивый армянин покупал и продавал все, что только можно было купить или продать, а продавалось, естественно, все. В любое время дня и ночи у него можно было купить, в принципе, любую вещь, а про то, чего у Хачика не было, он говорил:

- Падажди, слущай! Завтра прихады, я достану!

Через некоторое время Хачик обзавелся новыми "Жигулями", ездил по Москве в шикарной дубленке с шикарными женщинами, сорил деньгами в ресторанах.

Дамкин позвонил в обитую кожей дверь. Мелодичный звонок проиграл "Турецкий марш" Моцарта, и женский голос из-за двери спросил:

- Кто?

- Стрекозов, - сказал Дамкин.

- И с ним Дамкин, - добавил Стрекозов.

Дверь открыла красивая дама в китайском халате. Халат, густо расшитый цветами, драконами и иероглифами, распахнулся на груди, и Дамкин с удовольствием отметил вслух, что женщины с большой грудью ему очень нравятся. Улыбнувшись Дамкину, дама запахнула халатик и томным голосом осведомилась: