Психологи тоже шутят

Эта книга многое может дать не только психологам — как начинающим, так и уже состоявшимся (хотя, забегая вперед, скажем, что психолог никогда не может быть состоявшимся и вообще, тот, кто считается состоявшимся психологом, это на самом деле несостоявшийся кто-то еще), но и для представителей всех прочих наук. Закономерности, при выявлении которых опытными кроликами служили психологи, без труда можно уловить и в других популяциях. И наоборот, в закономерности поведения физиков или химиков подчас пытаются вписываться и психологи. Как защищать диссертации, писать книги или проводить научные конференции, тоже должны знать не только психологи. Все это иногда делают и представители других профессий, и им тоже пригодится то знание, которое культурно и доступно излагает автор. Пригодится им и психологический подход к делу, который вооружит их дополнительным знанием, а также юмористический подход, сделающий это знание еще и терпимым. Таким образом, психологология это не просто практичная, а./мультипрактичная наука, основы которой должен знать каждый культурный, да и некультурный, человек.

На фоне ее мультипрактичности может показаться парадоксальным тот факт, что в книге внимание между различными видами психологов распределено непропорционально, и меньше всего его достается именно так называемым практическим психологам. О них, правда, тоже кое-что сказано, но намного меньше, чем об их собратьях по профессии, которые считаются учеными или т. н. академическими психологами. Подобная дискриминация обусловлена тремя объективными обстоятельствами. Во-первых, практические психологи это практически психологи, т. е. в общем-то психологи, но не совсем, а многие из них — это деклассированные инженеры, военные и представители других невостребованных нашим обществом профессий. Предметом же психологологии, напомним, является психология именно психологов, а не инженеров или военных. Во-вторых, практические психологи, в основном, зарабатывают деньги, меньше, нежели академические психологи, пишут и говорят, соответственно, меньше шутят, и поэтому юмористическая психология пока не пустила глубоких корней на их территории. В-третьих, сам автор — не практический, а академический психолог, и ему проще шутить над тем, что его окружает. Да и вообще наша практическая психология, прочно спаянная с коммерческими структурами, которые она обслуживает, окружена мрачной завесой секретности, сквозь которую светлому лучу юмора пока трудно проникнуть.

Два стандартных фрагмента введений (и того, чем их заменяют) к научным книгам — это перечисление источников данных и обозначение круга лиц, которым книга предназначена.

Автор особенно рад сообщить начинающему читать эту книгу читателю, что среди использованных источников — не только всевозможные шутки, прибаутки и поучительные истории, циркулирующие в психологическом сообществе и за его пределами, но и вполне серьезная литература, посвященная закономерностям развития науки и поэтому содержащая больше юмористического, чем серьезного. Таким образом, юмористическая психология черпает свои данные не только из юмористических же источников, но и из того, что подается отнюдь не в шутливой форме, демонстрируя тем самым незаурядные возможности подведения самого разнообразного материала под юмористический знаменатель. Можно сказать, что юмористическая психология — это не только самостоятельная дисциплина, но и особый взгляд на вещи — тот самый взгляд, который, во-первых, позволяет не соскучиться и сохранить оптимизм, во-вторых, увидеть привычные явления в новом свете. Но все-таки главным источником данных для автора послужил его личный опыт, опыт почти тридцатилетнего собирания сплетен, иронизирования по поводу родной для него науки и насмешек над ее представителями.

Трудно сказать, для кого эта книга предназначена. И следует отметить, что в данной части введений к своим книгам их авторы обычно врут беспардонно. Точнее, не столько сознательно врут, сколько выдают желаемое за действительное. А еще точнее, упоминают не тех, для кого полезна книга, а тех, кто полезен ее автору. Вместо того, чтобы честно сказать, для кого их книги могут быть полезны, и откровенно сознаться, что они бесполезны почти для всех, авторы начинают мечтать о том, кого хотели бы видеть среди своих читателей. Поэтому большинство книг по психологии, выпускавшихся в советское время, было, если судить по введениям к ним, предназначено для «руководителей предприятий» и т. п., т. е. для больших начальников. А книги, выходящие сейчас, предназначены для практических психологов, бизнесменов и политиков, т. е. для тех, у кого есть деньги, а, еще лучше, и власть. В общем, мечты авторов напоминают ответ честолюбивого ребенка, который на вопрос о том, кем он хочет стать, отвечает: министром или миллионером. И их совершенно не смущает то, что ни начальники, ни бизнесмены, ни политики книг вообще не читают, а тем более книг, посвященных такому эфемерному предмету, как психология. Но они имеют на свои фантазии полное право, поскольку указание адресатов книги напоминает тост: ясно, что желаемое не сбудется, но пожелать можно и несбыточного.

Автор данной книги не хочет нарушать эту традицию и тоже не отказался бы иметь среди своих читателей побольше влиятельных людей — и начальников, и бизнесменов, и политиков, и криминальных авторитетов. Он бы не возражал, если бы его книгу прочитали олигархи, президенты богатых стран и руководители международных корпораций. Что же до психологов, ученых и собирающихся таковыми стать, то они тоже могут прочитать книгу, но это уже будет полезным скорее для них, чем для автора. Хотя, если честно, автор больших претензий не имеет и согласен на любого читателя, лишь бы он был и притом не в единственном числе.

Глава 1. Ген психологизма

Бытует мнение, будто люди становятся психологами не ради того, чтобы помочь другим, а для того, чтобы решить свои собственные психологические проблемы. Это означает, что психологи или, по крайней мере, примкнувшие к этой профессии традиционным путем — от своих личных проблем — люди, психически не вполне здоровые. Не всегда просто определить, в какой именно момент психологи становятся ненормальными, являются ли они таковыми от рождения или теряют разум от того, что, в основном, имеют дело с не совсем нормальными пациентами, что неизбежно сказывается на их собственной психике. Но в любом случае это отклонение от нормы помогает им в их профессиональном деле, поскольку благодаря ему они лучше понимают своих клиентов (пациентов).

Ненормальность большинства психологов вписывается в один из основных законов, открытых психологической наукой: сапожник всегда ходит без сапог. В применении к психологам он означает, что, призванные лечить других людей, они сами, как правило, не вполне здоровы, а, выбирая себе стезю профессиональной деятельности, предпочитают заниматься тем, чего им самим недостает. Этот закон имеет и более частные проявления. Так, например, давно подмечено, что психологи, которые плохо видят, изучают зрительное восприятие, плохо слышащие — слуховое, склеротики изучают память, а неважно соображающие — мышление.

Но любое правило имеет исключения. Многие из психологов — весьма разносторонние люди, оказавшиеся в психологии совершенно случайно. «Я ученый по необходимости, а не по призванию», — сознался однажды один из самых уважаемых психологов — 3. Фрейд. — «В действительности я прирожденный художник. Мне удалось обходным путем прийти к своей цели и осуществить мечту — остаться писателем, сохраняя видимость, что я являюсь врачом».

Вследствие существования большого количества исключений, закон «сапожник всегда ходит без сапог» объясняет хотя и многое, но далеко не все в профессиональном самоопределении психологов. Некоторые из них приобщаются к своей профессии другими путями. Так, например, есть личности, которые, прочитав в детстве две-три популярные книги по психологии, узнают оттуда, что психологии приходится очень туго, ей недостает всего того, что есть у благополучных — естественных — наук, а для того, чтобы все это у нее появилось, ей нужен своей Эйнтштейн. И, воспринимая подобные стенания как объявление «требуется Эйнштейн», приходят пособить больной науке.