Рамаяна по-русски

– Ты смеёшься надо мной? – свела брови Шурпа.

– Нет, размышляю. Мои парни пойдут с тобой, если ты объяснишь им, ради чего они должны больше недели париться в дороге и пересекать горный хребет.

– Хорошие у тебя воины, – злобно процедила ракшаси.

– Нормальные, своё дело знают, – спокойно ответил Кара.

– Кстати, ты так и не ответила, почему у тебя на лице запёкшаяся кровь?

– Роман и Лакшман отрезали мне уши и нос, – тихо произнесла Шурпа. – Крови было – море. Я чуть концы не отдала.

– Но у тебя и нос, и уши – на месте!

– Новые выросли.

– Как?!

– Как, блин?! Как хвост у ящерицы!

– Так что ж ты сразу не сказала?! – загрохотал разгневанный Кара. – Теперь-то я понял, откуда у тебя кровь на лице! Конечно же, сестрица, мои лучшие четырнадцать бойцов пойдут за тобой! Они убьют мерзавцев Романа и Лакшмана! И ты напьёшься горячей крови последних и, надеюсь, в последний раз в нашем приличном обществе упомянутых! А с женщиной ихней можете поступать так, как подскажет вам ваша неуёмная убогая фантазия! – Кара окинул взглядом своих приближённых и, тыча жирным волосатым пальцем, завопил: – Ты, ты, ты и вы пойдёте за почтенной сиротой – и сделаете всё, о чём она попросит! Именем тарабарского короля, то есть, собственно, лично моим именем!

– Выступаем немедля! – звонко, по-пионерски крикнула радостная Шурпа.

20. От героев былых времён не осталось порой имён…

Рома зашёл в хижину и приставил лук к стене у входа.

Света уже несколько дней не отходила от постели, на которой бился в горячечном бреду Алексей. На лезвии ножа Шурпы, похоже, был яд. Кровь продолжала медленно сочиться из раны, не желая свёртываться. Алексей то метался, выкрикивая какие-то отрывочные фразы, то затихал, почти переставая дышать. В минуты затишья тело Алексея остывало. Казалось, что дух покинул его.

– Как дела? – спросил Ромка, подойдя к постели брата.

– Опять читала тайные имена, – прошептала Светлана, едва шевеля губами. – Кровь останавливают только они. Но ненадолго.

– Я уйду на пару дней, – сказал Роман.

– Что случилось?

– Пока что ничего. Но будь внимательна, выходи слушать Гату. Если завтра он начнёт тревожно кричать, бросай Алексея и прячься в горах. Там за ручьём, бьющим из чёрной скалы, есть пещера, в которую из ракшасов сможет пролезть только Шурпа. Возьмёшь маленький лук, чтобы защищаться. Не спорь. Если Гата сообщит, что меня нет, Лёху ты уже не сможешь спасти. Спасай себя. Обещай мне.

– Да, – встав от больного, сказала Света.

Прощальный поцелуй был короток. Рука Ромки запомнила нежное и крепкое одновременно пожатие узкой ладошки жены.

Роман вышел в занимающийся рассвет. Гата, сидящий на камне, стремительно повернул маленькую голову к человеку.

– Значит, говоришь, они движутся к перевалу?

Гата крикнул утвердительно.

– Что ж, там есть узкий длинный коридор. Если они войдут в него, им будет невозможно атаковать меня одновременно с разных сторон.

Коршун взмыл в небо. Роман побежал по лесной тропе. Побежал трусцой, не торопясь. Марш-бросок предстоял затяжной. Надо было рассчитать силы так, чтобы не опоздать: ракшасы передвигаются быстро. Единственной их слабостью является то, что они предпочитают прятаться в тени в светлое время суток. А то, что Гата заметил их приближение, было почти чудом. Видимо, Шурпа подгоняла воинов Кары и рассвет застал их на открытом месте во время движения.

Впрочем, рассуждать об этом было сейчас ни к чему.

Роман бежал несколько часов. Немного передохнул, спрятавшись от пронизывающего ветра, бьющего в спину и будто бы подгоняющего к месту неизбежной встречи. Съел пласт солёной оленины и запил несколькими глотками воды, разбив лёд, сковавший русло лесного ручья. Вода, от которой ломило зубы, наполнила тело бодростью.

Короткая медитация – и свежий, отдохнувший воин готов был двигаться дальше.

Когда ночь раскинула чёрные крылья над землёй, Роман не прекратил движение. Остановился лишь на пять минут – и опять медитировал. Это прекрасно заменяет сон в экстремальных ситуациях. Спать было нельзя: усталость может отключить сознание надолго. И тогда – всё.

Несмотря на то, что ночью ракшасы тоже двигались навстречу, в коридоре ущелья Роман оказался первым. До рассвета было не больше часа. Гата не мог подать знак: было ещё темно. Склонившиеся с двух сторон скалы сгущали мрак.

Роман воткнул в расщелину скалы на высоте поднятой над головой руки заготовленный заранее факел, запалив его в последнюю секунду. Отойдя в тень, в ту сторону, из которой пришёл, Рома замолчал и стал ждать.

Ему повезло: отряд, возглавляемый Шурпой, не остановился на привал где-то впереди, а вошёл в круг, освещённый горящим факелом, за считанные минуты до рассвета. Они все как по команде посмотрели на огонь, зажжённый Романом. Лучник успел сосчитать: их было пятнадцать, включая женщину.

Шурпа вдруг почувствовала недоброе – и даже успела крикнуть:

– Погасите огонь!

Ракшасы быстро выполнили её приказание. Но в миг, когда огонь погас, четыре стрелы нашли свои цели, а четыре уже были в полёте. Дальше Роман стрелял по памяти. Со скоростью две стрелы в секунду.

И всё же, двое добежали до него. В темноте они видели лучше, чем человек, и когда факел был потушен, они обнаружили того, кто так быстро и неумолимо отправлял их товарищей в мир, противоположный Небесам.

Роман тоже успел заметить их приближение: стремительно надвигающиеся силуэты в полумраке. Занесённые над головой тесаки на длинных рукоятках. Он успел выхватить из ножен длинный узкий меч, уклониться в сторону от свистящего в рассекаемом воздухе топора ракшаса и неуловимым движением, почти наугад, срезать с плеч то, что по идее должно было быть головой чудовища. Но встретить второго Роман не успел: не хватило самой малости. Ракшас, тяжело ухнув, из-за головы, обеими руками, словно дрова рубил, резко опустил свой огромный тесак на врага. Наверное, он не рассчитал скорость сближения. Или размер противника. Или просто это был не самый удачный день в его трудовой биографии. Роман оказался между огромных рук, крепко державших ушедшее глубоко в землю оружие ракшаса. Их глаза встретились. Ракшас улыбнулся, успев понять, что перед ним – всего-навсего какой-то коротышка, которого в ближнем бою ногтём прищёлкнуть можно. Роман не улыбался: он поджал правую ногу, мягким движением достал засапожный нож, а нож достал сердце демона. Ромка успел, перевернувшись через голову, откатиться в сторону. Вскочив на ноги, он увидел, что уже рассвело.

Вытащив нож из мёртвой туши, завалившейся набок, и по достоинству оценив качество своего меча, столь аккуратно отделившего голову от тела того, кто умел бегать быстрее товарища, Роман подошёл к живописной куче трупов в нескольких шагах впереди. Медленно пересчитав их, он произнёс:

– Всё правильно: вместе с теми двумя – четырнадцать.

После этого он обратился к Шурпе, которая сидела с остекленевшим взглядом посреди нагромождения мёртвых тел воинов, которые ещё минуту назад были живы и полны решимости расправиться с «обидчиками» родственницы их хана:

– Таково оно, воплощение принципа: с женщинами не воюю. Но обещаю тебе, ракшаси Шурпанакха, родная сестра императора Раваны: если ты не успокоишься и по-хорошему не уйдёшь восвояси, я очень рассержусь.

– Ты – дьявол! – прошептала Шурпа.

– Некоторые меня так называют, – кивнул Ромка.

– Нет, дьявол – мой брат, – механическим голосом продолжала бормотать ошарашенная произошедшим ракшаска. – Значит, ты – бог!

– Некоторые меня называют так, – не стал спорить Роман. – А на прощание вот что скажу: не пытайся атаковать сзади. У меня есть пара глаз на затылке.

Высоко-высоко раздался приветственный крик Гаты.

Когда Роман скрылся за поворотом, Шурпа с тоской в голосе произнесла:

– Проклятие! Теперь я хочу его ещё сильнее! – А потом добавила: – Кажется, я люблю тебя, человек Роман с севера.