Дорога в Гандольфо

и и почтительной улыбкой. Когда же до Сэма донеслись слова, произнесенные громко человеком, сидевшим на месте водителя, а автомобиль понесся прямо на него, он, ощутив ледяной холод, подумал даже: а не лучше ли прыгнуть в ров.

- Боже всемогущий! - прокричала Лилиан фон Шнабе, правившая машиной. Красавчик Сэм Дивероу в одних штанишках! Ты не послушался моего совета и теперь ведешь на рифы судно, на котором сам же и плывешь!

Если бы он и решился при этих словах кинуться в ров, то голос, который он услышал потом, заставил его ухватиться за ограду.

- Сэм, ты выглядишь куда лучше, чем в Лондоне! - крикнула Энни из Санта-Моники, она же - миссис Хаукинз номер четыре, или "ниспадающие и тяжелые". - Твое небольшое путешествие позволило тебе познать мир во всей его прелести!

Глава 22

План побега не был отвергнут Сэмом подобно его вариантам с номера первого по четвертый. Не вступил в противоречие со сложившимися обстоятельствами, как это произошло с вариантами под номерами пять и шесть. И не подвергся вслед за вариантом семь пересмотру. Он был просто отложен.

К Дивероу неожиданно приставили еще двух охранников, что осложнило его и без того нелегкое положение. Но если для того, чтобы повергнуть Сэма в шоковое состояние, потребовались совместные усилия обеих прелестных стражниц, то для Хаукинза оказалось достаточно и одной. И этот факт был признан им самим. Действуя осторожно, не допуская ни малейших отклонений от намеченной им программы, Маккензи и на сей раз продемонстрировал уникальную способность использовать в своих интересах любую складывающуюся на данный момент обстановку и обращать пассив в актив.

- У Энни проблема, дорогой адвокат, - заметил Хаукинз, заходя к Дивероу. Надеюсь, что ты как юрист смог бы подсказать кое-что. Подумай-ка.

- Все проблемы, как правило, оказываются ерундовиной...

- Но только не ее. Видишь ли, семья Энни - весь этот чертов род - провела в тюрьме больше времени, чем на воле. На мамашу, папашу и братцев - Энни единственная там девица - заведено столько дел, что они занимают большую часть папок в Детройте.

- Я незнаком ни с одним из них: в банке данных их не было.

Дивероу моментально отвлекся от своих дум. Маккензи не собирался сейчас дурить ему голову. В глазах не было обычного огонька, одна лишь печаль. Что правда, то правда. Но в досье Энни ни намека не содержалось на ее хотя бы и косвенную связь с уголовщиной. Если он не ошибается, в документах она значится как единственная дочь скромных педагогов из Мичигана, любивших кропать стишки на средневековом французском. Притом ее родители уже ушли в мир иной.

- Что греха таить, служа в армии, я был вынужден сообщить о ней ложные сведения, - признался Хаук. - И обо всех остальных. Но главное - об Энни. Прошлое тяжким бременем давило на девушку, не отпускало ее. - Маккензи приглушил голос, словно ему трудно говорить, но обстоятельства таковы, что лучше уж выложить все как есть. - Энни была проституткой. Она вступила на дурной путь, столь противоестественный