Советская береговая артиллерия

прорыв сильной эскадры «противника» к Петрограду. В связи с этим предусматривалось создать 2

минно-артиллерийские позиции – передовую и тыловую37, чтобы посредством боя выяснить их

целесообразность и отработать на практике вопросы организации совместных действий береговой

артиллерии с силами и средствами флота.

Передовая позиция предназначалась для защиты морских подступов к Кронштадту и

оборудовалась на дальности действительного огня батарей форта Краснофлотский. При этом в

минном поле оставлялось свободное пространство, где мог бы маневрировать линкор «Марат» при

бое с прорывающимися кораблями «противника». На тыловой позиции в бой вступали береговые

батареи Кронштадтских фортов и кораблей, находившихся в гавани и на рейде Кронштадта.

В ходе маневров форт Краснофлотский и линкор «Марат» вели борьбу с главными силами

«противника», миноносцы типа «Новик», канонерские лодки, тральщики охраняли на северном

участке маневренное пространство от атак быстроходных катеров.

Была проверена действенность обороны Кронштадтской крепости в ночных условиях.

Проверка показала удовлетворительную организацию обороны на северном фарватере и плохую – на

южном. В первом случае катер был обнаружен прожекторами, а во втором ему удалось ворваться в

гавань.

36 ЦГА ВМФ, ф. Р-452, оп. 1, д. 150, л. 38.

37 ЦГА ВМФ, 1922, ф. 3, д. 616, лл. 72–74.

Совместные действия частей флота и береговой артиллерии на маневрах выявили серьезные

недочеты в плане взаимного понимания в ходе боя на минно-артиллерийской позиции. Береговые

артиллеристы не знали тактико-технических данных своих кораблей, их возможностей, это

приводило к ошибочным решениям. Плохо был поставлен обмен информацией, что объяснялось

существенными недостатками в организации связи. Маневры показали: для отражения нападения с

моря необходимо значительно увеличить состав береговой артиллерии в Кронштадте и на южном

побережье Финского залива.

В 1923 г. подобные маневры были проведены кораблями Черноморского флота совместно с

береговыми батареями Севастопольской крепости. Они выявили те же недостатки, что и на

Балтийском флоте. Это объяснялось не только технической отсталостью береговой артиллерии.

Существовала и другая, не менее важная, причина. Организационная структура береговой

артиллерии по сравнению с периодом русско-японской войны 1904–1905 гг. не изменилась и

совершенно не учитывала богатейший опыт первой мировой и гражданской войн.

В каждой приморской крепости несколько батарей, имевших одну задачу, сводились в группу.

Состав ее не превышал 3–4 батарей с близкими или перекрывающими секторами стрельбы. В группу

в зависимости от тактического назначения и условий включались батареи, однотипные по калибру,

скорострельности и дальности стрельбы. В виде исключения допускался смешанный состав батарей,

но и в этом случае они предназначались для решения одной и той же задачи. Командир группы

распределял цели между батареями, устанавливал порядок огня и следил за его результатами.

Несколько групп, выполняющих одну и ту же самостоятельную задачу, составляли участки.

Начальнику участка подчинялось от 2 до 3 групп батарей одного форта38. Отдельные батареи, группы

и участки в зависимости от места их расположения и в соответствии с возлагаемыми на них задачами

сводились в отделы артиллерийской обороны крепости, которые возглавлял начальник артиллерии

крепости. Последний являлся высшим руководителем огня артиллерии. Он имел прямую связь с

комендантом крепости, от которого получал тактические задания для береговых батарей в случае

появления неприятельских сухопутных и морских сил в районе крепости39. Порочность такой

структуры береговой артиллерии заключалась, во-первых, в сложности и громоздкости и, во-вторых,

в том, что она не входила в состав того вида вооруженных сил, с которым постоянно и органически

взаимодействовала.

Существовавшая организация боевого управления береговой артиллерией не отвечала

поставленным перед нею задачам. Помощник начальника штаба морских сил Черного моря А. С.

Евдокимов в одном из докладов писал: «Средства береговой обороны по условиям своей дислокации

являются фактически средствами морских баз флота и их командованию должны подчиняться»40.

Для дальнейшего развития береговой артиллерии огромное значение приобретал вопрос о

командных кадрах. С переходом на мирное положение в отношении командного состава береговой

артиллерии предстояло решить три задачи: очистить его ряды от бесперспективных элементов,

повысить общий уровень знаний, военную и политическую подготовку, наладить правильное

обучение с целью пополнения береговой артиллерии высококвалифицированными и беспредельно

преданными своей Родине командирами.

В 1921–1924 гг. были сделаны первые шаги к урегулированию этой проблемы. Однако,

несмотря на отдельные достижения, не было доведено до конца очищение рядов начальствующего

состава от чуждых и консервативных элементов41. Неудовлетворительно обстояло дело с

выдвижением и привлечением к. руководящей работе молодых партийных кадров.

38 «Пособие для командиров береговой артиллерии». М., 1924, с. 211.

39 Там же, с. 214.

40 ЦГА ВМФ, ф. Р-904, оп. 2, д. 14, л. 2.

41 Следует отметить, что до первой мировой войны в артиллерии приморских крепостей служили наиболее реакционно

настроенные офицеры. Подобное положение объясняется тем, что частые революционные выступления матросов и

рабочих Севастополя, Одессы, Свеаборга, Кронштадта, Ревеля (Таллина), Гельсингфорса заставили царское

правительство обратить особое внимание на комплектование частей, дислоцировавшихся в этих приморских пунктах.

Известно, что в 1904–1905 гг. именно крепостная артиллерия активно участвовала в подавлении восстаний в Севастополе

и Одессе, именно реакционно настроенная часть бывших офицеров крепостной артиллерии подняла восстание в 1919 г.

на фортах Красная Горка и Серая Лошадь, а в 1921 г. в Кронштадте.

Большим недостатком была текучесть командных кадров. Окончившие Одесскую

артиллерийскую школу считали службу в береговой артиллерии бесперспективной и стремились в

полевую артиллерию. Но существовала и другая причина, которая отпугивала командиров-

артиллеристов от службы на береговых батареях. Артиллерийская техника на них и правила

стрельбы были совершенно иные, а организация и условия службы значительно сложнее, чем в

полевой. Одесская артиллерийская школа не учитывала эту специфику и готовила артиллеристов для

приморских и сухопутных крепостей по программам, мало отличавшимся друг от друга.

По состоянию на 1 января 1925 г. военная и политическая подготовка личного состава в

береговой обороне не могла быть признана удовлетворительной. 52,4 процента командного состава

получило военное образование в царских учебных заведениях. М. В. Фрунзе следующим образом

характеризовал состояние командных кадров Красной Армии накануне военной реформы 1924–1925

гг.: «Одним из крупнейших недостатков нашей военной работы я считаю отсутствие у нас

подготовленных, вполне владеющих своим предметом и в то же время тесно связанных с советской

государственностью квалифицированных военных работников»42.

Необходимо было решить вопрос и о повышении теоретической подготовки той части

командного состава, которая, пройдя серьезную школу гражданской войны, не смогла в свое время

получить соответствующее военное образование. Поэтому большинство командного состава было

слабо подготовлено в военно-техническом отношении. Некоторые офицеры-артиллеристы

крепостной артиллерии в ходе гражданской войны перешли на сторону врага. Оставшиеся в рядах

Красной Армии имели хорошую подготовку для службы в полевой артиллерии и слабую – на