Мир Авиации 2005 02

Подходящую для посадки Ли-2 площадку нашли только в двух километрах от требуемого места. На посадке не обошлось без происшествий – недаром это был Н495 – Ли-2 налетел на камни и распорол подошву левой лыжи. Однако времени для обсуждения этой неприятности не было, двое остались для контроля за моторами, а остальные семь человек, скользя по леднику поспешили к самолету, дойти до которого удалось лишь через полтора часа.

В самолете никого не оказалось, но в кабине на сиденье пилота была найдена записка, объяснившая, что произошло. 5 декабря на взлете де Линь не рассчитал траекторию и зацепил левой плоскостью за слежавшийся сугроб. В результате сломалась стойка шасси и законцовки лопастей винта. Оставив Юльсхагена возле машины, де Линь пешком отправился к работавшим возле горы де Жерлашу и Лоодтсу, чтобы сообщить им о происшествии, но поскольку ему пришлось идти целый день, он выбился из сил, и обратно к самолету пошел уже де Жерлаш. Обе пары прождали помощи до 10 декабря, после чего пошли пешком к складу у горы Трилинген, до которого было сто тридцать километров. Расстояние было на первый взгляд не таким уж большим, но в районе Трилингена путь пересекали глубочайшие трещины во льду. К тому же 10-11 декабря в этой части Антарктиды прошла очередная метель (та, что покалечила в Мирном Ми-4), и было неясно, как перенесли ее путешественники. В записке говорилось, что продуктов хватит до 15 декабря. Это означало, что они кончатся завтра, и искать надо было начинать прямо сейчас, пока не поздно.

При осмотре самолета советские летчики обратили внимание, что из одного из бортов аварийной машины вырезан квадрат перкаля площадью примерно в четверть квадратного метра. Де Маре объяснил, что здесь был изображен земной шар с отмеченной точкой полюса – на этой машине предполагалось лететь к Южному географическому полюсу 13* . После некоторых раздумий участники поиска решили, что, очевидно, принц де Линь вырезал эмблему и забрал с собой.

Вернувшись к самолету, экипаж заметил, что лыжи начали примерзать к снегу (фторопластовые утонули на 502-м борту еще 16 февраля). После обстукивания лыж «микрометрами» Ли-2 тронулся с места, и тут из-за повреждения лыжи машину потянуло влево. Поскольку место позволяло, взлет был произведен по длинной плавной дуге. Самолет лег на курс к Сфинксу, и тут же с воздуха были замечены лежащие на снегу длинный красный ящик и тренога – судя по всему, геодезическая аппаратура из хозяйства Жака Лоодтса. Видимо, ее бросили, чтобы облегчить ношу. Однако сесть возле ящика не удалось, и экипаж приступил к поиску.

Методика поиска, собственно, не изобреталась, а с некоторыми изменениями переносилась из Арктики. Командир, второй пилот и штурман работали так, как будто вели ледовую разведку, летая по прямой и делая повороты через каждые две, три, четыре и двенадцать минут. Остальные шестеро прильнули к иллюминаторам и вглядывались в проплывающий внизу ландшафт. Поиски новых результатов не дали, и на пределе горючего Ли-2 возвратился в Король Бодуэн.

Экипажу требовался отдых, который продлился полтора часа. За это время оба бортмеханика вырыли в снегу траншею, подобрались к подошве аварийной лыжи и срубили зубилами задравшиеся стальные лохмотья, которые тут же были расхватаны бельгийцами на сувениры. В подошве лыжи появилась здоровенная дыра, но теперь она исправно скользила по снегу. Почти в полночь по местному времени Ли-2 вылетел снова. «Ночной» поиск (кавычки поставлены, поскольку на дворе стоял полярный день) даже имел ряд преимуществ перед дневным: солнце двигалось над самым горизонтом, и человеческая фигура, сама по себе не очень заметная с воздуха, отбрасывала длинную тень, засечь которую было бы куда проще.

В этом полете командир решил оставить на земле нескольких человек с тем, чтобы взять побольше бензина и продлить время поиска. На борту, помимо пилотов и штурмана, остались только радист и один бортмеханик, которые и вели наблюдение, каждый со своего борта. Увы, и этот шестичасовой полет не принес результатов, зато прямо в воздухе была получена радиограмма из Москвы, запрашивающая, принимают ли бельгийские полярники участие в поисках. Оказалось, что оставленный на земле, но рвущийся помочь заместитель начальника экспедиции де Маре, пока шел полет, дал радиограмму в Брюссель, а оттуда через МИД запросили Москву. В.М. Перову пришлось пойти на компромисс, и брать в следующие полеты настойчивого барона с собой.

Самолет вернулся на станцию 15 декабря, экипаж наконец-то поспал, пообедал и после полудня вылетел снова. На этот раз галсы производились не через десять, а через пять километров. Этот полет принес хоть какой-то результат: в ямке во льду были замечены брошенные вещи. Это были, как выяснилось при посадке, самодельные санки из лыж, часть одежды и спальный мешок. Среди найденных вещей оказался и вырезанный из фюзеляжа и свернутый в рулон перкаль с горделивым символом так и не состоявшегося покорения полюса. Такая находка могла означать лишь одно: обессиленные люди бросают вещи, чтобы сэкономить силы. Цепочка из четырех пар следов уходила в обход района трещин. Возле брошенных вещей Ли-2 простоял около часа: поисковая группа надеялась, что путники не успели далеко уйти и вернутся, увидев садящийся самолет, но надежда не оправдалась. К вечеру 15 декабря самолет вновь ни с чем возвратился в Бодуэн.

По возвращении остро встал вопрос с бензином: его осталось только на еще один восьмичасовой поисковый полет и на путь до Моусона. Запасы горючего бельгийской экспедиции, составлявшие до начала поисков 10000 литров, были на исходе – на весьма прожорливый в сравнении с «остером» Ли-2 никто не рассчитывал. На запрос Мирного по радио с предложением командира отряда «…на остатках горючего… искать людей, пока есть надежда» пришел категорический приказ Е.И. Толстикова вылетать назад, но через пятнадцать минут последовала радиограмма из Главсевморпути (вопреки мнению руководства Полярной авиации) с разрешением вести поиски, пока не кончится бензин. В это время дизель-электроход «Обь», идущий в Мирный с личным составом и грузами 4-й КАЭ на борт}' и находившийся в это время в районе Кейптауна, получил приказ поворачивать к Бодуэну, чтобы снабдить Ли-2 бензином. Вопрос был лишь в том, сумеет ли четверка попавших в беду пережить две недели (а быстрее «Обь» идти не могла), в течение которых необходимо было ждать прибытия горючего? Ведь на исходе было уже 15 декабря – день, до которого у них могло хватить продовольствия…

Тем не менее разрешение на следующие полеты было получено, и в 22 часа 15 минут все того же 15 декабря борт Н495 вылетел из Бодуэна к Трилингену. Уже минула полночь, когда в 1 час 50 минут де Маре заметил впереди слева оранжевую палатку. Самолет сделал над ней вираж, и оттуда показалась одинокая фигура человека.

В этот момент налетела низовая метель, и палатка скрылась, но угловой курс на нее был уже засечен, и Ли-2 сел в двухтрех километрах от лагеря на имеющее уклон снежное поле.

Виктор Перов стал медленно рулить в направлении стоянки. Поскольку машина шла на подъем, моторы начали перегреваться – сказывался напряженный температурный режим, о котором говорилось выше – и их на несколько минут даже пришлось заглушить, хотя в этом был определенный риск, что они могут и не запуститься. Таких остановок пришлось сделать несколько. К тому же видимость была плохой, и бортмеханик Виктор Сергеев, встав на подлокотники кресел командира и второго пилота, открыл аварийный люк и выполнял функции впередсмотрящего.

Наконец, перед носом самолета появился человек в оранжевой куртке. Это был де Жерлаш. Именно он и показался из палатки, когда ее заметили с воздуха. Ориентируясь на шум моторов, начальник экспедиции бросился навстречу спасателям, но вдруг шум умолк. Барон испугался, что в метельной круговерти он теперь не найдет ни палатки, ни самолета, но тут моторы заработали снова. Тут же рядом появилось и трое остальных полярников. Последовала радостная встреча 14* . Все четверо были здоровы, но вымотались до крайности и оголодали: продукты уже подошли к концу. Всего из ста тридцати километров пути четверке удалось пройти только около шестидесяти пяти. За последние сутки пройдено было лишь два километра. Состояние здоровья четверых не внушало опасений, но геодезист Лоодтс самостоятельно подняться в самолет уже не мог, а на ногах де Линя образовались кровавые мозоли. Как выяснилось, путники несколько раз видели летящий Ли-2, но просигналить ему не могли. Пожитки спасенных были заброшены в фюзеляж, можно было взлетать.