Садовый домик (СИ)

- Чего ты ржешь? - с раздражением спросила девушка.

- А ты подумай! - сквозь смех ответил он, - ведь ничего этого вовсе могло не быть, если бы мы спокойно остались в городе! Вспомни: "Толя, будет весело, поехали". Молодец, Маш, теперь я точно вижу, что тут не скучно!

- Идиот! Откуда я могла знать, что всё так получится!

Но никаких оправданий Анатолию не было нужно. Он корчился на полу, заливаясь раскатным смехом, который при других обстоятельствах мог бы показаться заразительным. Но неожиданно все кончилось, так же как и началось. Толя снова спокойно сел, облокотившись на спину, и тяжело вздохнул.

- Прости. Просто я никак не предполагал, что умру сегодня, - держась за голову, проговорил он. - Всё это как-то по-дурацки, понимаешь? Мы спокойно жили без особых проблем и забот в относительно спокойном городе, где, наверное, умереть легче подавившись яблоком, чем от рук каких-нибудь убийц. Слава Богу, войны нет. В общем, ничего не было, никакой предрасположенности к смерти. И тут вдруг такая нелепость - куча покойников, которые, скорее всего, хотят нас загрызть! Это уму непостижимо!

- Лекарев, сволочь, чего ты там делаешь, помоги мне! - донеслось с первого этажа и все философские мысли ═Анатолия быстро улетучились из головы. Он вскочил на ноги и ринулся к лестнице. На мгновение ему даже стало стыдно за свои малодушные высказывания, так как судя по поведению художника - утонченной, казалось бы, натуры - тот собирался стоять до конца. ═

На первом этаже бушевала настоящая битва. Окна почти сдались и в образовавшихся прорехах торчали гнилые черные руки нежданных гостей. Все это сопровождалось гортанным ревом на разные лады. Холодильник и газовая плита, которыми была заблокирована входная дверь, от неё почти отодвинулись и теперь сильные удары снаружи сотрясали оставшиеся внутренние запоры. Крышка подпола тоже дышала на ладан, подпрыгивая каждое мгновение. Петли замка, уже болтались на толстых гвоздях, которыми ранее были плотно приколочены к дереву. Ещё чуть-чуть и наружу должно было выбраться нечто, засевшее внизу. Сергей стоял у шкафа и выковыривал из каких-то коробок оставшиеся патроны. Обрез лежал около него. Толя не стал дожидаться ценных указаний, а первым делом подбежал к двери и всей тяжестью навалился на предметы, которые служили заслонкой. Не без труда вернув холодильник и газовую плиту в исходное положение, он посмотрел на вход, и ему стало ясно, что с этой стороны оборона тоже скоро рухнет. В этот момент Сергей закончил с боеприпасами и позвал Лекарева к себе.

- А-а, дверь заблокировал, молодец, - сказал он, мельком посмотрев на проделанную Анатолием работу. - Значит так, перво-наперво нам этого, внизу нейтрализовать надо. Возьми палено потоньше, зажги в печке один конец, как только эта тварь покажется наружу, я садану в него своим фирменным патроном, а ты ═следом запалишь его. Всё ясно.

Толя кивнул.

- Вот и хорошо! Готовься!

Он подбежал к наваленным в кучу дровам, выбрал самое тонкое палено и засунул один конец в гаснущую печь. Пламя внутри неохотно начало разгораться, а отданное огню дерево шипеть, извлекая из себя наружу скопившуюся в нём влагу. Один большой гвоздь с петли отлетел в сторону и плавно, будто издеваясь, подкатился к печке. Оставалось совсем немного времени до встречи с четвертым обитателем этого дома. Руки у Лекарева ходили ходуном. Он смотрел на сосредоточенного Сергея, который как монумент стоял перед сотрясающемся люком, направив на него ствол. Ни одна мышца на лице не выдавала волнения, он, казалось, застыл в ожидании, как охотник, караулящий дичь.

- Как только крышка откроется, - спокойно сказал Сергей, не сводя глаз с пола, - запускай туда огонь.

Напряжение вокруг достигло своего пика. Ребята уже не обращали внимания на вой и скрежет, доносящиеся со стороны улицы, будто и не существовало опасности там, снаружи. Всё их внимание было приковано к дрожащим петлям, гвозди которых отчаянно сопротивлялись сильному напору неведомого существа, пытающегося вырваться наружу. Полено в руках Анатолия еле теплилось огнём, но он не смел сдвинуться с места, готовый в любой момент дать отпор неожиданной атаке.

Вдруг удары резко прекратились, и крышка с петлями и замком замерла в покое. Парни переглянулись, не понимая что происходит. Но в следующую минуту обе петли вместе с гвоздями, которые, казалось, были не вбиты в дерево, а просто просунуты в безразмерные отверстия, взмыли в воздух. Люк распахнулся и из темноты подпола на ребят уставились два выпученных злобных глаза без зрачков.

- Дед?!... - воскликнул Сергей и в недоумении опустил оружие. Его лицо выражало крайнее удивление и полное непонимание происходящего. Очевидно, в этом пучеглазом монстре, голова которого только по общей форме напоминала человеческую, он опознал своего давно пропавшего родственника. Последний же, не теряя времени, резким движение выскочил из своего укрытия почти наполовину и ловко скрюченными серыми руками, кожа на которых частично отсутствовала, схватил Серегу за правую ногу и с силой потянул его к себе. Растерявшийся парень, не ожидавший нападения, не успел во время отскочить в сторону и потерял равновесие, с треском грохнувшись на пол. В следующие несколько секунд мертвец за ноги потащил Сергея за собой и скрылся в подвале так, что ноги хозяина по колено оказались в подполе. И тут он взвыл. Покойник гнилыми, но острыми зубами схватил своего бывшего внука за ногу и буквально вырвал из неё кусок мяса. Анатолий среагировал быстро. Он подбежал к раскрытой крышке и почти погасшей палкой ударил нежить по голове. Как и его сородичи мертвец вспыхнул как спичечная головка и, рухнув на сырой пол, начал кататься из стороны в сторону с остатками плоти во рту. Вокруг моментально распространился запах гнилого горящего мяса. Сзади подбежала Машка, которая, услышав крики снизу, решила посмотреть, что происходит и застала только вспышку в люке. Она помогла брату вытащить прокушенную ногу и плеснула на нежить бензина из канистры, которая осталась у неё в руке, отчего пламя усилилось. По непонятным булькающим звукам, доносившемся снизу и ослабевавшим с каждой секундой, было понятно, что гость больше не появиться на поверхности.

- Это кто?! - воскликнул Толя.

- Дед мой, кажись. Значит, не пропал он без вести, а всё это время закопанным в подпале лежал, - задыхаясь, прерывисто сквозь стоны пояснил Сергей.

Девушка пошатнулась от одной мысли, что много лет они жили и весело проводили время... на костях. Ребята оставались ночевать в этом доме. Ели за этим столом разносолы и варенье из местных запасов, которые бережно в подписанных баночках родители хранили в подполе... Там, где всё это время лежало чье-то тело...

В поврежденной ноге зияла черная дыра, из которой быстро сочилась густая кровь, пропитавшая разорванную ткань штанов. Лицо хозяина было бледно, а на лбу выступили капельки пота. Машка схватила более-менее чистую тряпку и замотала кровоточащую рану, потом стянула с брата ремень и перемотала под коленом ногу, пытаясь тем самым остановить кровь. Между тем вокруг царил настоящий хаос. Входная дверь начала окончательно сдаваться под натисками снаружи. Все баррикады, сооруженные у окон, практически превратились в труху. Одна из тварей по пояс просунулась внутрь дома и костлявой рукой пыталась порушить оставшиеся преграды. Толя ═поднял с пола ружьё и, направив ствол на прорвавшегося мертвеца, нажал на спусковой крючок. Голова разлетелась на мелкие кусочки, оставив на стене уродливый узор, но руки продолжали шевелиться.

- Попробуй его порубить! - крикнул Сергей, корчащийся от боли. - Маш, в шкафу, на самой верхней полке небольшой пузырек со спиртом и таблетки обезболивающие, достань.

Девушка послушно подошла к шкафу и извлекла всё необходимое. Лекарев же бегал из стороны в сторону, пока в образовавшемся бардаке не нашел топор. С оружием в руках он приблизился к дергающемуся телу и замер. Ему вдруг стало интересно посмотреть на себя со стороны, какими глазами теперь он, во всех отношениях усередненный человек, смотрел на мир. Была ли в них какая-то доля безумия или нет. Ведь если бы кто-то ещё несколько часов назад сказал ему, что он будет стрелять из обреза по всякой нечестии и рубить ей конечности, он бы не то что не поверил, а принял бы рассказчика за умалишенного. А сейчас... Сейчас он верил во все... И самое странное, что он ничего не испытывал при этом. Ни удивления, ни страха, только отвращение вызывал вид этого нечто.