Цепной пес и одинокий волк (СИ)

- Там-то, наверное, убивал?

- Стрелял - да, в духов, но не знаю, убил кого или нет.

- Но наверняка думал, что убил! Хотел этого.

- Там было такое чувство, как будто это автомат убивает, а не ты. Это ж не лицом к лицу, не видишь, как он умирает. Как у тебя сейчас.

Серегин вспыхнул.

- Врешь ты все! Только что на твоих глазах двух человек убили, а ты и бровью не повел!

- Эти человеки, как ты их называешь, псы, хотели меня убить. Мне за них переживать?

- Все равно, у нормального человека смерть должна вызывать шок.

- Смерть-то я видел. Не раз. Но сам не убивал. Ну, ты-то первый раз в человека стрелял.

- Второй. Первый - по тебе, когда ты от меня деру дал.

Молодцов с любопытством посмотрел на Серегина.

- На поражение стрелял?

- Вдогонку. Я уже не успевал прицелиться, видел только, как за деревьями твоя спина мелькала.

Молодцов хмыкнул и мотнул головой.

- А если б успевал?

- Постарался бы попасть.

Молодцов пристально посмотрел на него, прищурился.

- Неувязочка, сержант. Чем я для тебя за эти полчаса лучше стал?

- Дело не в тебе. Лично мне ты ничего плохого не сделал, но ты преступник и я обязан предотвратить твой побег, даже если для этого придется тебя убить. Но когда кто-то пытается убить тебя, я должен тебя защищать, как и любого другого человека. И если у меня нет другого выхода, я должен его убить. Хоть этот человек в сто раз лучше тебя. Перед законом все равны.

Молодцов слушал с кривой ухмылкой.

- Ты, значит, законник. Правильный мент. Что ж, лучше правильный, чем поганый, как твой прапор.

Лицо Серегина в одно мгновение потемнело.

- Может, его...

- Не может, а точно. Не нравится, что я его поганым назвал? А какой он? Видишь, иногда и поганым не везет. Посмотрим, повезет ли правильным.

Серегин не ответил.

- Значит, ты стрелял, не потому что шкуру мою хотел спасти, а потому, что закон так велит? - допытывался Молодцов.

- Одно другому не мешает. Просто закон обязывает меня тебя защищать.

- Обязывает, - Молодцов брякнул наручниками, - Если б не закон, то плевать, пусть убивают?

- Не понимаю, что ты хочешь услышать? Если б на твоем месте другой был, я бы так же поступил.

- Я понять хочу, мусор ты обыкновенный или чело...

- Нечего тут понимать! Я сотрудник милиции и исполняю свои обязанности. А на счет тебя... Хорошее в каждом можно найти, даже в бандите. А к хорошему привыкнешь, плохое перестанешь видеть, забудешь про ваши преступления и превратишься в такого как Зломан - офицер, который хочет тебя дружкам сдать.

- Они мне не дружки. А офицера ты не к месту приплел. Ему плевать и на плохое, и на хорошее, и на милицию, и на людей. Он просто деньги делает, на всем.

- Из-за таких нас и ненавидят! - у Серегина загорелись глаза. - А должно быть, если ты милиционер, то закон для тебя - превыше всего!

- То есть, всегда надо по закону?

- Конечно!

- Делай по закону и ни о чем не думай?

- Думать думай, но самодеятельности не допускай. Если каждый по-своему начнет закон исполнять, это уже анархия будет - беззаконие то есть.

Лицо Молодцова стало жестче, в глазах появился недобрый блеск, руки в наручниках задвигались, словно им не давал покоя внутренний зуд.

- Ты, правда, так думаешь или прикидываешься? - он даже заерзал. - Ты не видишь, что вокруг творится? Не видишь, где живешь? У нас закон, что дышло, куда повернул... Много я законников видел, и каждый закон на свою сторону перетягивал. Все ведь денег хотят.

- Не все!

- Все. Ты один такой. Судьи знаешь, как судят? Приехал ко мне в СИЗО адвокат, говорит, давай двадцатку зелени, прямо из суда выйдешь, десятку - год получишь. А у меня и сотки не было, поэтому я пятерик отмотал. Но то, что законом торгуют, еще не самое плохое. Хуже когда законом беззаконие прикрывают - беспредельничают. Совершили преступление - ладно. Менты что должны делать? У них это называется - проводить оперативные мероприятия. А они? Способ раскрыть преступление у них один - взять подозреваемого и - под молотки его. Ладно, если он при делах. Как я, например. Мне не обидно, что меня прессуют. Я на принцип иду: хочешь сломать меня - попробуй. Другое дело, когда человек не виноват. Знаешь, сколько таких? Думаешь, потом перед ними извиняются? Нет. Все как Жиглов - раз попал, значит виноват. Дальше. Осудили тебя, привезли на зону. В законе как написано? Тебя должны перевоспитывать, то есть делать тебя лучше. Правильно? А на деле это знаешь, что означает? В первый же день вызовет тебя опер и начнет разводить, чтобы стукача из тебя сделать. Будет всякие блага обещать - жратву, куреху, водку, даже бабу, то есть все, за что других, на кого ты будешь стучать, посадят в бур. И вот таких людей, сук, по нашему говоря, называют вставшими на путь исправления, им делают всякие поблажки, досрочно освобождают. А того, кто остается человеком, гнобят.

В лице Молодцова, во всем его теле появилось напряжение.

- Это я и без тебя знаю! Я правду признаю. Только не закон виноват, а люди, которые им свое беззаконие прикрывают! Но я за них не отвечаю, я за себя отвечаю и могу прямо сказать - я всегда поступаю по закону!

- Что ты заладил как попугай: по закону, да по закону. Дерьмо твой закон, а ты баран упертый, если служишь ему, - с сердцем выпалил Молодцов. - Если ты слепо предан этим выдуманным кабинетными умниками буковкам, которые хранятся как святая истина на архивных стеллажах, но не имеют ничего общего с реальной жизнью! Тебе говорят, что когда ты делаешь по закону, ты помогаешь тем, кто его нарушает. Но тебе главное, что ты - правильный.

- Как я им помогаю? - Серегин покраснел.

- Да просто. Возьми хотя бы меня. Те, которые хотят меня убить, достали меня даже в ментовке, а ты охраняешь меня от них для того, чтобы вернуть обратно в ментовку. Подумай, какой в этом смысл? Они и других ментов подкупят и в следующий раз уже не допустят осечки.

- Ах, вот ты куда клонишь? Хитро! Как это у вас говорят, развести хотел? Разжалобить, чтоб я сам с тебя наручники снял?

- Чтобы я тебя жалобил? Ты кому это говоришь? - Молодцов смерил его взглядом. - Чтобы я перед каким-то ментенком...

- А, вот! Ты проговорился! Ты меня ниже всего считаешь! Я для тебя даже не мент - ментенок!

Молодцов выдвинул челюсть.

- Да ты знаешь, кто я по жизни? А ты...

Серегин вскочил на ноги, заговорил с жаром, задыхаясь.

- Ну, кто ты по жизни? Давай, скажи! Не верь, не бойся, не проси? Да? А еще - кради, грабь, разводи лохов, как вы говорите, вымогай, бей и отбирай последнее! Остальных вы за людей не считаете! Рабочий, врач, пенсионер - все они по вашим понятиям лохи, живущие на зарплату, стадо, с которого кормятся,.. - передразнил, - ...крутые пацаны! Вы придумали понятия, по которым вы якобы исключительные, выше всех. А чем вы выше? Вот чем ты выше других? Я вижу в тебе только одно - силу. Да, ты сильный, но это не дает тебе права на мзду с тех, кто слабее. Он слабей, но может быть в сто раз чище, лучше. Ты бандит, что тебя окружает? Может, вокруг него сад, а вокруг тебя - пепелище, и ты выше него?

- Какое пепелище?

- У нас в городе на новом кладбище на самых первых местах бандиты похоронены. Человек двадцать вряд. И не менты их туда отправили, и не те, кто от них пострадал, а сами они друг друга перебили! - он скрючил пальцы и изобразил борьбу мерзких насекомых. - Вы как скорпионы в банке, залили кровью своих братков весь город, а сколько вас гниет в окрестных лесах! Вы раковая опухоль, которая расползлась по всей стране и не дает жить нормальным людям. Вот вы кто! Вас каленым железом...

Молодцов резко оказался на ногах и бросился на него. Он опрокинул его на спину, но Серегину удалось воспользоваться энергией его броска и перекинуть через себя. Они вскочили и стояли, впившись друг в друга бешеными глазами. Серегин отработанным движением расстегнул кобуру.

- Ну, что же ты, мусор, давай, достань из кобуры ствол, твой закон тебе это разрешает, - Молодцов задыхался от злобы.