Историческая летопись Курского дворянства

Особенно ясно это видно из двух записных книг, одна из которых касается Путивльского уезда и относится к 167 (1659) году, а другая касается Севского уезда и составлена тремя годами позднее, именно в 1662 году³⁶⁷.

Первая книга носит такое заглавие: «Тетради записные, что в Путивльском уезде воры Черкасы и Татарове Великого Государя всяких чинов служилых и уездных людей мужского полу и женского побили и в полон взяли и сел и деревень выжгли и разорили».

Далее перечисляются соответственные имена и названия деревень, причем даются довольно подробные сведения. Так, например:

«Февраля во 2-й день у Михаила и Федора Барсуковых в Путивльском уезде деревни Мишутиной воры Черкасы и Татарове крестьян их одного человека ссекли, а другого в полон взяли и животы их помещиков и крестьянские, лошади и коровы поимали.

Февраля в 4-й день у Путивльца сына боярского у Федора Черепова на речке на Терну, в деревне Череповке воры Черкасы и Татаровя побили и в полон взяли крестьян ево четырех человек з женами и з детьми, да животины волов и коров 170».

Другая Севская записная книга также заключает в себе именное перечисление Путивльцев убитых и в полон взятых Татарами и изменниками Черкасами.

 2.

Более или менее подробные известия по отношению к полоняникам Курского края дают нам Царские грамоты на Корочу³⁶⁸. Так как они касаются тогдашнего Корочанского дворянского сословия, то приведем их здесь в подробном изложении.

В 1645 году, во время нападения Татар на Белгородский и Корочанский уезды, было взято ими в плен несколько детей боярских из города Корочи. Из них двое Самойло Сапелин и Григорий Жилин ушли благополучно из Татарского плена в Святогорский монастырь, откуда они были перевезены в Корочу – оба израненные в бою около деревни Стариковой Корочанского уезда. Обыкновенно возвращавшихся полоняников допрашивали, главным образом, в Полоняничном приказе в Москве об обстоятельствах их пребывания в плену. Но на этот раз Сапелина и Жилина допрашивали только в Короче, так как они были очень больны, раны их были разъедены червями.

Первый полоняник – Сапелин рассказал «в расспросех» Корочанскому воеводе следующее. Когда ожидали нападения Татар, то один из военных отрядов, в котором находился Сапелин, стоял недалеко от села Старикова. Нужно было отправить впереди отряда разъезд. По обычаю отправили детей боярских, на этот раз Сапелина и Петра Комарицкого. Утром, 20 августа, когда они оба ехали впереди отряда в долине, чтобы не быть замеченными Татарами и в случае необходимости известить свой отряд, внезапно напали на разъездчиков воинские люди, с которыми наши дети боярские немедленно вступили в бой, но, будучи изранены саблями, не могли сопротивляться и попали в плен. Вскоре Татары напали на отъезжую сторожу и во время нападения захватили в плен Григория Жилина и Федора Рогулина. Однако в это время на Татар налетел Русский отряд, разбил их полчище и преследовал их в продолжение целого дня. Между тем Сапелин оставался в числе пленных. Татары своих убитых везли целый день с собою, а с наступлением ночи сбросили их в овраги. Только на третьи сутки татарский отряд достиг реки Донца, но здесь – 22 августа на него напал отряд Литовских Черкас под предводительством Грицько Торского. Благодаря этому, Сапелин и Жилин были отбиты у Татар, но двое их товарищей Корочанских детей боярских были уведены Татарами в их улусы.

Грицько Торский заботливо отнесся к судьбе несчастных раненых, он дал им лодку, на которой оба Григорий и Самойло доплыли по Донцу до Святогорского монастыря. В монастыре они пролежали две с половинную недели и дали о себе весточку в Корочу. Тогда за ними приехала из Корочи станица детей боярских и возвратила их на родину. Разумеется, такое спасение служилых людей израненных и мучимых можно назвать не иначе, как чудесным, редким спасением.

Григорий Жилин рассказал воеводе следующее. Стоял он с другими тремя своими товарищами детьми боярскими на отъезжей стороже, как вдруг рано на них напали неизвестно какие воинские люди: одни из них явились из лесу, другие из степи, началась схватка, в которой Жилин и Рогулин были взяты в плен. Других двух товарищей освободили Русские, прибежавшие на помощь. Обратившись в бегство, Татары бежали беспрерывно два дня и две ночи. На Донце его с Сапелиным отняли Черкасы и отправили в Святогорский монастырь, куда они плыли на лодке по Донцу три дня. Татары, говорившие по-русски, высказались пред обоими пленниками так:

– «Ныне у вас Царь новый (Алексей Михайлович) и нам ныне на Государевы украйны ходить вольно, и мы будем нынешнего лета воевать Государевы украйны большими людьми».

Дети боярские Сапелин и Жилин передали воеводе о том, что Татарский отряд, в котором они были, по числу людей был невелик, до 100 человек, некоторые из Татар, находившихся в нем, были из Крыма, другие из Азова, кто предводительствовал ими, этого полоняники не могли сказать, потому что сами не знали.

Этот рассказ с полной убедительностью подтверждает то положение дворян и детей боярских Курского края, что каждый из них никогда не знал, что принесет ему и его семье завтрашний день.

Интересна судьба попавшего в плен атамана Ивашки Каторжного³⁶⁹. Он служил в Белгороде в казаках и послан был оттуда с военным отрядом на Северский Донец против Татар. Здесь на перевозе, в бою с ними он был ранен, взят в плен и продан в Турцию в Константинополь. Там он пробыл 12 лет, потом с товарищами напал на сторожей Турок, и ему удалось уйти в Россию, где был избран атаманом села Старикова. В его отсутствие Татары взяли в плен его жену и детей и продали в Азов, жену он выкупил, а дети остались в рабстве. Среде многих случаев полона дворян и детей боярских Курского края обращает на себя внимание долголетнее пребывание в плену дворянина Белгородского уезда Семена Григорьевича Черемисинова, он был на службе взят в полон и пробыл в нем 10 лет.

Русское Правительство, Православная Церковь и общество для спасения пленных устроили выкуп из неволи. Существовал особый полоняничный сбор, благодаря которому можно было время от времени выкупать пленников. Котошихин в своем сочинении «О России в царствование Алексея Михайловича» говорит: «А как они, Крымские люди, ходят войною на украинные города и разоряют и людей рубят и в полон берут, и тех полоненников привозят они на границу, по сговору, на размену; и которыми полоненниками с обе стороны разменяются, а другие останутся, и за тех Московские люди платят деньги по сговору, по 100 рублев и больше, и по 50, и по 30, и по 20, и по 15 за человека, смотря по человеку». Полонянной сбор сбирался ежегодно, и о нем мы находим сведения в Уложении Алексея Михайловича. С служилых людей брали по 2 деньги, с помещичьих и дворцовых крестьян по 4 деньги и проч. Как важно было это дело, видно из следующих слов Уложения: «Таковое искупление (выкуп пленных) общая милостыня нарицается и благочестивому Царю и всем православным христианам за то великая мзда от Бога будет, яко же рече праведный Енох: не пощадите злата и серебра брата ради, но искупите его, да от Бога сторицею примете. Христос же не токмо серебра, но и душу свою повелевает по братии положити. И того ради Христова слова, благочестивым Царем и всем православным христианам не токмо пленных окупати, но и душу свою за них полагати достойно, да сторичные мзды в он день сподобиться».

За дворян и детей боярских, взятых в плен на бою, давалось по 20 руб. со 100 четей поместной земли, стало быть в Курско-Белгородском крае выкупная сумма могла быть ниже 20 руб. и выше, достигая в большинстве случаев от 40 руб. (с 200 четей) до 100 руб. (с 500 четей). Кто из дворян и детей боярских были взяты в плен не на военно-боевой службе, за тех полагалось по 5 руб. со 100 четей.

По возвращении из плена дворяне и дети боярские были обеспечиваемы со стороны Правительства. Дело в том, что полоняники теряли свои поместья, в особенности, когда их неволя продолжалась десятки лет. Явившись к воеводе, полоняники подавали о себе заявления, передавали известия о Татарах, Литовцах и других иноземцах и пользовались правом получать жалованье за выход. Поместье возвращалось полоняникам и уже с прибавкой к нему земли за выход из плена.