Я обязательно спасу Тот (СИ)

Я была счастлива, когда сознание было настолько затуманено, что на заданиях я не слышала ни криков, ни звуков стрельбы, не чувствовала, как меня окатывает горячей, дурнопахнущей кровью. Я не знала этого мира. Я будто жила в другом, где светло, пахнет цветами и солнцем. Там, где я с семьей, где нет насилия, а вокруг царит полное умиротворение и слышен лишь детский смех.

А потом меня отпускало и детский смех обращался в пронзительный плач. Сейчас у меня такое состояние, будто действие дозы вот-вот закончится и я из последних сил цепляюсь за отголоски спокойствия. Черт возьми, это так паршиво, что хочется умереть.

Сейчас я, наверное, скажу ужасную глупость: я чиста от наркотиков, но чувство, будто я испачкалась, усилилось в разы. Мне хочется уйти в душ и мочалкой стереть с себя всю грязь. С кожей. С мясом. Лишь бы стать чище. Я кожей чувствую пыль, кровь и грязь, поэтому стараюсь и вовсе не смотреть на мои уже сухие от частого мытья руки.

Я делала это и раньше, а сейчас всё повторяется. Я снова стала пускать кровь. Брук наверняка замечает это, но ничего не говорит. Должно быть, она думает, что у меня стресс. И ошибается, ведь это моё обычное состояние. Дело лишь в том, что с кровью я будто выпускаю эту грязь из себя. И, следовательно, становлюсь хоть немного чище.

Вы знаете, как пахнут маленькие дети? Чем-то нежным и сладким. Этот запах преследует меня, но я уже пару месяцев не могу обнаружить причину таких галлюцинаций. Надеюсь, это не опухоль. Хотя знаете, опухоль - не худший для меня вариант. Мне всегда было интересно узнать каково это...

Я снова отвлекаюсь. Не знаю. Мысли слишком путаются, меня бросает в жар. Солнце жалит, мне хочется забрать у Брук очки и кофту, но она спросит холодно ли мне и начнет волноваться. Лучше потерпеть. Я знаю, скоро станет лучше.

Скоро станет лучше.

Это ведь возможно?

Брук Дженкин

Знаете, я была бы о*уенным писателем. Нет, ну правда. У меня целый багаж разного опыта, я вроде неплохо владею английским и вообще. Да, ещё всё хорошо с воображением. Вот. Почему бы не начать писать? Я бы хотела начать прямо сейчас, но на телефоне неудобно печатать - слишком маленькие кнопочки.

Сейчас я хочу заняться всем: игрой на скрипке, начать изучать итальянский, вышивать, рисовать маслом. Энергии у меня столько, что, кажется, если меня выжать, то можно получить немного бензина. Хм, а было бы круто. Я бы зарабатывала на себе.

Нет, сейчас не об этом. Я никак не могу сосредоточиться. Вдох-выдох.

Я смотрю на Мел. Её лицо такое тоскливое, что хочется пустить ей пулю в лоб, лишь бы она не мучилась. Моя рука даже тянется к пистолету, но что-то меня одергивает. Чей-то голос в голове произносит "Не нужно, не делай этого". Я повинуюсь, но только потому, что отдаю себе отчет в своих действиях.

Отдаю же?

Мы сбрасываем машину вместе с трупами с крутого обрыва и пешком направляемся к ближайшему мотелю, чтобы переночевать. Возле входа собрались байкеры, о чем-то громко переговариваясь и гогоча, и мне становится безумно интересно.

- Чего застыла? Пошли. - торопит меня Мел. Она дергает меня за плечо и я замахиваюсь для удара. Лишь по инерции, а не потому, что я хочу её ударить.

- Ладно. Подойдешь позже. - говорит девушка после минутной паузы. Я киваю и, проводив её взглядом, поворачиваюсь к ближайшему мужику, стоящему у своего железного коня.

- Привет, цыпочка. - ухмыляется он золотыми зубами. Я улыбаюсь в ответ и подхожу ближе.

- Прокатишь?

- Да без проблем, залезай.

Мелани Камбелл

У каждого своя трагедия. Однако порой мне кажется, что у Брук Дженкин нет своей. Все её "трагедии" со временем канули в лету после побега из Дома, и это почему-то меня расстраивает. Меня удручает то, что Брук стала такой беззаботной, но в то же время дерганной, резкой, будто бы готовой броситься на человека в любую минуту. Даже если этот человек - её друг, брат или отец.

Я наблюдаю за ней из окна.

Брук познала свою сексуальность с Бьянкой, а сейчас активно пользуется этим.

Мерзость.

Я отворачиваюсь, брезгливо поморщившись. Перед глазами застыла улыбающаяся Брук, взбирающаяся на мотоцикл, и отвратный грязный байкер, глазеющий на её бедра. За Брук я не боюсь - она сможет постоять за себя даже в том случае, если все эти байкеры набросятся на неё разом. Черт возьми, это так ужасно. Так чертовски погано.

Был бы у меня номер Эвана, я бы набрала его. Умоляла бы, чтобы он приехал, взял Брук за шкирку и наконец вправил ей мозги. Мне всё равно каким образом, но её нужно образумить, помочь ей вернуть себя прежнюю. А Майклсон как никто другой понимает как это сделать.

Да, мне определенно нужен его номер. Эван точно поможет ей. Но... Что мне мешает? Руки будто не слушаются, когда глубокой ночью я подбираюсь к вещам уже спящей Брук и беру её телефон.

Любимый.

Меня сейчас либо стошнит, либо я разрыдаюсь.

Брук подписала Эвана "любимым". Все имена контактов увенчаны смайликами или значками, а Майклсон у неё просто любимый. Странно, но я понимаю это сразу, а позвонив по указанному номеру из туалета и услышав сонное "Да?" с характерной хрипотцой я окончательно убеждаюсь в своей правоте. И сбрасываю.

Прижав телефон к сердцу, я возвращаюсь в номер и падаю на постель. Брук дергается во сне, жмурится и резко переворачивается на другой бок, а я пялюсь на сохраненный номер и ни о чем не думаю.

Почему я не сказала ему? Почему промолчала, хотя понимаю, что так я только помогу подруге? Черт его знает.

Постараюсь справиться с сумасшествием подруги своими силами. А там уже посмотрим.

Брук Дженкин

Брикман оказался той ещё свиньей. В его подчинении находится небольшая банда байкеров, а ещё он занимается перевозом живого товара. Я не рассчитывала узнать об этом так скоро, но мне буквально на следующий день знакомства предлагают поработать у них, следя за маленькими девочками, которых они готовят к совершенно взрослой работе.

Все они очень маленькие, половина из них - славянки, парочка американок, три азиатки. От страха они боятся и слово сказать, всё время ходят, поджав плечи, и тихо плачут, когда очередной байкер лапает их за худые бедра и плоские груди.

Сейчас это делает зам Брикмана. Я смотрю на это с плохо скрываемым отвращением, руки так и чешутся выпустить в это отвратное рыло всю обойму, но нельзя - босс слишком хорошо платит. Хотя, если подумать, денег у меня и так достаточно, но одним выстрелом я подпишу себе смертный приговор. Вокруг - одни здоровые мужики. Пожалуй, если меня не убьют, то по меньшей мере пустят по кругу. А этого я не хочу ещё больше, чем смерти от руки такого урода.

- Они красивые. Как на заказ. - ухмыляется Брикман, вплотную подходя ко мне сзади и с пошлой усмешкой наблюдая, как его зам лезет под юбку плачущей девочке. Сам босс возбужден - его ширинка упирается мне в поясницу. От этого меня начинает мутить.

- Они и есть заказные, разве нет? - фыркаю я, закуривая. Босс кивает и наклоняется, укладывая ладони мне на талию.

- Но с тобой они никогда не сравнятся, Кристина.

- Я знаю. - запросто отвечаю я. В моей голове возникает четкий план. Нельзя упускать момент.

Я, сглотнув ком в горле, укладываю ладонь на пах босса. Тот шумно вздыхает. Его ладони сжимаются сильнее.

- Пойдем в машину. - шепчу я. Брикману, как дрессированной псине, хватает одной команды, чтобы потащить меня в небольшой фургон. Он толкает меня на не застеленную грязную кровать, быстро расстегивая свою ширинку.

- Раздевайся, чего ждешь. - пыхтит он. Я, вопреки его словам, неторопливо расстегиваю свою рубашку и снимаю её, затем маня мужчину пальцем. Тот, оскалившись, наползает на меня.

- Я хочу сверху. - говорю я. Брикман не перечит - послушно переворачивается пузом вверх, я усаживаюсь на его бедра и тянусь вниз, чтобы якобы расстегнуть свои шорты. Но при виде обыкновенного охотничьего ножа мужчина застывает на месте. Рывок - и из его горла водопадом хлещет кровь, а я быстро поднимаюсь на ноги и утираю попавшую на меня кровь краем одеяла. Накинув рубашку и застегнув её, я прячу нож и выхожу из фургона, будто ничего не произошло.