Уфф! (СИ)

- Испугался, что-ли, сказочник? Почему молчишь? Зачем пришел?

Страшное пятно пустоты опять повернулось ко мне. Я, цепенея от ужаса, опустил голову и смотрел вниз.

Нужно было срочно возвращаться домой - царю лик создавать. Всегда так: спешу, спешу, а потом за поспешность свою плачу дорого.

Я развернулся, чтобы покинуть виртуальный мир, но выйти из сказки не получилось: открытого пространства позади меня уже не было. Была стена, на которой герои и демоны рвали друг друга на части. Они мне гримасничали и, выражали злорадство.

- Что это ты, сказочник, домой собрался? - спросил царь. - Так быстро? Или тебе что не нравится? Вишь: натворил здесь, насочинял, и с глаз долой? Э, нет, дорогой! Сам ты сейчас в силок угодил, тобою готовленный. За большие дела берешься, сказочник, а не сподобен. Да и не отпущу я тебя, нужен ты мне! У меня сейчас каждый человек на счету. Твоим первым делом будет - мой царский лик написать. Потом - еще несколько заданий исполнишь, а далее - видно будет. Может, отпущу, а может, и нет.

Я не стал спорить, кивнул в знак согласия, а потом, осмелев, стал выпрашивать:

- А я совсем не по личным делам к тебе, Вашвеличество, и совсем не случайно зашел в царство-государство твое. У меня друзья здесь потерялись - три человека - в общем количестве - и собачка одна. Они где-то в твоих владениях заблудились, возможно, сквозь землю провалились...

- Сказочник, свои просьбы прибереги на потом, будь так любезен. Ты скажи, меня как писать будешь, маслом аль темперой?

- Мне бы сначала наброски сделать, Ваш-вел-во! Писать лик - дело трудное, ответственность в нем большая, и государственная важность здесь присутствует тоже. Я красками потом подрисовывать буду, после карандашногоу наброска - сверху. Опять же: карандашик мой, подаренный мною вам давече, уже назад мне нужон. Но, вверну, обязуюсь!

Царь ткнул мне в руки стаканчик со всеми письменными принадлежностями и кипу пергамента в придачу.

- Бери, все что нужно! - сказал. - Сейчас тебя в покои спать проведут. Поспишь, а утром к делу приступай. И еще прошу тебя, сказочник: словами типа "давече" и "нужон" речь-то свою не изобилуй зря! У нас, царей, по-другому говорить положено. Литературным языком владеешь, милейший?

Я кивнул.

Меня провели в просторную комнату с мебелью в позолоте. На стол поставили ужин в серебре. Зажгли торшер.

Когда слуга вышел, я осознал, что в плену. Хотя эта комната - совсем не камера голодными с крысами! Ладно, здесь и порисовать можно. А какая разница - где? Маше скажу, что задержался в редакции, попал в пробку, ночевал в гостинице. Такое однажды было. Иногда закрутишься, как белка в колесе. Маша сейчас, поди, сидит, беспокойся обо мне. Цезарь тоже беспокоится обо мне. Цезарь - это наша собака, вернее кобель породы дог. Маша Цезаря погуляет сама. Маша будет говорить укоризненным тоном: "Видишь, какой папка у нас! Ветер у него в голове! Скоро забудет, где у него - что" Да, она права: я уже забыл, как меня зовут.

Сказочник я. Меня так на работе все зовут. А Маша - это моя жена. Цезарь иногда напоминает ей о том, что я в доме хозяин. Когда Маша ругается, он лает. Цезарь - наш с Машей любимец, дитя, так сказать, ростом с теленка.

Был бы телефон! Но телефона здесь нет, интернета нет: средневековье, словом. И почему сказочные события обычно происходят в средневековье?

"Кролик пробежал по тропинке, весело разговаривая по смартфону. Свой смартфон он прижимал к пушистому уху. Медведь отвлекся от ноутбука и махнул зайцу в знак приветствия лапой. Лиса сидела в своей норе, то и дело заглядывая в NET в поисках новой шубы..." Чушь! Нет, не получится. Законы жанра - это каменная стена до самого неба: можно вдоль нее пройти, но перепрыгнуть не получается.

Поев, я твердо пообещал себе больше никогда не сочинять страшные сказки: ни с Кощеями, ни с кровожадными пиратами, ни с гигантскими осьминогам. Нет, нет, не надо мне такого! Вот взяло и случилось: я сам в это болото невзначай шмякнулся. Раньше казалось, что такого быть не может вообще, но вот тебе - поворот судьбы. Радуемся!

Ложусь спать. Не спится.

Да, по теории вероятности с каждым может случиться что-нибудь. Существуют бесконечно малые числа. Маленькие-премаленькие вероятности всего. Почему это не с кем-то, а со мной произошло? Ничего удивительного: я все время внутри процесса нахожусь, хожу по лезвию бритвы. Шел сегодня, оступился, разрезало меня на бесчисленное множество тончайших срезиков, на микроны рассекло, на пиксели, на мельчайшие байты. А тот самый важный байтик, тот квантик, что есть мое сознание, вдруг влетел на жесткий диск копма и там осел. Ничего, выберусь.

Кровать с лебяжьим пухом не шла ни в какое сравнение с нашим с Машей скрипучим диваном. Белье шуршало от вышитых на ней шелковыми нитями красных маков. По макам вились еще ниточки, но уже золотые - капельки росы. А хорошо, что царь добрый попался. Условия - люкс! А добрый ли он человек? Я вскочил, зажег все канделябр и стал рисовать царский лик.

Овал правильной формы делим на три части, лобную часть делим на пять - по горизонтали. Тонкий нос с горбинкой, с заостренным краем - "орлиный". Большие умные глаза, колючий всевидящий взгляд. Морщинки вокруг век и между бровями - "складки ума". Губы не полные, слегка сжатые. Уголки рта - вниз. Или - вверх? Жаль, нет ластика. Ластик остался дома. Лицо получилось излишне строгим. А, может быть, так и надо? Ай, нормально.

Я опять лег спать. Я так рано у себя дома никогда не ложился. Но что здесь делать мне в темноте? Телевизора нет - не придумали еще. Камин этот резной зажечь, что ли? А потом смотреть на языки пламени? Нет, на языки пламени я сегодня насмотрелся. Встану утречком рано и нарисую много-много всякого хорошего-доброго. Спать!

Как ни странно, засыпал я в полном душевном спокойствии. Единственная мысль, которая меня тревожила: как стащить эту роскошную подушку к себе домой, из виртуального мира в - реальный. Глупости, но Маша была бы в бурном восторге...

Проснулся я от приятных запахов. Что произошло со мной вчера вечером, я за ночь забыл, и поэтому в новую реальность попал не сразу.

В воздухе витал запах витушек. Четко различались добавки из корицы, ванили, мяты, шафрана и кураги. Некоторые запахи мне показались совершено новыми. Новые запахи? Нет, так не бывает!

Я успокаиваю себя: во сне может быть все. Сейчас я сплю и вспоминаю новую кондитерскую на углу нашей улицы и большого проспекта. Я там был несколько раз, но еще не все перепробовал. Там - такой славный выбор! А ведь могут, если захотят, кондитеры наши!

Проснувшись окончательно, я увидел на столе завтрак, состоящий из выпечки и горячего сока. Интерьер же был прежним: царская гостевая комната с кроватью под балдахином, стол, камин, канделябры.

Откуда они узнали, когда я буду просыпаться? Скорее всего, это было гостеприимным напоминанием о делах, мне предстоящих. От меня жали многого, меня торопили, но делали это учтиво. Спасибо!

Позавтракав, я вышел на террасу. Поду мышкой был пергамен. В руке - перья и чернила. Небо уже светилось предрассветными отблесками, но солнце все еще было за горизонтом. Среди колонн, увитых виноградом, стоял царь Ха-Ризма-Ти. Облокотившись о балюстраду руками и вперив взгляд в сторону гор, он, не посмотрев в мою сторону, произнес: