Историческая летопись Курского дворянства

3.

Упомянем о размене пленных, по указу Царя Михаила Федоровича²¹⁹. Путивльские воеводы князь Гагарин и Усов в 1634 году писали Государю: «Из Путивля холопи твои, Государь, Микитка Гагарин и Ондрюшка Усов челом бьют. Сентября 20-го писал к нам в Путивль из Литовской земли из города Прилук урядник²²⁰ Криштоф Сеножацкий и прислал листы свои с пахолком²²¹ с Лукашком, а в листу своем писал он к нам о жене своей, чтобы нам жену его отдать ему на окуп или на обмену на детей боярских на трех человек: на Семена Татаринова, Федора Селиванова и Степана Дерюгина. А та жена его взята в Путивль в то время, как твои Путивльские ратные люди взяли в прошлом 141 году Рамонский острог. С тем же, Государь, пахолком своим Сеножацкий прислал четыре листа и писаны они польским письмом, а в Путивле польского письма читать некому. В первом листе пишет он жене своей, а другой лист прислал Сеножацкий из Чернигова к сыну боярскому Ивану Мокидонову, которому отдана жена его в Путивле за пристава, а третий лист пишет сын боярский Семен Татаринов к братье своей к Ивану и Григорию Татариновым. А тот Семен взят в полон в то время, как стояли Литовские люди под Путивлем, а посылан он был из Новагородка-Северского для языков. Четвертый лист писал из Прилуки Рыленин Степан Дерюгин матери своей да братье своей, а взят он был в полон под Рыльском, как Литовские люди стояли под Путивлем. И мы пахолка велели взять в острог²²², потому что на посаде дворников нет, и отдали его за пристава до твоего Государева указа. А листы посланы к тебе, Государь, с сыном боярским Дмитрием Киреевым и велели мы те листы отдать в Разряд к думному дьяку Ивану Гавреневу, да Михайлу Данилову, да Григорию Ларионову».

В ответ на грамоту воевод Государь выразил свою волю в посланной им грамоте, где было сказано: «И мы указали есмя на урядникову жену Сеножацкаго обменить Ивана Колтовского с женою и детьми, а будет Ивана Колтовского не дадут, указали есмя на ту жену Сеножацкаго обменять тех детей боярских. А как ся наша грамота придет, вы бы писали о том уряднику»…

Относительно освобождения из плена в царствование Михаила Федоровича обращает на себя внимание Государева грамота 1644 года²²³ Курскому воеводе Ивану Филипповичу Стрешневу. В этой грамоте было сказано: «Бил нам челом Курский осадный голова Ларя Петров, а сказал: в прошлом 151 (1643) году в приход в Воронеж взяли его на бою в полон Крымские Татаровя, а из полону отпустили его за крестное целование, что ему дати за себя откуп в 153 (1645) году, на Валуйке²²⁴ во время выкупа и размены полоняников. И мы его пожаловали есмя, велели отпустить из Курска на Валуйку для выкупа».

В 1642 году из Оскола Государю писал воевода Дмитрий Плещеев о том, что присланный из Москвы в 1635 году вестовой колокол был до его приезда в Оскол «нарушен и по татарским вестям разбит» и в сполошное время звонить не во что. Воевода просил, чтобы Государь велел дать указ о присылке нового колокола, «а разбитый колокол, – писал он, – весит 13 пуд и 18 гривенок²²⁵, и в сполошное время в слободах и на посадских полях от того колокола звону не было слышно, а в Пушкарском приказе пишет же холоп твой». Сообщение воеводы о недостаточности силы в звуке прежнего колокола было принято во внимание, и в Оскол, по указу Государя, был отлит больший вестовой колокол, весом в 15 пуд 15 гривенок. Колокол был отдан Осколянину Калине Еремееву для доставки из Москвы в Оскол.

 Другая грамота Царя Михаила Федоровича к Оскольскому же воеводе Дмитрию Плещееву касается присылки из Москвы новых знамен ратным людям вместо окончательно изветшавших прежних сотенных знамен. В своей отписке воевода писал: «Митка Плещеев, холоп твой челом бьет. Как по твоему Государеву указу доведетца, по вестям для поиску Татар воинских людей, мне холопу твоему послать в поход твоих Государевых ратных людей, и на Осколе, Государь, для ратного дела знамен нет и сотенным головам для посылок знамен роздать нечего. А которые на Осколе твои Государевы знамена были, и те все при прежних воеводах в посылках от дождя и от ветру изветшали и избились. И от того мне холопу твоему, вели, Государь, указ твой учинити».

По этой челобитной в Москве были изготовлены для служилых людей Осколян знамена и они, по изготовлении, были посланы с Осколянином Федором Онахиным. В Царской грамоте за приписью дьяка Волошенина было указано полученные знамена раздать сотенным головам. Знамен было десять по числу Оскольских сотенных голов, они были киндячные²²⁶ и разных цветов.

Вновь присланные в Оскол вестовой колокол и знамена вскоре же оказались надобными по случаю появления в 1642 году Крымских Татар в Оскольском уезде. Об этом писал в Москву Дмитрий Плещеев, что «воинские люди Татарове приходили и с слободах и посаде твоих Государевых людей имывали и слободы разорили, потому что те слободы от города в дальних местах, версты по две, по три…». Вследствие этого Плещеев окружил Оскол значительным числом укреплений. От Калмиусской сакмы между Стрелецкой и Пушкарской слободами было сооружено укрепление «башня с вороты, а от тое башни по обе стороны острог, а против башни и острога надолобы трои и связи положены, и от степи – надолобы трои со связями на 50 саженей». От реки Оскола и до болот и крепей²²⁷ и от Изюмской сакмы до конца Ездоцкой слободы были сделаны укрепления и построена башня с воротами, а на башне устроен караульный чердак. Между болотами были поставлены надолобы в три ряда со связями. За казачьими слободами также были поставлены в три ряда надолобы «промеж вод и лесов». Такие же надолобы были устроены у Соковой слободы в тех местах, «с которых прихаживали воинские люди Татарове». «Ныне, – писал Государю воевода Дмитрий Плещеев, – за милостию Божией и за твоим Государевым счастием в приходы к городу Осколу воинских людей Татар уберечься мочно».

Передавая сведения, характеризующие те или другие стороны правовой и бытовой жизни дворянского сословия Курского края в царствование Михаила Федоровича, мы должны упомянуть о данной на имя Курского воеводы Государевой грамоте, которая имела важное значение для дворянского населения Курского уезда, посадских людей и других жителей, потому что ею был восстановлен прежний, прекратившийся в Смутное время порядок службы Курского осадного головы. Вместо назначения его Разрядом из служилых людей какой-либо местности, Царская грамота вводит избрание осадного головы дворянами, детьми боярскими и другими служилыми людьми, а также посадскими жителями и, кроме того, избрание этого начальствующего в городе лица из среды Курчан – детей боярских²²⁸.

Эта важная для дворян Царская грамота была вызвана следующей челобитной Курчан:

«Царю Государю и Великому Князю Михаилу Федоровичу всеа Русии Самодержцу бьют челом богомольцы твои Курского Пречистые Богородицы Монастыря строитель Варлам с братией да девичьего монастыря игуменья Федора с сестрами да холопи твои Курченя детишки боярские: в нынешнем 150 (1642) году по твоему Государеву указу приехал в Курск осадный голова Воронежец Ларивон Петров, а велено ему в Курске ведать наших крестьянишек, которые жили в Курску на посаде за монастырями, а у нас холопей твоих, которые живут в Курску на посаде же, на подворьях есть дворники и те дворники разбрелися по разным городам от приказных людей, от великие налоги, что те, Государь, дворники наши на них – приказных людей толкут и мелют и пива и вина варят и сено косят и всякую работу работают и подворишки запустели, и мы холопишки твои для пустоты сводили из деревень своих братью и племянников на те свои подворья, чтобы было к кому приехати, а у нас посадским крестьянишкам имена переписаны и воеводам в съезжую избу отданы для приходу воинских людей им, нашим крестьянам, места в городу указаны. А в прошлых, Государь, годех блаженные памяти при Государе и Великом Князе Федоре Ивановиче всеа Русии и при Царе Борисе Федоровиче всеа Русии в Курск наезжих осадных голов не бывало, а бывали, Государь, при прежних Государях городовые приказчики Курченя дети боярские, ведали они твою Государеву казну и погреб казенной и житницы и ключи городовые.