Время ангелов

Стоя посреди холла, Маркус внезапно ощутил жуткое чувство — кто-то был рядом, наблюдал, двигался. Он слегка повернулся и увидел уголком глаза тень удаляющейся фигуры. Это был Юджин Пешков, который, увидев Маркуса, пытался ускользнуть под лестницу в надежде, что его не заметили. Маркус хотел было окликнуть его, но потом решил не делать этого. Его немного огорчило и опечалило, что Юджин прячется от него. Но он никогда не стремился подружиться с отцом Лео. Маркус подумал, что, может, следует дать Юджину «на чай», скажем, фунт. Вспомнили ли об этом девушки? Но нет, это невозможно. В такой день они могли только избегать друг друга, делать вид, будто не узнают, и, как бы стыдясь, отворачиваться.

Маркус стал подниматься по лестнице. Он ступал тихо, но шаги отдавались негромким эхом. Он достиг верхней площадки и направился к комнате, которую принял за кабинет Карела. Дверь была раскрыта, и через нее светило солнце. Комната совершенно опустела, и на полу уже лежал толстый слой пыли. Ничто из того, что Маркус видел здесь сейчас, не напоминало темной, загроможденной вещами пещеры, где он в последний раз встретил своего брата живым и где Карел ударил его, а он воспринял тот удар как неопровержимое доказательство любви. Так ли это было? Лучше не думать об этом.

Он подошел к окну и выглянул. Шпили городских церквей поблескивали при свете, как будто едва различимые звезды зажглись на них и неуловимо перемещались с места на место. Маркус стал думать о Джулиане. Он представил его очень живо, как уже не представлял много лет, изящным мальчиком-подростком. Они любили его. Действительно, они любили друг друга, все трое. Теперь Карел тоже ушел, и удалился так быстро, словно торопился найти дорогу к Джулиану в какую-то далекую землю юности. Остался только Маркус, обремененный этими смертями, этими жизнями. Все, что было необычного, исключительного в них на этой земле, живет и произрастает только в нем.

За его спиной раздался какой-то звук, и он резко повернулся: в дверях стояла женщина. Она была одета в модное голубое твидовое пальто, а светлые, чуть тронутые сединой волосы распушились под маленькой голубой шляпкой. Ее внезапное появление, неподвижность, пристальный взгляд делали ее похожей на призрак. Затем она двинулась. Маркус вглядывался в нее. Что-то в этих широко открытых восторженных глазах было знакомо ему. Из глубин потрясенной памяти всплыл образ, и он воскликнул:

— Антея!

— Маркус!

— Я не верю своим глазам! Откуда ты появилась? Это действительно ты? Ты совсем не изменилась.

— Ты тоже ничуть.

— Но где ты была все эти годы? И что, наконец, ты делаешь здесь? Уж тебя я никак не ожидал увидеть.

— Я работаю сейчас в этом районе в области социальной психологии.

— Подумать только! В области социальной психологии! Но почему я не встречался с тобой и даже не слышал о тебе?

— Ну, ты мог слышать обо мне как о миссис Барлоу. Не думаю, чтобы ты знал мою фамилию по мужу.

— О Боже, ты и есть миссис Барлоу?

— Наверное, ты слышал, что я ужасна!

— Нет, нет! Ты все еще в компартии, Антея?

— Боже упаси, нет. Боюсь, что я даже больше и не истинная христианка. Пожалуй, я что-то вроде буддистки.

— Но почему ты не связалась со мной? Я понимаю, прошло много времени…

— И человек не решается восстанавливать отношения со старыми друзьями. Ну, я только недавно вернулась в Лондон. И с тех пор, как приехала, я выполняла довольно необычное задание. Видишь ли, это касается Карела…

— Карела?

— Да. Понимаешь, епископ специально попросил меня повидать Карела и представить своего рода рапорт о состоянии его психики. Это должно было быть вполне конфиденциально. Мне следовало только сказать, что я назначена пасторатом. Епископ был ужасно обеспокоен…

— Но как странно, что он обратился к тебе. Я хочу сказать, что за совпадение…

— Это не совсем совпадение, так как епископ знал, что я была знакома с Карелом раньше. Он считал, что это может помочь. О, епископ знает все обо мне, недостойной!

— Однако, как ужасно странно. Карел был страстно увлечен тобой прежде, ты знаешь! Хотя все мы были увлечены, Джулиан, я… Ты причинила нам очень много беспокойства!

— Знаю. Я вела себя ужасно!

— Ну и какого мнения о Кареле ты сейчас?

— Мне так и не удалось повидать его.

— Но ты, наверное, писала ему?

— Да, но, думаю, он не получал моих писем. Он совершенно отрезал себя от мира.

— Как странно. И как печально.

— Так что, видишь, он так и не узнал.

Маркус посмотрел на Антею. Конечно, она изменилась. Однако она все еще была той же восторженной, слегка безумной, беспокойной девушкой. И теперь она занималась психологией. Что ж, это казалось вполне подходящим. Он сказал Норе, что считал ее забавной, и все еще находил ее такой. Но он любил ее.

— Извини, что не написала тебе, Маркус. Видишь ли, Карел был…

— Понимаю.

— Я как раз сейчас собиралась написать тебе. Впрочем, я много знаю о тебе от Лео.

— От Лео? Значит, ты знакома с юным Лео, не так ли?

— О да, и мы большие друзья, Лео и я.

— Но как ты познакомилась с Лео?

— Это долгая история. Видишь ли, он приходит ко мне со всеми своими заботами. Ему не хватает матери, которой у него никогда не было. А я время от времени помогала ему небольшими ссудами.

— Ссудами? Интересно, на что? Это как-то связано с девушками или мотоциклами?

— Нет, нет, это для его работы в Лестере.

— Что это за работа в Лестере?

— Его работа с малолетними правонарушителями. Стоящее внимания дело.

— Малолетние правонарушители! Понятно. Итак, Антея, ты замужем.

— Разведена, — выдохнула она.

— Хорошо. Я хочу сказать… Пообедай со мной, Антея. Приходи в следующий понедельник, приходи ко мне.

— С удовольствием. Я уже знаю, где ты живешь. Нашла твой адрес в телефонной книге. Но ты, кажется, переезжаешь оттуда? Кто-то сказал…

— Нет, — сказал Маркус. — Я не переезжаю. Точно не переезжаю.

— Слушай, я должна бежать. Мне пора в клинику.

— Тогда до понедельника. В половине восьмого.

— Au revoir, Маркус.

Когда Маркус услышал ее удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери, он начал смеяться. Он вспомнил, что она всегда заставляла его смеяться. И не потому, что была нелепой. Ее удивительная энергия, казалось, автоматически вызывала смех. Карел тоже смеялся из-за нее, предаваясь расслабляющему необъяснимому веселью.

Как странно все сложилось, внезапно вернулась Антея, и как воодушевило его ее появление. Во всем этом была какая-то нелепая, но ободряющая наивность. Он с нетерпением ждал новой встречи с ней. В ее присутствии обычный мир, казалось, вновь обретал свою первозданность и становился тем миром, где человеческие существа предъявляли простые требования друг к другу и где все было незначительным и случайным, трогательным и забавным.

Маркус обнаружил, что покинул комнату Карела и спускается по ступеням. Продолжит ли он работу над книгой? Возможно, эту книгу сможет написать только гений, а он не был гением. Наверное, то, что он хотел сказать о любви и о человечности, — правда, но это невозможно точно выразить в виде теории. Хорошо, он подумает обо всем этом позже. А сейчас ему нужна передышка, может даже отпуск.

Маркус вышел на улицу. Он улыбнулся бледному солнечному свету, людям, суетившимся за работой, окунулся в веселый шум звенящих голосов и журчащих транзисторов.

Подумать только, прежняя Антея снова вернулась, да еще таким образом. Социальный служащий в области психологии! Все это так странно, чрезвычайно странно.

Глава 24

Юджин Пешков тихо насвистывал, упаковывая свой чемодан. Хорошо, что у него мало вещей. Это так облегчает переезд. Мисс Шэдокс-Браун устроит так, что он переедет в церковное общежитие в Вест-Бермондси. Говорят, сначала ему придется делить комнату еще с кем-то, но пообещали в скором времени предоставить ему отдельную.