Опыт о законе народонаселения

Этот вопрос может быть решен прошедшим опытом. Вейланд, по-видимому, основывает свое мнение на рассмотрении общественных условий одной только Англии и этого одного обстоятельства достаточно для опровержения его теории. Он приводит множество цифр для доказательства того, что рождения с трудом удовлетворяют требованиям городов и фабрик. У того, кто стал бы руководствоваться этими вычислениями, могла бы явиться тревога и опасение относительно предстоящего быстрого обезлюдения страны и во всяком случае сложилась бы уверенность, что мы находимся на границе того непроизрождения, которое, по мнению Вейланда, разом останавливает естественное возрастание населения, еще до наступления времени, когда прекратилось бы возрастание средств существования.

Эти вычисления сделаны на основании наблюдений над довольно отдаленной от нас эпохой, а потом они были применимы двадцать лет тому назад в такой же мере, как и теперь. Что же, однако, произошло в течение этих двадцати лет? Несмотря на увеличение городов, чрезвычайное развитие фабрик и относительного количества занятых на них рабочих, несмотря на необыкновенное требование людей для пополнения армии и флота, словом, несмотря на осуществление такого порядка вещей, который, по теории Вейланда, давно уже должен был вызвать в Англии непроизрождение, ее население возрастало в более сильной степени, чем когда бы то ни было. В десятилетие с 1800 по 1811 г . население Англии увеличивалось в такой прогрессии, которая обусловливает удвоение в двадцатипятилетний период.

Мне кажется, что этот факт служит явным опровержением теории, будто, по мере развития общества, отвращение к браку и смертность в городах и на фабриках возрастают в такой степени, что оказывают постоянное преобладание над силой, стремящейся увеличить население, или, говоря словами Вейланда, что население не только не отличается пагубным стремлением достигать до уровня средств существования, но, наоборот, приближается в нему с чрезвычайной медленностью.

При неоспоримом существовании приведенных выше фактов,. а также того, что даже в период такого возрастания населения множество людей в городах и селах вынуждено было замедлить вступление в брак из-за неимения средств для содержания семей, помимо приходских вспомоществований, при существовании подобных фактов трудно понять, как может здравомыслящий человек запутаться в лабиринте ошибочных вычислений и прийти к заключению, которое так явно противоречит наблюдению.

Приведенные факты, в приложении даже к самым цивилизованным европейским обществам, доказывают, что препятствия для размножения населения вытекают главным образом из недостаточности средств существования и что препятствия эти ослабевают при возрастании средств существования, несмотря на увеличение городов и числа фабрик. Такой довод несомненно и бесповоротно решает спорный предмет, но, рассматривая столь общий и обширный предмет, как закон народонаселения, не следует ограничиваться примерами одной только страны.

Если мы взглянем на пример других стран, то мнение Вейланда окажется еще более шатким. Разве города и фабрики Швейцарии, Норвегии, Швеции являются могилами человеческого рода и предупреждают всякую возможность избыточного населения? В Швеции сельское население относится к городскому как 13:1, а в Англии как 2:1 и тем не менее население возрастает быстрее в последней. Как же согласить подобный факт с утверждением, что успехи цивилизации постоянно сопровождаются соответственным ослаблением естественного стремления к размножению? Норвегия, Швеция и Швейцария управлялись довольно удовлетворительно, а между тем мы не замечаем в них тех «предупредительных изменений», которые, по словам Вейланда, обнаруживаются в каждом обществе, по мере истощения почвы, и которые «отвращают многих людей от брака и делают все большее число людей неспособными к пополнению убывающего населения». Что же отвращает в этих странах от вступления в брак, как не отсутствие средств для содержания семьи? Что делает людей, вступивших в брак, неспособными к пополнению убывающего населения, как не болезни, происходящие от бедности и недостатка средств существования? Если размышление над состоянием этих и многих других стран доказывает, что свободное заключение ранних браков неминуемо влечет за собой увеличение смертности, являющейся следствием нищеты, то вправе ли мы утверждать, что нет никакого нравственного основания сдерживать такие ранние браки? Когда нам известно, что во многих, а может быть даже во всех, европейских странах заработная плата недостаточна для содержания многочисленного семейства в здоровом состоянии, то как можем мы утверждать, что население не достигло еще крайних пределов и что «бедствия, порождаемые избыточным населением, могут проявиться только в стране, населенной до той крайней степени, выше которой не могут уже возрасти ее средства существования»?

Можно подумать, что Вейланд диктовал свое сочинение, закрыв глаза и заткнув уши. Я питаю глубокое уважение к его намерениям и личности, но должен сознаться, что никогда еще мне не приходилось встретить теорию, в такой мере расходящуюся с наблюдением.

Одного беглого взгляда на состояние различных европейских, стран достаточно, чтобы при всевозможных практических применениях не забывать того, что естественное стремление населения к размножению представляет неизменную величину, а действительное размножение определяется переменными условиями и средствами каждой страны для содержания труда, независимо от того, какой бы степени развития эта страна ни достигла, признается ли она земледельческой или промышленной, много ли в ней городов или нет. Это действительное размножение, т.е. истинные границы населения, должно постоянно находиться гораздо ниже наибольшего предела производительной силы земли, дающей средства для продовольствия. Это последнее условие вытекает, во-первых, из того, что мы не вправе предположить, чтобы искусство и трудолюбие людей в современном обществе могли получить возможно лучшее применение для увеличения этой производительности; во-вторых, из того, что наибольшее производство питательных веществ не может быть достигнуто при системе частной собственности, как я это объяснил ранее. Очевидно, что эти условия оказывают влияние лишь на действительное количество добываемой пищи и на действительное число людей и не имеют никакого, даже отдаленного отношения к естественному стремлению населения, превышающему способность земли доставить необходимое пропитание.

Что касается приводимых Вейландом и многими другими писателями примеров, что в действительности возрастание населения предшествует увеличению продовольствия, то они, по моему мнению, подтверждают то учение, против которого направлены. Опасение, чтобы возрастающее население не умерло голодной смертью

^{ссылка 41}, в том случае, когда ему не предшествовало увеличение количества пищи, было многими подвергнуто осмеянию, причем его сравнивали с опасением, как бы люди не остались нагими, если не будет заготовлена одежда, до появления их на свет.

Если еще можно спорить против опасения в первом случае, то во втором – основательность его не может быть подвергнута сомнению; по крайней мере люди всегда поступали согласно с этим мнением. В предстоящие 24 часа в Англии и княжестве Валийском родится около 800 детей; смею уверить моих противников, что из числа этих, имеющих появиться на свет детей едва ли только одному из десяти не заготовлена одежда до его рождения. Если опасно брать в руки оружие, не умея владеть им, то не менее опасно прибегать к примерам, не умея их применить. В таких случаях примеры чаще всего доказывают противоположное тому, что желаешь доказать.