Да не судимы будете

Щ1И.

В честь нашей делегации в знаменитом здании венгерского парламента над Дунаем венгры устроили грандиозный прием на 1000 человек. Когда закончилась офищ1альная часть, были произнесены соответствующие речи и провозглашены тосты и пожелания, Н. С. Хрущев решил пройтись среди присут­ствующих на приеме по всем залам. Присутствующими это было встречено необычайно хорошо, но это и создало толчею, беспорядочное скопление огромной массы людей, и в случае какой-либо враждебной акции охрана оставалась совершенно беспомощной. Я помню, что только три человека были рядом с Н. С. Хрущевым: Литовченко, Казаков и я. На мой взгляд, это был опасный и не совсем обдуманный «рейс» в массы.

Подробно ознакомились с достопримечательностями Буда­пешта, с его богатой архитектурой, замечательными памятни­ками, красивыми парками, набережными Дуная. Пришлось нам побывать в тех местах и помещениях, где контрреволюция в 1956 году расстреливала и вешала коммунистов. Побывали мы на озере Балатон, посмотрели виноградники и посетили знаме­нитые винные подвалы. Для меня поездка в Венгрию, встречи и разговоры с Н. С. Хрущевым были интересными и очень поучительными.

Чрезвычайно много вопросов и забот возникает у первого секретаря обкома партии, и за него никто возникших вопросов и трудностей не решит. А чтобы решать вопросы, надо брать на себя всю полноту ответственности за свои поступки и действия. Иногда приходится примирять непримиримое, а это все равно, что перейти через пропасть. Кругом жизнь шла своим чередом, но я из-за этой работы, по существу, не имел личной, жизни. В семье появлялся как «запоздалый ночлежник», а подчас из-за командировок по нескольку дней не бывал дома. Как рос и воспитывался младший сын ВитаСик, я, по существу, мало знал, уже не говоря о том, что этими вопросами мне заниматься совершенно не было времени. Все заботы по дому, уход за больным сыном, его учебой и воспитанием — все это полно­стью легло на плечи Иринки, и ей тоже далеко не легко. У меня нагрузка невероятная, и, несмотря на хорошее здоровье я вре­менами устаю до невероятности.

Жизнь идет по-прежнему, своим чередом. Играют свадьбы, рождаются дети, происходят семейные и личные трагедии, по­дрывы на минах и снарядах детей и взрослых — все еще издерж­ки прошлой войн]^1, убийства, грабежи, изнасилования, воро­вство и растраты, пожары, неурожаи и сильные градобои. Обо всем этом приходилось почти ежедневно читать сводки и доне­сения органов КГБ, МВД и других административных инстан­ций. Нелегко было все это перечитывать и переживать, было грустно и обидно, доходило до сердечной боли, но такова настоящая жизнь без прикрас и лакировки.

В одном полесском селе Иванковского района у меня был знакомый дед Филипп — завхоз колхоза. Я как-то был на охоте в тех краях, там с ним и познакомился. Он нашу охотничью компанию угощал отменным жаркое из мяса дикого кабана, когда мы у него остановились на ночлег. Как-то дед Филипп приехал по колхозным делам в Киев и попросился ко мне на прием. Я его как старого знакомого принял — помог ему раздобыть кровлю для колхозных ферм. Затем зашел разговор о делах в колхозе, что делается на селе, как живут люди. Из разговоров выяснилась далеко не отрадная картина. Я поинте­ресовался, как дела на селе обстоят с самогоноварением. Дед Филипп откровенно сказал: «А как же, мы в этом вопросе навели порядок, теперь если кто хочет выгнать самогону, то идет в сельсовет и берет напрокат аппарат». Я об этом как-то рассказал на областной партийной конференции — даже в при­сутствии руководства ЦК КПУ — это вызвало большой смех, но это была правда жизни.

Все, что я пишу, истинная правда, да еще самая маленькая ее частица, каким-то чудом пробившаяся наружу.

В 1958 году вообще произошло много событий, имеющих для меня большое значение. При подготовке к выборам в Вер­ховный Совет СССР я был утвержден членом Центральной избирательной комиссии. Мне приходилось несколько раз быть на заседании комиссии. В предпоследний раз я был в Москве на заседании комиссии 12 февраля. Мне по «секрету» А. Н. Шеле- пин^^, он тогда был тоже в составе комиссии от ЦК КПСС как секретарь ЦК, сказал, что подготовлено решение ЦК КПСС о награждении меня орденом Ленина в связи с моим 50-летием. Откровенно говоря, для меня это было неожиданно­стью, да я об этом и не думал. 14 февраля был опубликован в центральной печати Указ Президиума Верховного Совета СССР. Не скрою, я был очень рад этой высокой награде и получил М1ЮГО поздравлений, а саму награду в кругу друзей и приятелей хорошо «обмыли».

В марте были выборы в Верховный Совет СССР. От Богус- лавекого избирательного округа я избран депутатом Верховного Совета пятого созыва. Мой депутатский билет № 469. Такйм офазом, в начале 1958 года у меня было три бо:пьших события в моей жизни: награждение меня орденом Ленина, мне исполни­лось 50 лет, я избран депутатом Верховного Совета СССР. Все это обязывшю меня еще к большей энергии в работе. А работы было, как гово|)ят, невпроворот, непочатый край.

У меня еще в 1957 году возникла мысль — построить новое, современное село со всеми городскими удобствами, которое бы послу>1^ло прообразом проектирования и застройки сел обла­сти.. Было решено: у трассы Киев — Одесса построить новое село Ксаверовка. Был объявлен конкурс на проектирование застройки села, представлено несколько проектов, но колхозни­ки отвергли многоэтажную и многоквартирную застройку, а приняли проект застройки двухэтажными постройками. Иро- вели совет: часть денег дает колхоз и колхозники, большую же часть надо брать в банке как кредит. С начала 1958 года разбернулись работы по строительству Ксаверовки.

В ЦК КПУ и Совмине к затеваемому мной делу, относились снисходительно, но помощи, по существу, не оказывали ника­кой. Однажды в ЦК на одном из заседаний меня пытались обвинить в том, что для строительства колхозной деревни я отвлекаю государственные ресурсы, металл, трубы, кирпич, железобетон, асфальт, электропровода и другой строительный материал. Больше всего в этом вопросе проявил ретивость Щербицкий, который тогда был секретарем ЦК и опекал тяже­лую промышленность. Разговор принял крутой характер. Я то­гда сказал лрезидиуму, что селу нвдо помогать делом, а не ·словами, резко оборвал активность Щербицкого и заявил, что если они считают, что не стоит заниматься перестройкой сел, то мы прекратим строительство. При этом я заявил, что сам поеду к колхозникам и скажу, что строить село не будем, хотя в строительство села уже вложено более 1,5 млн. рублей. Тон сбавили, тут же сказали, что строить мол, нужно, однако надо быть более осторожным с расходованием материалов, тем бо­лее фондируемых. А они все фондируемые! Вот и выходит, что, если не возьмешь на себя ответственность, ничего крупного, даже мелкого не сделаешь.

И все же, хотя и с большими трудностями, новое село Ксаверовка было отстроено. О нем в то время много писали в газету, передавали по телевидению, снимали в кино, в журна­лах <Югонек», «Советский Союз» помещали фотофафии. Кса- веровку показьшали многочисленным делегациям как нашим, так и зарубежным. В один из приездов Н. С. Хрущева в Киев он посетил Ксаверовку, осмотрел хозяйство, встретился и имел обстоятельную беседу с колхозниками, побьгаал в коттеджах и поговорил с их хозяевами. В коттеджах были все удобства: водопровод, санузлы, газ, ванна. Н. С. Хрущев одобрительно отозвался о застройке села, ему тут все понравилось.

Я рассказал Н. С. Хрущеву о всех трудностях, с которыми мы сталкивались при застройке села, и о критике в мой адрес за расходование фондируемьгх материалов на кооперативное строи­тельство. Он одобрил все мои действия. После посещения Ксаверовки, выступая на совещаниях, он не один раз приводил в пример^ как на деле надо заниматься перестройкой сел, им^я в виду застройку Ксаверовки. После его выступлений от меня отстали все критиканы и «блюстители» государственных интере­сов. Я же начал продумывать планы застройки по-новому, с учетом недоработок в Ксаверовке, нового села Кодаки. И еще при мне это село начало застраиваться по новым, более усовер­шенствованным проектам, и получилось просто хорошим селом городского типа. .