Зодчие Москвы XV - XIX вв.

На формирование творческой индивидуальности Мичурина повлиял не только технический характер его обучения за границей, но и деловая бюргерская архитектура Голландии и особенно утилитарное направление раннего строительства Петербурга, где проходили его молодые годы.

Свои технические знания Мичурин еще в ученический период стремился дополнить изучением собственно "Науки архитектуры". После смерти Петра I, будучи в Голландии, он вместе с Коробовым и Мордвиновым ходатайствовал о разрешении закончить архитектурное образование во Франции или Италии. Эта просьба не была удовлетворена, но Мичурину удалось продлить свое «пенсионерство» еще на два года. Он возвратился в Россию строителем, стоявшим на уровне современной ему западноевропейской техники, и хорошо подготовленным архитектором, осведомленным в теории архитектуры, как было отмечено в аттестате, выданном ему после проведенных испытаний.

В дальнейшем вся творческая жизнь Мичурина протекала в Москве, где его специальность «шлюзного» мастера не могла иметь применения. Он глубоко изучил московскую архитектуру и зодчество других старых городов, проникся совершенством их древних сооружений, высоким самобытным мастерством русских зодчих. Интерес Мичурина к древнерусскому зодчеству, его тщательность как реставратора проявились, в частности, при отстройке в 1744 г. собора Василия Блаженного, обгоревшего во время большого пожара 1737 г. Мичурин не только отремонтировал храм, но и составил его описание и план.

Продуманное и прочувствованное сочетание композиционных и декоративных форм старорусского зодчества с архитектурно-строительной системой нового времени в сдержанной и скупой трактовке наложило свой отпечаток на произведения Мичурина и во многих случаях стало их определяющим свойством.

Крайняя загруженность Мичурина, постоянные ремонтно-восстановительные работы, мелкое деловое строительство, наблюдение за возведением сооружений по чужим проектам — все это не оставляло времени для собственной творческой деятельности зодчего и не благоприятствовало ему.

Поддержание заброшенных в годы создания новой столицы сооружений Москвы и провинциальных городов было в тот период задачей исторического национального значения, и самоотверженная работа в этой области Мичурина и его помощников достойна благодарной памяти потомков.

Достоверных произведений Мичурина немного. К ним принадлежит проект Воеводской канцелярии в Твери, выполненный зодчим в 1738 г. В этом раннем произведении Мичурин исходил еще целиком из архитектуры Петербурга тех лет и его «образцового» строительства. Формы и членения этого здания, его декоративное убранство в основном стали типичны и для московских сооружений Мичурина, утвердились на долгое время в архитектуре Москвы XVIII века.

Иным был проект московского Суконного двора, выполненный зодчим в его зрелые годы, после пятнадцати лет работы в Москве. В 1745 г. по указу Елизаветы Петровны Мичурину было предписано составить проект нового фасада и плана Суконного двора, стоявшего у Каменного моста на Болотной площади. В начале следующего года Мичурин представил план и фасад сооружения "с приложением масштаба и описанием покоев", а также смету на постройку. Судя по изображению старых строений Суконного двора на плане Москвы 1739 г., Мичурин выполнил проект нового здания, использовав имевшиеся постройки.

В проекте сооружение представляло собой обычное для деловых и производственных зданий того времени крупное, замкнутое, прямоугольное в плане строение, с внутренним двором. Трехчастность фасада, ризалиты, завершенные фронтонами, дорический фриз, разделяющий этажи, мерный ряд окон с треугольными и лучковыми наличниками выявляли характерную для Мичурина, вполне современную тогда организацию структуры здания.

Связь со старым московским зодчеством ясно выступает в церковных сооружениях Мичурина. К его достоверным произведениям этого рода относились Троицкая церковь и колокольня на Арбате (конец 1730-х — 1740-е годы), церковь (1742) и колокольня (1746–1747) Златоустовского монастыря.

Троицкая церковь и ее колокольня впоследствии перестраивались, что исказило их первоначальный вид. Но и в перестроенном виде они сохраняли общий характер произведений Мичурина — простые очертания геометрически правильных объемов, их плоскостность, пилястры d различных сочетаниях и рустовку, членящую грани сооружений.

В колокольне с суховатыми формами и удлиненным завершением заметны черты ранней архитектуры Петербурга. Но типы построек, разработка восьмериков церкви и колокольни, увенчанных главками, как бы перенесены из старого московского зодчества.

Еще более традиционна церковь в Златоустовском монастыре (выходил на Большой и Малый Златоустовские переулки, теперь Большой и Малый Комсомольские переулки). Вероятно, это определялось назначением храма как надвратного и включением в него имевшейся нижней части с проездными воротами. Но и в Златоустовской церкви старомосковские формы и детали даны в типичной для Мичурина трактовке.

Московские церкви зодчего могли бы дать представление о его многочисленных проектах церковных строений для различных городов и монастырей в бытность его архитектором духовного ведомства. Но сведениями о них мы не располагаем.

Мичурин стяжал известность и авторитет у современников главным образом как искусный строитель. Столичные зодчие поручали ему ведение работ и наблюдение за строительством по их проектам, что он выполнял со знанием дела и с творческой инициативой.

Так было с проектом колокольни Троице-Сергиевой лавры, выполненным И. Шумахером. Осуществление его было возложено на Мичурина. В 1740 г. из Петербурга был прислан проект новой лаврской колокольни (старая была разобрана в 1738 г.). Мичурин, ознакомившись с чертежами, выступил с возражениями по проекту. Главным образом он протестовал против намеченного Шумахером местоположения колокольни. Основываясь при составлении проекта на присланном из лавры генеральном плане монастыря, Шумахер без учета конкретных особенностей лаврского ансамбля решил расположить колокольню по главной оси Успенского собора. Это было неудачно, так как колокольня заняла бы пространство перед собором и закрыла собой перспективы на близлежащие строения. Мичурин нашел более удачное место для колокольни.

Вероятно, он отметил и недостаточную высоту запроектированной колокольни, в результате чего она не могла выполнить своей основной художественно-композиционной функции — создать центральную высотную ось, которой недоставало общему комплексу монастыря. И. Э. Грабарь высказал предположения, что Мичурин, предвидя необходимость в будущем исправления этого крупного недостатка, отступил от проекта, усилив мощность основания колокольни и подготовив тем самым возможность ее надстройки [См.: История русского искусства, т. 5, М., 1960, с. 162–163].

Роль Мичурина при возведении колокольни Троице-Сергиевой лавры оказалась, таким образом, значительнее, чем только наблюдение за ее строительством. Зодчий устранил существенные просчеты первоначального проекта и создал условия, необходимые для последующего этапа строительства — надстройки колокольни, что было позднее блестяще осуществлено Д. В. Ухтомским.

Архитектором, превосходно владеющим строительным мастерством, Мичурин проявил себя и при возведении Андреевской церкви в Киеве по проекту Растрелли.

В 1754 г. Мичурин, закончив работы в Киеве, возвратился в Москву. Но занять свое прежнее положение в строительстве города ему не удалось. Он занимался ремонтными работами в Кремле, московских и подмосковных церквах и монастырях. Последнее упоминание о нем в строительных документах относится к 1762 г.

В литературе высказывались предположения об авторстве Мичурина в отношении еще некоторых сооружений Москвы первой половины XVIII века — колокольни и церкви Параскевы Пятницы на Пятницкой улице (1739–1744, стояла на месте станции метро "Новокузнецкая") и колокольни церкви Петра и Павла на Басманной (1740–1744). Однако эти предположения не подкрепляются документами, да и сооружения имеют мало архитектурно-художественной общности с произведениями Мичурина.