Иеремия Питц (СИ)

Однако сейчас не до хорошего. Нужно как-то дожить до завтрашнего утра. Если подруга сможет помочь деньгами, то жизнь ещё может продлиться-если нет, то так тому и быть. Всё уже приготовлено.

То, что она нищая, она узнала внезапно. Когда она в Лиссабоне пришла разместить заказ на чёрный обелиск для надгробия мужа, клерк в похоронной конторе сказал, что у неё в банке на счету может не хватить денег не только для похорон на дорогом кладбище Прозереш, но на похороны вообще и предложил сделать что-нибудь подешевле. Она всю жизнь считала себя богатой, за всё платил муж. Последние годы она предпочитала жить в Нью-Йорке, а муж на Французской Ривьере. Она не знала, что он пристрастился к рулетке и почти не покидает казино в Монте-Карло. Весь их совместный рутинный счёт был "выметен", а его счёт опустел ещё раньше. Последние месяцы она жила на квартире милостью хозяев. После того, как в Бруклине скончалась от рака её бедная племянница, она осталась совсем одинокой. Квартира в Манхэттэне обходилась ей в три с половиной тысячи долларов в месяц и искать желающих платить вместо неё такую сумму было бы наивно.

Сегодня подруга сослалась на то, что без мужа, бразильского дипломата, она не сможет решить эту проблему. Он прилетит только завтра на рассвете. Весьма слабая отговорка. Однако нужно дождаться звонка от неё. Другого не дано. В любом случае, у неё дома всё готово к кардинальным переменам в её жизни.

О том, чтобы использовать случайную встречу с "ботаником" она даже не успела подумать. Она боялась разрушить в памяти своё романтическое прошлое.

Разговор с Джерри был обыкновенным нереализованным прежде кокетством, которое у некоторых женщин умирает последним.

Какое дело до неё "ботанику"? Он, теперь наверняка обыкновенный импотент, если в состоянии платить за своё жильё в этом доме не менее десяти тысяч в месяц и в свои шестьдесят восемь лет. он, вместо того, чтобы тратить деньги на хорошеньких женщин, ходит в музей рассматривать картины с карманным фонариком.

Мистер Питц сидел за столом с калькулятором в руках. Музей обошёлся ему в 25 центов, кофе с круассаном-один доллар, девяносто девать центов, шнурки для туфель-один доллар и десять центов, суп "Кэмпбелл"-два доллара девяносто девять центов. Итого: если округлить, то будет семь долларов и тридцать пять центов. Пока ещё можно вполне достойно жить на его пенсию и даже тратить деньги на визиты "внучек". Так назывались студентки бегающие по Центральному парку в поисках мужчин. Они стоили ему около тысячи долларов в месяц. Дорогая одежда-столько же. Ежемесячные расходы на автомобиль, страховку и гараж-несколько меньше. Всё вроде бы неплохо сходится. Вечная память его экономным предкам. С таким бюджетом при его пенсии можно жить долго, если бы не унизительные оранжевые колпаки в спальне.

По поводу встречи в вестибюле, мистер Питц думал следующее. Какая может быть дружба с женщиной шестидесяти восьми лет?

Вот сейчас, после обеда распогодится и он пойдёт в Центральный парк смотреть на молоденьких девочек бегающих в махровых трусиках, едва скрывающих их кругленькие попки.

Нагулявшись в Центральном Парке, он остановился передохнуть и увидел соседа, бывшего помощника посла США в Бирме. Старик сидел на скамейке и сосредоточенно пытался раскурить сигару от зажигалки. Под носом у него бесконтрольно блестела капелька его содержимого. Наконец ему это удалось и он оскалив жёлтые зубы выдохнул первую порцию дыма. В это время к нему подошёл мистер Питц.

-Как сегодня ведёт себя Ваш диабет, господин посол?- спросил мистер Питц. Помощник посла вздрогнул и чуть не выронил сигару. -Эмбарго ещё не отменили, а вы уже курите Кубинские сигары?

Это Гондурасские сигары, сказал бывший помощник посла и закашлялся. После этого он по ошибке сунул дорогую сигару горящим концом в рот и заплакал. Старческие слёзы потекли из его обильно усеянных папиломами глаз.

Привет бездельник, отплёвываясь сигарным пеплом, ворчливым тоном сказал он. Вон едет твой друг судья, отравляй жизнь ему.

Добрый день, молодые люди, сказал подъехавший на аккумуляторной тележке судья.

- Как ты умудряешься на этой тележке один выезжать из своего дома без пандуса, Билл?- спросил помощник посла -Это мой секрет, ответил судья. -Он жил один в замечательном односемейном собственном доме на 82 стрит. Совсем рядом с Метрополитен Музеем.

Более того, я собираюсь предпринять поездку на поезде в Хэмптон, к дочери, не слезая с моего "вилчера". Хорошо, что мистер Питц здесь. Сейчас я получу у него исчерпывающую консультацию о правилах перевозки инвалидов на поездах в штате Нью-Йорк. И он развернул тележку своим лицом к мистеру Питцу.

Это был намёк на бывшую профессию мистера Питца.

-И этот уже знает- с досадой подумал мистер Питц, но примеряющие сказал: - Я хотел бы услышать от Вас, Ваша Честь, продолжение вчерашнего разговора о всепожирающей брутальности Американского правосудия.

-Никакой брутальности за годы моего пребывания на посту окружного судьи я не заметил, мистер Питц. А Эммануэль Норьега, Джонатан Поллард и Бен Ладен, о которых мы на днях говорили, обыкновенные враги нашей страны. Вы ещё вспомните супругов Розенберг!

В это время кто-то насильно потянул его за рукав. Это была студентка Наташа. Она подрабатывала проституцией и иногда переодевалась у него в квартире, чтобы побегать в парке и её вещевой мешок с одеждой, ключами, студенческим билетом и кошельком, всегда лежал около дверей. Она брала с собой только телефон. Чаще всего к ней цеплялись мужчины, когда она бегала по аллеям в лифчике, сникерсах и миниатюрных трусиках. После неудачной охоты на них она забегала к мистеру Питцу вымыться в душе, посушить волосы, заодно заработать у него немного денег и съесть порцию мороженого, которое всегда имел для неё мистер Питц.

-Поговорим в другой раз, Ваша "внучка" уже ждёт Вас, сказал судья.

Они направились к нему домой.

Вечером мистер Питц смотрел чемпионат мира по футболу, дань последней приверженности Италии.

Наутро он ещё лёжа в постели стал перебирать, что нужно сделать сегодня. Всё его подобие, казалась бы активной жизни, часто не исключало чувства одиночества и дискомфорта. Но сочувствию к другим одиноким и заброшенным людям он так и не научился. Поэтому, когда он вспомнил о вчерашней встрече с одноклассницей, он хоть и осознавал обязанность позвонить ей, но вместе с этим чувствовал сильное раздражение. Нет, он не будет ей звонить.

Целый день мистер Питц провёл на выставке собак и получил огромное, ни с чем не сравнимое наслаждение. Он и не представлял себе, насколько эти животные могут быть преданными. Вечером перед тем, как войти к себе он достал из почтового ящика всю почту.

"Армия чёрных симбионистов" сообщала, что она жива и предлагала стать её солдатом, призывая сделать посильный денежный вклад в борьбу за справедливость во всём мире. Потому, что: "Black is beautiful".

Следующее письмо от общества Американских ветеранов сообщало, что мистер Питц имеет право быть похороненным на Арлингтонском кладбище с надлежащими почестями, если представит доказательства наград и участия в какой-либо из войн и станет спонсором "Нового Патриотического Легиона".

А от третьего письма ему стало не по себе. Оно было из квартирного менеджмента.

В объяснении было сказано:

"В связи с тем, что контракт между квартиросъёмщиком Клайдом Питцем и домовладельцем Глолэри истёк ещё в январе 1938 года и из-за высоких расходов по содержанию дома, ситуация драматически изменилась и требует экстренного повышения квартплаты его, а также некоторых других квартир. Лучшее, что может сделать администрация для такого многолетнего почётного жильца, как мистер Иеремия Питц -это предложить ему квартплату $2900 в месяц. Менеджмент выражает надежду, что мистер Иеремия Питц будет и дальше оставаться почётным жильцом нашего дома"

К этому объяснению был приложен контракт, вступающий в силу с первого числа следующего месяца.