Семь тысяч сто с хвостиком (СИ)

- Друз╕, бойов╕ товариш╕! На нас чека╓ важкий б╕й, але ми повинн╕ прорватися або загинути! Пам'ятайте, що ми д╕ти Польщ╕! - Шишкевич обвел взглядом своих уставших и промерзших людей. Он не заметил в них ни страха, ни сомнения. Некоторые из них дрожали, но эта дрожь была вызвана не страхом, а холодом и нетерпением. Они были готовы идти на смерть. Андрей взял в обе руки по пистолету и громко скомандовал: - Вперед! Смерть ворогам!

Одиннадцать человек, цепляясь за ледяную землю, ломая ногти, неистово крича, выскочили из оврага и бегом бросились к горевшим кострам. Их задача была в том, чтобы быстрее достичь растерявшихся по началу стрельцов, но почти сразу опомнившихся, вскочивших и бросившихся к своим пищалям. Чем ближе гусары смогли бы подбежать, тем прицельней были бы выстрелы и тем больше бы они поразили своим огнем неприятелей. За пятьдесят саженей ляхи начали палить в стрельцов. Первым выстрелил Андрей и он увидел, как один из стрельцов упал навзничь, второй после его выстрела согнулся пополам, но не упал. Тогда Шишкевич бросился именно к нему, чтоб добить раненого врага. Пальба началась с обоих сторон. Стрельцы уже подоспели к своим пищалям и, установив их на бердыши, ответили нападавшим прицельным огнем. Андрей не смотрел по сторонам, но он то ли крайним зрением, то ли каким-то другим совершенно новым чувством увидел, как двое его гусар упали лицом в грязь, а остальные, продолжая орать, неслись к стрельцам на ходу вынимая свои сабли.

Стрельцы, сделав по одному выстрелу, бросили пищали и тоже выхватили из ножен сабли, приготовившись к встрече с поляками. Андрей подбежал, как и планировал к раненому согнувшемуся стрельцу и полоснул его острой саблей по спине. Тот взвыл и словно мешок с зерном опустился на землю. Но тут к Шишкевичу бросился другой противник с саблей наголо и между ними завязался смертельный турнир. Шляхтич обучался искусству фехтования с детства, но он не сразу поразил стрельца. Тот умело защищался и даже нанес ему ранение, удар по левой руке, из которой сразу засочилась кровь, согревая замерзшую руку. В пылу баталии Андрей не ощущал боли, только рукав мокрел и тут же подмерзал на небольшом морозце.

Стрельцов оказалось намного больше, чем надеялся и пытался насчитать командир гусарского отряда. Против его десятки встало двадцать человек. Правда, семерых они уложили своими выстрелами, пока бежали, но и двое гусар полегли под ответным огнем. Итого, когда начался рукопашный бой со стороны ляхов осталось только девять из которых двое были легко ранены, а им противостояло тринадцать здоровенных бойцов, умело обращавшихся как с пищалью и саблей, так и с бердышом.

Уже при сражении на саблях с первым москалем Шишкевич интуитивно стал понимать, что им не прорваться. Они были обречены на смерть и, что еще хуже на плен. Он знал, что выстрелы наверняка были услышаны основными силами противника, и через непродолжительное время к стрельцам подоспеет подмога. А пока они не смогли одолеть своих противников. Те стояли насмерть и не давали гусарам прохода, преградив тем путь к Петровской слободе. Повернуться спиной к неприятелю и позорно бежать? - промелькнуло в голове у Шишкевича. Он понимал, что это было в общем-то возможно. Пули не успеют догнать их. Пока стрельцы набьют пищали порохом, пока подожгут фитили, они уже успеют раствориться в темноте. Но что-то останавливало шляхтича от, казалось бы, разумного поступка. Мастерски фехтуя саблей и умело то отражая удары противника, то нанося ему свои, Андрей, размышляя над дальнейшими действиями, отказался от бегства. Во-первых, после того, как он не выполнил в точности приказ Адама Киселя ему грозило наказание, а то и вовсе разжалование. Во-вторых, они устали и бегство только помогло бы стрельцам поразить их в спину, повернувшись которой к врагу они практически оказывались беззащитными. Кроме того, он понимал, что на своих плечах они могут привести в стан своих товарищей преследующего их неприятеля. И тем более пешими они не уйдут от конной погони. Их быстро настигнут и конец может быть тем же, только совсем бесславным. Оставалось только яростнее сражаться и стараться уложить противников до подмоги.

- Друз╕ мо╖! Бийте ворога ╕ йдемо, треба посп╕шати! - крикнул он своим людям, краем глаза наблюдая за происходящим вокруг.

Теперь из десяти человек у него оставалось стоять и сражаться только четверо. И те были изнурены боем, изранены и истекали кровью. Им противостояло семеро стрельцов. Силы были неравные, но благодаря умению и безвыходности положения ляхи еще держались и даже постепенно одерживали верх. Пятеро против семерых. Лязг стали, крики бьющихся, стоны раненых, - все эти звуки сливались в голове Андрея в один протяжный гул. Удар, отбил, удар, отбил - считал он нанесенные удары и отбитые им удары противника. Выпад. Стрелец выронил саблю из рук и перебирая ногами по земле в конце концов упал, пронзенный саблей шляхтича. Андрей сразу бросился на помощь к гусару против которого стояли двое стрельцов. Один из них повернулся лицом к Шишкевичу и теперь между ними начался смертельный бой.

- Дякую! - прокричал ему гусар, обрадовавшийся внезапной помощи, пришедшей как нельзя кстати, потому что его нога, разрезанная в нескольких местах, немела с каждой минутой.

Но пришедшая помощь оказалась для гусара все-таки напрасной. Стрелец, с которым он дрался, внезапно отскочил в сторону, а потом набросился на раненого поляка с другой стороны. Этот маневр был неожиданным и, увы, смертельным. Одним сильным наотмашь ударом он рассек ему плечо наискось до самого сердца. Гусар тут же упал и скончался.

Поняв, что приходят их последние минуты ляхи стали потихоньку пятиться назад и встали теперь уже втроем спиной к спине, заняв таким образом оборону, они стали драться с пятью наступавшими стрельцами. И все бы могло еще удачно кончиться для Шишкевича, он мог еще, прекрасно фехтуя, покончить с противником и остаться в живых, но сквозь лязг стали он услышал приближающийся шум. Это к оставшимся стрельцам спешила подмога. Андрей мысленно стал прощаться с жизнью. В темноте он еще не видел сотню бегущих серых кафтанов с медными блестящими пуговичками, с шапками набекрень, со вспотевшими от бега в полной амуниции волосами и бородами. Но он всем своим нутром, конечно, помимо ушей, ощущал их скорое появление. И вот тогда, он окончательно мог оставить надежду и спокойно умереть под саблями и палашами москалей, извечных врагов Речи Посполитой.

- Живыми брать! - услышал он крики стрелецких пятидесятников.

Нет! Не выйдет взять меня живым! - прошептал себе под нос гордый воин, шляхтич в душе и по крови. Не позволит он паршивым москалям радоваться своей добычи. Он вспомнил глаза связанного волка. Его несли на палке, продетой сквозь связанные лапы. Пасть зверя тоже была связана и тот не мог раскрыть ее и на прощание укусить своих врагов. И вот в тот момент Андрей встретился с ним глазами. Волк посмотрел в душу Шишкевичу. И внутри человека все перевернулось. Он вдруг испытал не столько жалость к поверженному врагу, сколько уважение и даже страх, настолько был тот взгляд страшен. И вот в эту минуту Андрей невольно вспомнил волка и сравнил его с собой. Не дастанется он охотникам, чтобы те стреножили его и похвалялись бы своей добычей. Лучше смерть, она искупит все, - и боль ран, и боль позора, и наказание командования за ослушание, и ненависть матерей погибших товарищей. Смерть! Лучше смерть! - повторял он про себя из последних сил отбивая удары стрельцов. А те словно получили вторую жизнь, услыхав шум приближающихся товарищей.

Андрей вдруг почувствовал, что его спина перестала быть неуязвимой так как его товарищ сполз по ней вниз, убитый саблей проворного москаля. Шляхтич приготовился получить удар клинком в спину, но вместо этого он почувствовал, что что-то тяжелое с силой опустилось на его голову, все вокруг потемнело и он как будто умер.

- Добро, Агей! - крикнул пятидесятник Филипп Талызин здоровенному стрельцу, который и опустил свою дубину на голову Шишкевича.