Проверка

Продавщица магазина с улыбкой осмотрела наряд Паулы.

Могу я вам чем-нибудь помочь, мисс?

Пауле потребовалось пара секунд, чтобы осознать, что, несмотря на деловой костюм, она выглядела моложе этой женщины.

Простите, но одежда мне не нужна. Я ищу дорогу к дому Денкена.

А, конечно. — Женщина как будто ожидала от гостьи из чужого мира по­добного вопроса. — Это на Симли-авеню. — Она обрисовала маршрут и задала свой вопрос: — Могу я спросить, почему вы решили его посетить?

Мне нужен его совет.

Вот как? Я и не думала, что граждане Содружества ищут помощи у наших вольнодумцев.

Вы правы. Но я родилась здесь.

Ошеломленный вид продавщицы вызвал у нее улыбку.

Симли-авеню осталась такой же, как и прежде, — ряд одноэтажных бунгало с крошечными палисадниками. Исключение составляли лишь хвойные деревья, высаженные вдоль тротуара; за прошедшие полтора столетия они заметно вы­росли. К их терпкому аромату примешивался запах моря, приносимый свежим ветерком, и улочка казалась частью какого-то курорта. Это снова навело Паулу на мысли об отставке.

Дом Денкена стоял последним в ряду домиков перед обширным парком, разбитым на вершинах холмов. Он оказался несколько больше соседних бунга­ло и выглядел новшеством в этом мире, где все получают одинаковую плату, независимо от рода работы: его владелец когда-то возвел сбоку большую камен­ную пристройку с высокими узкими окнами, что не соответствовало общему стилю сельских построек.

По узенькой тропинке Паула прошла к передней двери и позвонила в по­тускневший бронзовый колокольчик. Прилегающий к дому садик тоже отли­чался от прямоугольных газонов, украшенных клумбами с яркими однолетни­ками и солнечными часами — здесь росли вечнозеленые кустарники, создавав­шие пастельную гамму, а лужайка явно не подстригалась уже пару недель.

Паула уже собиралась позвонить еще раз, когда изнутри донесся мужской голос:

Иду, иду.

Дверь открылась, и перед ней возник мужчина лет тридцати с небольшим, одетый в сильно помятую серо-голубую футболку и лимонно-желтые шорты. Его неопрятные каштановые волосы с седыми прядями свободно спускались на плечи.

О, неужели не могла прийти твоя мама?

У меня нет мамы.

Она сразу же узнала лицо его предка: щеки были более пухлыми, а волосы немного более темными, но нос точно такой же, как и выразительные зеленые глаза. И точно такая же отрешенность от повседневной жизни.

Мужчина потер ладонями лицо, словно только что проснулся, и вгляделся в ее лицо.

А, да ты из другого мира. Что ты здесь делаешь?

Я ищу Денкена.

Я Леонард Денкен. Слушаю.

Меня зовут Паула Мио, и официально я не из другого мира.

Леонард Денкен нахмурился, потом изумленно моргнул, выпрямился и ши­роко раскрыл глаза.

Ух ты, конечно же, последний украденный младенец. Мой дедушка… Нет! Это мой прадедушка тебя консультировал, а отец мне об этом рассказывал.

Мне снова нужен совет.

Он шумно выдохнул и широко улыбнулся.

Входи, пожалуйста, входи. Прошу простить за путаницу. Мои мысли ста­новятся не слишком четкими, и это видно по беспорядку в доме. Матильда грозится все прибрать, а я никак не соберусь составить каталог. Когда-нибудь составлю. Да, когда-нибудь.

В длинном холле вдоль обеих стен лежали книги в твердых и кожаных пере­плетах. Некоторые стопки доставали Пауле до плеча и выглядели устрашающе неустойчивыми.

Надо бы еще несколько книжных полок, — извиняющимся тоном произ­нес Леонард, заметив, как она растерянно озирается по сторонам. — На нашей улице есть несколько плотников, но я никак не соберусь их попросить. Да и до­сок еще пока нет.

Он проводил ее в большую пристройку, в которой была всего одна комната.

Мой отец хотел, чтобы это помещение стало нашей библиотекой, — сказал он, — но я немного запустил его.

Все стены от пола до самого потолка были заняты книжными шкафами, но в них уже не осталось ни одного свободного дюйма, и стопки книг громоздились на полу. Даже на задней стене, в которой были прорезаны узкие высокие окна, висели книжные полки. Противоположную стену занимали полукруглые дву­створчатые стеклянные двери, открывающие прекрасный вид на скалы и море. Сбоку от двери стоял огромный старинный письменный стол, заваленный журналами, бумагами, книгами и ящичками картотеки.

Садись, пожалуйста. — Леонард указал на шаткий стул перед столом. — Матильда! Матильда, у нас гость. Выпьешь чаю? Или кофе? Боюсь только, что у меня не найдется распространенных в Содружестве сортов. Зато есть неплохой херес. — Он оглянулся по сторонам, словно попал в незнакомое место, но затем его взгляд остановился на древних дедовских часах. — Или еще слишком рано?

Чая будет достаточно, спасибо.

У двери появилась девушка.

Это Матильда, — представил ее Леонард.

Обожание в его голосе граничило с преклонением, а на лице мгновенно по­явилось мечтательное выражение.

Паула, привыкшая к моложавым и ухоженным женщинам Содружества, поразилась красоте девушки. Матильде едва исполнилось двадцать, но ее утон­ченное и хрупкое лицо каким-то образом говорило о сильном характере, а боль­шие небесно-голубые глаза удивляли проницательным взглядом. Прекрасные светлые волосы, заплетенные в одну косу, опускались ниже спины. При доволь­но высоком росте у нее были длинные стройные ноги, которым мог позавидовать любой танцор. Пауле не составило труда все это заметить — на Матильде были надеты только плавки от купальника и короткая футболка, открывавшая боль­шую часть загорелой кожи.

Паула снова выглянула в окно и заметила в садике два больших полотенца, на которых они, вероятно, загорали до ее прихода.

Познакомься с Паулой Мио, нашей уважаемой гостьей из Содружества, — сказал Леонард. Привет, — откликнулась Матильда. — Что вам принести?

Чашку чая, если можно, — ответила Паула.

Конечно.

Паула вдруг осознала, что и сама отвечает улыбкой на бесхитростную улыб­ку Матильды.

Красавица, правда? — спросил Леонард, когда дверь за девушкой закры­лась. Он сиял, словно подросток, пригласивший на свидание королеву бала. — Я хочу попросить ее выйти за меня замуж, но не решаюсь. Мне бы этого очень хотелось, но… я немного старше нее. Хотя сама она об этом никогда не гово­рила.

Не надо затягивать, — сказала Паула. — Если ты не сделаешь предложение, найдутся десятки других парней. Она находится там, где ей нравится, это о чем- нибудь да говорит.

Да-да, ты права. — Он осекся и вздохнул. — Извини. Я не собирался про­сить у тебя совета.

Все в порядке. У меня больше опыта в таких вещах, а к различиям в воз­расте я за последнее столетие уже привыкла. Любовь сильнее.

Да, конечно. Наверное, я слишком изумлен твоим приходом, поэтому не могу сдержаться. Где-то здесь лежат твои письма к моему прадедушке. — Он махнул рукой в сторону книжных полок. — Я прочел их, когда перенимал дела отца. Ты писала, что стала кем-то вроде детектива при правительстве Содруже­ства.

Паула уже забыла об этих письмах. Поначалу это было необходимое общение с единственным человеком в галактике, который, казалось, ее понимал. Потом, когда она понемногу обрела уверенность, она писала просто из вежливости. Но работа занимала так много времени… Пустая отговорка. Она должна была до­гадаться, что Алексис сохранит письма. То дело было очень коротким, но и очень необычным.

Да, я аттестовалась на должность следователя и добилась успеха. Без ложной скромности.

Он с такой гордостью улыбнулся, что нахлынули новые воспоминания.

Конечно, ты добилась успеха. Ты стала лучшей из них. Хотя этого никто не признавал.

Я должна благодарить за это твоего прадеда. Это он посоветовал мне уйти. Он знал, что после того, что я повидала в Содружестве, здесь я буду несчаст­лива.

С этим я бы поспорил. Но я не он, а ты преуспела. Извини, если сочтешь это вторжением в личную жизнь, но я хочу спросить: не испытывала ли ты со­мнений, подвергаясь омоложению? Тебе ведь не раз пришлось прибегнуть к этому процессу. Насколько я помню, с Рая Хаксли ты уехала подростком.