Шанс (СИ)

- Ну вот, наконец-то...

- Ого! Вот это я вовремя!

Дима хлопнул ладонями, обнял Аннушку, закружил по кухне.

Та вроде как засмущалась, освободилась из его объятий, поправила скатерть.

- Ждала тебя, подгадывала, в окно всё смотрела, после того, как ты позвонил-то...

Стол был полон сытной домашней едой, стратегически выделялись изобильно налитые тарелки с дымящимся борщом, на деревянном узорном подносе ждала своей очереди горка нарезанного хлеба, чёрного и белого. В банке, с ложкой, - сияла недавним холодом сметана, на отдельном маленьком блюдце дышал аппетитным предназначением очищенный чеснок, составляя приятную компанию порезанной на четверти луковице.

Дима повесил на гвоздик около двери полушубок и шапку, ополоснул руки под кухонным краном. Аннушка с улыбкой подала ему полотенце.

Привычно тихо пододвинув к столу стул, Дима кивнул в сторону детской.

- Митька спит уже, что ли? Вы-то с ним поужинали?

Так же аккуратно и степенно, во многом манерами похожая на мужа, Аннушка села рядом с Димой за стол, поднесла к щеке полную руку.

- Ты ешь, ешь, не беспокойся... Мы покушали.

Светловолосый, высокий, чертами лица и фигурой напоминающий футболиста Булыкина, Дима так азартно и с аппетитом ел горячий борщ, что Аннушка не выдержала - ласково потрепала его по взъерошенной голове.

- На второе я тебе пельменей сегодня сделала, из телятины, да баранинки ещё немного добавила...

Дима с пониманием кивнул, нетерпеливо откусывая от хрустящей горбушки.

- Представляешь, к полковнику сегодня еле успел! Он с утра куда-то с семьей собрался, а тут я! "Добро" мне сразу же дал! Безо всяких, говорит, вопросов, забирай бросовой металл... Только, говорит, условие - в эти выходные вывози всё! У них же там склад позапрошлой зимой сгорел, а сейчас у военных землю отбирают под пенсионный фонд, вот полковник и предупредил, что только на один день меня с ребятами на территорию пустит. Да ещё и своих бойцов дал, ну, мы с ним по-тихому договорились... Хороший мужик, жаль, что с понедельника его переводят на подсобное хозяйство, к поросятам.

Стукнув ложкой по краю тарелки, Дима белозубо улыбнулся Аннушке, хрустко откусил от луковицы.

- Танкисты ушли, а брошенного металла после них там масса осталась! Одних траков замороженных тонн семь! Мужики колотили, да и я в удовольствие ломом помахал!

Внимательно слушая мужа, Аннушка с заботой двигалась по кухне.

- Димуль, может водочки тебе? Под борщ, а?

Лукавя взглядом, Аннушка качнула в руке запотелый графинчик с тонким золочёным ободком.

- Ты что?!

Дима даже слегка закашлялся, отмахиваясь от такого несвоевременного предложения.

- Ну, Ань, какая же водочка! Ты тоже даешь! Завтра же у меня футбол! Мужики без меня никак не справятся... Я ж лучше всех у нас в команде, куда они без меня-то?! Мне подремать бы сейчас, после морозца-то, да после такой еды. Э-эх, молодец ты у меня!

Дима встал из-за стола, сыто поглаживая живот, и тут же уютно опустился на близкий диван с пультом от телевизора в руках.

- ...Анют, как Воробьевы-то позвонят, что собрались к нам, так ты толкни меня, ладно? Только Тоньку предупреди, что я пить не буду, ну, объясни, футбол, мол, у меня завтра. Я ведь в нашей команде - главный забивала.

Всё ещё храня рассеянную улыбку на добром, красивом лице Аннушка занялась послеобеденным мытьём посуды.

Утомлённый хорошим дневным делом и горячим борщом Дима быстро заснул.

Спортивный телеканал бормотал что-то торопливое про автомобильные гонки в далёких капиталистических странах, Аннушка убавила звук и заботливо укрыла мужа большим ватным одеялом.

А в это время на почти другой стороне земного шара начал созревать государственный заговор.

Впритык к одной из стен просторного правительственного кабинета Заместителя Министра спорта Государства Антигуа, к той самой стене, где разместились огромные высушенные челюсти акулы, был придвинут изящный столик. На нём еле уместился панцирь морской черепахи, а рядом, в роскошном кресле у стены, ну, у той самой, что с челюстями, вот уже третий час сидел Претендент - молодой мужчина густо-чёрной негритянской наружности, со смышлёным взглядом, в блестящем пиджаке и ярко-красном галстуке.

Сначала он был задумчив и находился в роскошном кабинете один, а потом - разговаривал с посетителями.

На исходе третьего часа государственных бесед перед Претендентом возник, опираясь на трость, Судья. Он был высок, худощав, чисто бритый череп Судьи сильно блестел в неэкономном электрическом свете. Выпуклые глаза Судьи казались внимательными и беспощадными.

- Мои друзья рекомендовали вас, Пьер, как самого честного судью в мире...

Претендент прикоснулся пухлыми губами к роскошной сигаре.

- ...Я сожалею, что тяжёлая травма поставила на вашей блестящей футбольной карьере нелепый крест. Но у меня хорошие связи в Европе, и я решил дать вам возможность еще раз напоследок проявить себя на очень высоком уровне. Вы, конечно, понимаете, Пьер, о чем я сейчас говорю...

Судя по всему, Судья прекрасно всё понимал, поскольку на его глазах моментально выступили слёзы и начали стремительно и прозрачно течь по его суровому спортивному лицу. Полностью согласный со справедливой речью Заместителя Министра спорта Государства Антигуа, Судья Пьер горестно кивал, тяжко при этом вздыхая.

Поднявшись из кресла, Претендент подошёл к высокому окну и вытер своим белоснежным платком собственную потную шею. Следующие его слова чрезвычайно удивили Судью, причём настолько, что изобильные слёзы враз пересохли, оставив на морщинистых щеках арбитра жалкие влажные следы.

- Мы играем хорошо. И это очень плохо. Матч должен быть проигран! А Министр...

Претендент по-пистолетному направил сигару в грудь изумлённому Судье.

- ...а наш дряхлый и неразумный Министр Спорта после проигрыша сборной команды Антигуа по футболу просто обязан будет уйти на пенсию!

В редакции районной газеты, на деревянной табуретке, прямо напротив румяной пышной девушки, менеджера рекламного отдела, уверенно разместился, разговаривая о личных делах, Сантехник Моржансон - коренастый сорокалетний еврей, чрезвычайно похожий на коренастого сорокалетнего еврея.

Девушка читала слова на немного помятом листе бумаги и привычно справедливо укоряла при этом пришедшего к ней за помощью человека.

- Я так и знала! Опять вы с таким текстом! Да про вас уже все женщины в нашем городе знают!

Сантехник Моржансон сохранял спокойствие и веру в силу печатного слова.

- А ты, Зина, дай объявление и в областную прессу! Пусть другие дамы интерес проявят. Не могу же я зарывать свой талант, скажем так, под одеяло. Люди должны знать..., всё должно использоваться сугубо по назначению...

Девушка устала, она, хоть и была вот уже второй год немного по-рекламному цинична, но, всё равно, некоторые тексты, способствующие, по мнению их авторов, более успешному продвижению провинциальных товаров и услуг, её бесили.

Зина продолжала читать, демонстративно закатывая круглые глаза.

- "...Для серьёзных и продолжительных интимных отношений... ищет женщину...".

И про ваши сантиметры тоже опять писать?

Сантехник крякнул, но не устыдился.

- Как всегда, Зинаида! Обязательно. Между порядочным мужчиной и остальными женщинами всё должно быть честно!

Вынужденно выполняя профессиональный долг, девушка-рекламный менеджер Зинаида продолжила читать бессмертные строки объявления.

- "...Симпатичный, рост сто шестьдесят пять сантиметров, постоянно и сознательно занимается спортом...". Всё! Завтра до обеда можно будет оплатить, сегодня наша бухгалтерша поехала сапоги в ремонт сдавать.

И только эти её слова взволновали морально устойчивого Моржансона.