Жуков

Основные выводы этой характеристики посвящены личным качествам Жукова. В частности, отмечено, что он является «командиром с сильными волевыми качествами, весьма требовательным к себе и подчиненным, в последнем случае наблюдается излишняя жесткость и грубоватость»; «тактически и оперативно грамотным общевойсковым командиром»; «не имея академического образования, много работает над своим личным военным и политическим развитием»; «чувство ответственности за порученную работу развито в высокой степени (пример: разработка указанных выше руководств по боевой подготовке не только формально, но с постоянным исканием, уточнением новых, лучших форм и методов, большой инициативы и т. д.)».

Завершает характеристику общий вывод: «Тов. Г.К.Жуков — подготовленный общевойсковой командир-единоначальник; вполне соответствует занимаемой должности и должности командира кавалерийской дивизии и начальника нормальной кавалерийской школы».^[63]

В аттестации достаточно подробно изложено все, чем приходилось заниматься Жукову. Естественно, по роду своей деятельности ему доводилось контактировать или встречаться со многими известными в то время военными деятелями и теоретиками. Суждения Георгия Константиновича об этих людях позволяют лучше представить состояние дел в Красной Армии первой половины 30-х годов прошлого века.

«Огромную работу вел коллектив Инспекции артиллерии во главе с инспектором артиллерии Н.М.Роговским. Он хорошо знал артиллерийское дело и пользовался большим авторитетом в войсках. Командующие войсками округов, командиры соединений, инженеры артиллерийской службы считались с Н.М.Роговским, прислушивались к его мнению».^[64]

О наркоме по военным и морским делам К.Е.Ворошилове в мемуарах Жукова говорится следующее: «Надо сказать, что Климент Ефремович пользовался авторитетом среди командно-политического состава армии и флота, как один из ближайших соратников Владимира Ильича Ленина, как один из старейших активных работников нашей большевистской партии, не один раз отбывавший тюремное заключение за активную борьбу с царизмом. Но, как знаток военного дела, он, конечно, был слаб, так как, кроме участия в гражданской войне, он никакой практической и теоретической базы в области военной науки и военного искусства не имел, поэтому в руководстве Наркоматом обороны, в деле строительства во-оружейных сия, в области военных наук он должен был прежде всего опираться на своих ближайших помощников, таких крупных военных деятелей, как М.Н.Тухачевский, А. И. Егоров,С.С.Каменев, В.К.Триандафиллов, И.Э.Якир, И. П. Уборевич, и других крупнейших знатоков военного дела».^[65]

М.Н.Тухачевскому в мемуарах Жукова посвящены и такие строки: «Теперь на посту первого заместителя наркома обороны Михаил Николаевич Тухачевский вел большую организаторскую, творческую и научную работу, и все мы чувствовали, что главную руководящую роль в Наркомате обороны играет он. При встречах с ним меня пленяла его разносторонняя осведомленность в вопросах военной науки. Умный, широко образованный профессиональный военный, он великолепно разбирался как в области тактики, так и в стратегических вопросах. М.Н.Тухачевский хорошо понимал роль различных видов наших вооруженных сил в современных войнах и умел творчески подойти к любой проблеме».^[66]

К сожалению, все перечисленные талантливые военачальники не дожили до начала Великой Отечественной войны. Тухачевский, Егоров, Якир и Уборевич были по ложным обвинениям осуждены и расстреляны; Каменев умер во время учений, на которые его, несмотря на болезнь, вынудил поехать нарком Ворошилов; Триандафиллов погиб в 1931 году в авиационной катастрофе.

Весной 1933 года Г.К.Жуков вновь вернулся в Белоруссию. Приказом Реввоенсовета СССР от 25 марта он был назначен командиром и военкомом 4-й кавалерийской Ленинградской Краснознаменной дивизии имени К.Е.Ворошилова, которая располагалась в городе Слуцке. Раньше эта дивизия считалась лучшей в 1-й конной армии. Но потом ее перебросили в Ленинградский военный округ, оттуда в 1932 году — в Белоруссию, в такие места, где все приходилось строить заново. Для этого использовался личный состав дивизии, в результате боевая подготовка была запущена, а виновным признали командира дивизии Г.П.Клеткина. И.П.Уборевич, командовавший в то время Белорусским военным округом, попросил К.Е.Ворошилова назначить на должность комдива Г.К.Жукова. Напутствовал Жукова С.М.Буденный, напутствовал с волнением: «4-я дивизия всегда была лучшей в рядах конницы, и она должна быть лучшей!»^[67]

В Слуцке семья Жуковых проживала на территории военного городка в небольшом деревянном доме без особых удобств, половину которого занимала семья заместителя командира дивизии. Но вскоре началось строительство кирпичных домов, и семья Жукова переехала в один из них. В этом доме у Жукова родилась вторая дочь — Элла. Из воспоминаний Эры Георгиевны: «…Помню, с каким нетерпением и волнением мы с папой ожидали ее рождения, как стояли под окнами двухэтажного деревянного родильного дома и старались разглядеть кого-то в белом сверточке, который нам показывала мама из окна. После рождения Эллы мама серьезно болела и долго лежала в больнице. Заботы о маленьком грудном ребенке и обо мне легли на папу, которому, правда, активно помогали мамины приятельницы…»

Новый дом окружал сад с высокой травой и фруктовыми деревьями. Здесь Георгий Константинович, увлекшийся в те годы фотографией, сделал немало снимков своей семьи, сам же их проявлял, печатал по ночам и очень этим гордился.

По прибытии в Слуцк Жуков сразу же отправился в штаб дивизии. Ее командира Г.П.Клеткина в штабе не было: он сообщил, что нездоров. С положением дел в частях дивизии нового командира подробно ознакомили заместитель командира по политической части Николай Альбертович Юнг и начальник штаба дивизии Александр Иванович Вертоградский. «Я был признателен им за то, что они сумели все быстро и обстоятельно изложить, — вспоминал Георгий Константинович. — Однако мне предстояло главное: самому досконально разобраться в обстановке непосредственно в частях и подразделениях, определить недостатки, найти их причины и вместе с командирами и политработниками наметить пути их ликвидации».^[68]

Это качество — самому разобраться в любой обстановке — было свойственно Жукову на протяжении всей его военной карьеры. В сжатые сроки он ознакомился со всеми полками и подразделениями дивизии. Командовали ими в основном опытные люди, и впоследствии Жуков опирался на них в своей работе. Так, командиром 19-го Манычского кавалерийского полка был Ф.Я.Костенко. 21-й кавалерийский полк возглавлял И.Н.Музыченко, которого Жуков знал еще по 14-й отдельной кавалерийской бригаде. 23-м кавалерийским полком командовал Л.Н.Сакович, а 4-м механизированным полком — В. В. Новиков. В самом тяжелом положении оказался 20-й кавполк, стоявший в деревне Конюхи, в 20 километрах от города Слуцка. Полком командовал В.В.Крюков, с которым Жукова будет связывать долголетняя дружба.

Командующий Белорусским военным округом И.П.Уборевич был человеком требовательным. И это на первых порах сполна испытал на себе Георгий Константинович. Через полгода после вступления в должность он получил от командующего войсками округа выговор за обнаруженные во время инспекторской проверки недочеты в подготовке дивизии. Г.К.Жуков посчитал наказание несправедливым, по крайней мере преждевременным, вспылил и дал телеграмму:

«Командующему войсками округа Уборевичу.

Вы крайне несправедливый командующий войсками округа, я не хочу служить с вами и прошу откомандировать меня в любой другой округ. Жуков».

Через два дня в штаб дивизии позвонил Уборевич и попросил Жукова не горячиться, а потерпеть недели две до очередной инспекторской проверки. В ходе этой проверки командующий округом встретился с Жуковым и сообщил ему, что лично проверил материалы, по которым комдиву был вынесен выговор. Он пришел к мнению, что наказание было несправедливым, предлагает считать вопрос исчерпанным. «Я чувствовал, что он работает надо мной, — рассказывал позже Жуков писателю Симонову. — Он присматривался ко мне, давал мне разные задания, вытаскивал меня на доклады. Потом поручил мне на сборе в штабе округа сделать доклад о действиях французской конницы во время сражения на реке По в Первую мировую войну. Этот доклад был для меня делом непривычным и трудным. Тем более что я, командир дивизии, должен был делать этот доклад в присутствии всех командующих родами войск округа и всех командиров корпусов. Но я подготовился к докладу и растерялся только в первый момент: развесил все карты, остановился около них; надо начинать, а я стою и молчу. Но Уборевич сумел помочь мне в этот момент, своим вопросом вызвал меня на разговор, дальше все пошло нормально, и впоследствии он оценил этот доклад как хороший. Повторяю, я чувствовал, как он терпеливо работает надо мной».^[69]