Жуков

Да здравствует учеба!

Да здравствуют бойцы, командиры и политработники славного 39-го Бузулукского кавполка!»^[52]

Основное внимание на курсах уделялось тактическому совершенствованию командиров, освоению новых средств борьбы, умению организовать бой и осуществлять взаимодействие с артиллерией и танками. Изучалась также организация армий вероятных противников. Большое внимание уделялось методике проведения занятий по огневой подготовке и овладению оружием, состоявшим на вооружении конницы. По давней традиции на высоком уровне было представлено обучение верховой езде и выездке молодой лошади. Курсы являлись как бы лабораторией конного дела, и слушатели после их окончания обычно становились в частях главными инициаторами широкого развития конного спорта.

В это же время на курсах проходили обучение другие командиры, ставшие впоследствии видными военачальниками, в том числе будущие Маршалы Советского Союза А.И.Еременко, И.Х.Баграмян, К.К.Рокоссовский. Баграмян вспоминал: «Георгий Константинович Жуков среди слушателей нашей группы считался одним из наиболее способных. Он уже тогда отличался не только ярко выраженными волевыми качествами, но и особой оригинальностью мышления. На занятиях по тактике конницы Жуков не раз удивлял нас какой-нибудь неожиданностью. Его решения всегда вызывали наибольшие споры, и он обычно с большой логичностью умел отстаивать свои взгляды».^[53] Рокоссовский отмечал, что «Жуков, как никто, отдавался изучению военной науки. Заглянем в его комнату — все ползает по карте, разложенной на полу. Уже тогда дело, долг для него были превыше всего».^[54]

Неуемная жажда знаний сохранилась у Георгия Константиновича на всю жизнь. Об этом можно судить и со слов его дочери Эллы Георгиевны: «По рассказам мамы и Эры, а затем, когда я подросла, то убедилась в этом сама, каждое новое семейное „гнездо“ после очередного переезда мы начинали создавать с книг. Иногда еще не была завезена мебель… как отец начинал наполнять квартиру книгами. Он приносил их стопками. Они могли лежать на подоконниках, стульях, на обеденном столе и даже на полу… Он не любил читать в кабинете, а устраивался за столом или в кресле в столовой. Очень часто он не просто читал, а делал пометки на полях остро отточенным простым карандашом».

Жуков активно включился в работу военно-научного общества при курсах. Каждый слушатель разрабатывал какую-нибудь тему, по которой и выступал с докладом на заседании общества. Всем запомнился доклад Г.К.Жукова «Основные факторы, влияющие на теорию военного искусства». Основательно проштудировав работы А.В.Суворова, К.Клаузевица, А.А.Брусилова, других полководцев и военных теоретиков, опираясь на опыт Гражданской войны и на собственную боевую и командную практику, он сделал обстоятельный, оригинальный и глубоко аргументированный доклад, заинтересовав не только слушателей курсов, но и преподавателей.

Во время учебы в летние месяцы слушатели выезжали в поле, решали задачи по тактике конницы, технике верховой езды. Завершала полевую учебу продолжительная поездка по Новгородской области. В ее финале устраивали конный пробег от Новгорода до Ленинграда. Двухсоткилометровый путь преодолевали за сутки. Непосредственно перед выпуском была проведена большая военная игра. По ходу ее исполнение одной из самых высоких должностей было поручено Георгию Константиновичу.

Как всегда, характера и самоотверженности Жукову было не занимать. Чего стоит хотя бы такой факт. Когда в августе 1925 года учеба была завершена, по просьбе Жукова командование разрешило ему, М.И.Савельеву и Н.Рыбалкину (а не П.С.Рыбалко, как пишет Б. Соколов в книге «Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи». С. 66. —В.Д.) возвратиться из Ленинграда в Минск — в свою 7-ю Самарскую кавалерийскую дивизию — пробегом на конях.

«Двинувшись в путь-дорогу, — вспоминал Георгий Константинович, — мы решили идти переменным аллюром, то есть шаг — рысь, и изредка применять галоп. В первый день мы прошли меньше, чем планировали, на 10 километров, так как чувствовалось, что лошади устали, да к тому же захромала моя лошадь, чистокровная кобылица Дира: ей было уже 12 лет, а для лошади это преклонный возраст.

Мы порядком устали, хотелось скорее отдохнуть. Крестьяне встретили нас радушно: накормили нас как следует, покормили лошадей.

Утро для меня началось неудачно — лошадь все еще хромала. Залив воском прокол и забинтовав копыто, я решил провести Диру в поводу. К счастью, скоро лошадь перестала прихрамывать. Сел верхом. Нет, ничего — не хромает. Пошел рысью — хорошо. Чтобы уменьшить нагрузку на правую больную ногу, решил идти дальше только шагом и галопом с левой ноги.

Моим товарищам было значительно легче идти на здоровых конях, я чаще спешивался, вел лошадь в поводу и сам, разумеется, больше уставал физически. Зато друзья на остановках брали на себя заботу по розыску корма и уходу за лошадьми».^[55]

Семь суток потребовалось трем отважным кавалеристам, чтобы преодолеть около тысячи верст от Ленинграда до Минска. В столице Белоруссии их торжественно встретили однополчане и местные жители. Это был редкий по дальности и сложности пробег в истории конницы, и Жуков часто и с удовольствием вспоминал об этом эпизоде. Вот что по этому поводу говорилось в приказе по 7-й Самарской кавалерийской дивизии от 23 сентября 1925 года:

«§ 1. В конце августа тремя командирами вверенной мне дивизии — комполка 39-го т. Жуковым, комполка 42-го т. Савельевым и комэск № 1 37-го кавполка т. Рыбалкиным был сделан пробег Ленинград — Минск, установивший высокую норму — 139 верст в сутки, при общей дистанции в 973 версты.

Считаю долгом отметить высокое спортивное достижение этого пробега.

Подвижность — основное свойство конницы — зависит прежде всего от умения использовать силы своего коня, и в этом отношении дальние пробеги являются лучшей подготовкой.

Совнарком БССР отметил работу тт. Жукова, Савельева и Рыбалкина денежной наградой.

Со своей стороны приношу указанным товарищам от лица службы благодарность…»^[56]

С весны 1925 года в соответствии с постановлением ЦК РКП(б) от 28 июня 1924 года в Западном военном округе началось введение единоначалия. Полными единоначальниками назначались те командиры корпусов, дивизий и полков, которые, имея хорошую военную подготовку, являлись коммунистами и были способны возглавить партийно-воспитательную работу. Закончив учебу, Г.К.Жуков стал первым таким единоначальником в 7-й Самарской кавалерийской дивизии. Используя новые полученные знания, он проводит много показательных и инструктивно-методических занятий по обучению бойцов и командиров своего полка разведке, организации боя, взаимодействию с техническими средствами борьбы.

Большое внимание стало уделяться спортивной и физической подготовке личного состава. Полк по всем видам конного спорта стал главным конкурентом лучшим частям конницы округа, а сам командир полка был назначен председателем конно-спортивного комитета 7-й Самарской кавалерийской дивизии.

О приверженности отца спорту упоминает и Эра Георгиевна: «…В гарнизонной жизни соревнования по конному спорту занимали особое место. Проводились они, сколько я помню, довольно регулярно после завершения полевых учений или по случаю праздников. Проходили очень торжественно, при большом скоплении народа. Папа в них всегда участвовал и часто брал призы. Особенно интересно было наблюдать, как всадники на всем скаку рубили лозу и какие-то шары, кажется, соломенные, подвешенные на деревянных подставках. Помню, что в вечных наших переездах папины призы особенно бережно упаковывапись и перевозились с места на место. Нас с мамой отец всегда брал на эти соревнования „болеть“ за него. Был случай, когда мне даже больной было разрешено поехать… Большое внимание к физической подготовке и развитию спорта среди военнослужащих отец уделял и в дальнейшем, считая их одним из главных условий боеготовности армии. Дома он делал гимнастику, обтирался холодной водой, по возможности регулярно ездил верхом, сохранив при этом прекрасную кавалерийскую выправку на долгие годы. Когда с годами в силу более неподвижного образа жизни отец начал полнеть, он немало этим огорчался и всеми силами старался бороться с этой, как он считал, бедой…»