Ментовский вояж. Везунчики

   - Что-то ещё, Евгений Маркович? - поинтересовался я, видя, что Антонов чего-то недоговаривает, мнётся.

   - Место там нехорошее, где живёт Саня Макеев, - поёжился участковый. - Старое кладбище рядом, и болото недалеко... Старики сказывали, что место то нечистое...

   - Кхм... Товарищ старший лейтенант, а про это море старики ничего такого не сказывали? - я отступил, давая Марковичу возможность полюбоваться водной гладью. - Так... От Данилово до дома Макеева сколько будет?

   - Вёрст восемь, не меньше. А до кладбища все одиннадцать будет, - прищурился Антонов. - Товарищ майор, а этот 'боинг' без жертв сел, или есть пострадавшие?

   - 'Аэробус' это, европейского производства, - уточнил я уже не особо существенную деталь авиастроения. - Я и сам до сих пор не верю, что 'Эйр-Франс' сел вообще без жертв... Миша, Зайченко, давайте к нам! Познакомлю с коллегами...

   Незаменимый 'витязь' вновь доставил нас к лайнеру, где я представил французам двух лётчиков 'ила' - командира корабля Михаила Зайченко, и радиста Сашу Соломатина. Как только Серж с Люком узнали, кто именно стоит перед ними, мгновенно возникло стихийное ликование. Со свойственным французам темпераментом пилоты 'Эйр-Франса' объяснили пассажирам, что именно эти русские парни вывели их к земле.

   Александра и Михаила сразу же подхватили на руки, стали качать, едва не сбросив в воду. Затем каждый, кто находился поблизости, счёл своим долгом пожать руку, или похлопать по плечу русских лётчиков. Вызвавшиеся помогать с работами на борту 'аэробуса' женщины буквально взасос расцеловали Зайченко и его радиста.

   - Во, дают! Обзавидоваться можно! - восхищённо прокомментировал этот момент Еремеев. - А на берегу их ждут ещё с полсотни благодарных дамочек!

   - Николай, ты знаешь, где хутор фермера Макеева? - поинтересовался я более злободневным вопросом.

   - Да, конечно. Был там всего разок, но дорогу помню, - обернулся ко мне мой бывший однополчанин. - А зачем тебе, Володя?

   - Убийство у нас. Как раз на том хуторе, - я вкратце поведал Николаю и своим товарищам историю происшествия со слов участкового. - Поэтому надо собираться, и выдвигаться. Вот, думаю, кого здесь оставить?

   - Кого, кого, молодых, конечно, - глазом не моргнув, отозвался Руденко. - Здесь надо пахать, а мы, старики, уже не в состоянии таскать разные чемоданы.

   Парни заржали над очередным приколом со стороны 'старика' и ловеласа Руслана. Я лишь покачал головой, и посмотрел на гору мокрых чемоданов. Не много мы их и натаскались, если честно. Практически всю работу делали сами спасшиеся.

   - Хорошо. Вот, ты, Рус, здесь и останешься. Вместе с Костей, Толиком, и Марком, - решил я. - Присматривайте тут, что, и как. Если что, то связь по рации. Надеюсь, они достанут до хутора фермера Макеева.

   Затем я переговорил с Сержем и Люком, которые фактически командовали операцией по извлечению материальных ценностей из фюзеляжа 'боинга'. Объяснил, что с частью людей вынужден покинуть место приводнения, чтобы заняться своей прямой полицейской работой. При этом оставляю пассажирам вездеход с полной командой, обоих русских пилотов, и переводчицу Марину впридачу. Последняя, кстати, после сделанного ей предложения, стала меня немного сторониться. Видимо, испугалась идти работать в одну команду к дюжине брутальных мужиков звероватого вида. Хотя, подозреваю, что парни бы с неё сдували пылинки и на руках носили.

   Оказавшись на берегу, я подозвал участкового, и попросил его организовать питание и дальнейшую эвакуацию людей с берега. Антонов ответил, что глава администрации уже извещён обо всех нюансах, и вскоре на берег прибудет необходимая техника. Действительно, вдалеке слышался рёв тракторного двигателя, проделывающего проход сквозь чужой лес. Как оказалось, пока мы общались с французами, участковый послал двух ополченцев обратно, чтобы те сначала показали дорогу бульдозеристу, а затем обо всём известили бы Федосеева.

   Чтобы вернуться к своим джипам, мы решили немного срезать, пройдя напрямик через чужой и свой лес. Попутно обменялись мнениями обо всём увиденном и происшедшем. Пока шли, я обратил внимание, что и мой тёзка-дальнобойщик и Николай как-то незаметно влились в наш коллектив. Даже мой напарник капитан Ковалёв перестал коситься в сторону Еремеева, и в голосе Михаила более не чувствуется сарказма, когда он перекидывается парой слов с бывшим пограничником. Соловьёв же, вообще, словно всегда работал с нами - мгновенно соображал, и понимал практически с полуслова.

   Выйдя к машинам, сообщили бортинженеру 'ила' Сапрыкину, что с его товарищами всё в порядке, и поехали в Данилово. Проезжая мимо 'боинга', помахали руками пилотам 'Люфтганзы', с дюжиной мужиков - скорее всего, из пассажиров - разгружавшим багажный отсек самолёта. Рядом с лайнером стояли два грузовика, чуть поодаль топтались трое ополченцев с ружьями - охрана, типа.

   Заскочили к правлению, я пробился сквозь толпу местных жителей, и коротко известил Федосеева обо всём происшедшем на берегу. Затем заехали в поместье Еремеева, похватали с кухни съестное, которое можно было употребить сухим пайком. Николай раздал ЦУ охраннику, приказав тому использовать в случае надобности навороченный 'хаммер' своей уже бывшей подруги. Затем мой бывший сослуживец приволок откуда-то из загашника целых три рации, 'моторолы', новенькие, в упаковке.

   - Мужики, не ругайте зазря! Старый стал, и совсем забыл про Эн-Зэ, - демонстративно хлопнув себя по лбу, Николай протянул одну рацию Соловьёву. Вторую забрал себе, а последнюю отдал охраннику. Настроили частоту, проверили, поговорив с группой Руденко - есть связь, работает. Сели в джипы, и поехали забирать от родственников фермера Макеева.

   И без того сильно возбуждённый и убитый горем Макеев успел принять на душу, и оказался никудышным свидетелем. Учитывая его состояние, я бы не рискнул брать у него показания даже в обычной ситуации. В общем, вдребезги пьяный фермер так ничего толком и не смог объяснить, а его сынишка лет восьми смотрел на нас василькового цвета глазами, и молчал. Молчал, никак не реагируя ни мои на вопросы, ни на вопросы своей родной тётки. Да, испугался мальчишка страшно, и боюсь, как бы ни на всю жизнь.

   По пути к хутору мы перекусили на ходу, чем бог послал, запив это дело импортной минералкой из буржуйских запасов Еремеева. Николай сидел рядом со мной, показывая дорогу. Пока ехали, мы не заметили ничего примечательного или необычного вокруг разбитого тракторами просёлка. Обыкновенный ландшафт северо-запада России, ничем не примечательные пригорки, рощи, поля, кустарник. Всё, как всегда... Хотя, нет - в дополнение к родным пернатым появились какие-то ярко раскрашенные пичуги.

   По совету Николая остановились у одной из рощиц, не доехав около полукилометра до искомого места. Оставив джипы, изготовили оружие к бою, и двинулись вперёд двумя тройками. Я действовал вместе с Ковалёвым и моим старым армейским сослуживцем.

   Вскоре впереди показались крыши строений - жилого дома, и трёх сараев - и мы стали обходить постройки, чтобы зайти с флангов. Используя ландшафт, подобрались практически к самому дому, осмотрелись. Вокруг стояла абсолютная тишина, было даже слышно, как жужжат мухи, пригретые совсем не весенним солнцем.

   - Володя, глянь, - прошептал мне на ухо Еремеев, стволом 'калаша' указав направление. - Справа, у ворот сарая.

   Я присмотрелся: у распахнутых настежь ворот сарая лежала какая-то бурая масса, и над ней вилось целое облако мух. Взяв протянутый Ковалёвым бинокль, вновь взглянул в сторону сарая. Оказалось, что мы наблюдали за растерзанной коровьей тушей. Чуть высунувшись из-за угла, принялся рассматривать фасад дома, и заметил чуть приоткрытые входные двери.

   - Идём уступом, смотрите за окнами и флангом, - немного поразмышляв, я решил не мудрствовать лукаво, а положиться на детище Михаила Калашникова. В три ствола мы уделали бы любого, кто сунулся супротив.