Да не судимы будете

27 октября. Я все чаще и чаще задумываюсь над вопросом: почему среди нас, коммунистов-единомышленников, среди ру­ководящего состава, существует такая коварная подлость, же­стокость, необъективность и несправедливость по отношению к бьюшим товарищам по работе при перемене его места и долж­ности. Где же гуманность, о которой мы так «прекрасно» говорим? Где товарищество, уважение друг друга? Всего этого по-настоящему-то и нет. Нас губят, разъедают подхалимство, лесть, угодничество, трусость за свое положение. Борьба за власть стала еще сильнее и ожесточеннее, чем в прошлом за частную собственность. Власть — значит все. Вот так и дей­ствует Брежнев по принципу: «разделяй и властвуй». А кто ему и что может сказать — нет такого человека и даже коллектива. Все это очень плохо и даже трагически может сказаться на воспитании нашей молодежи, подрастающего поколения. Поте­ряют они веру во все святое, за что пролито так много крови и положено жизней. Человеку честному, справедливому, кото­рому противно приспособленчество, угодничество, лесть и по­дхалимство, двурушничество, очень трудно жить и работать. Когда же этому всему позору будет конец в нашей коммунисти­ческой среде? Очевидно, тогда, когда партийный руководитель будет подотчетен какому-то органу не формально, а по суще­ству. Мне временами до безумия жалко близких товарищей, сыновей, внуков, Иринку, всю семью. Ради этого надо крепить­ся. Но все равно справедливость должна восторжествовать.

6— 8 ноября. Торжественное заседание, посвященное Вели­кой Октябрьской революции. 7 ноября был на трибуне Мавзо­лея вместе со всеми членами Политбюро. Холод стоит изряд­ный. Парад и демонстрация прошли хорошо. Прием — скучно, формально, тускло. Вот и в Киеве впервые за многие годы праздники прошли без меня. На душе горечь.

Хорошо, что закончились праздничные дни. В рабочее вре­мя все же немного забываешься.

11 ноября. Мне сообщил начальник 4-го Главного управле­ния Минздрава СССР тов. Чазов Е. И. что состояние здоро­вья Брежнева неважное, что ему сделана операция.

Девиз подлецов, авантюристов гласит: «Я имею право преда­вать близких мне людей, но никогда я не позволю никому из них предать меня». Все больше становится заметным проявление честолюбия, разжигание «культа» Брежнева. Со своими колле­гами, не допускающими лести, подхалимства, угодничества, более способными его по организационным вопросам, умнее его и лучше разбирающихся в делах, он расправляется изуверски, утонченно и довольно жестоко. Что будет дальше? Ведь мне уже все равно хуже не будет, но дела-то нашей партии от этого будут страдать. А Брежневу кажется, что он прав, поступая таким образом, не подумав над тем, будешь ли ты прав завтра, будешь ли прав перед историей, перед партией, народом?

13 ноября. Проголосовал о награждении орденом Ленинаи второй Золотой Звездой героя Соцтруда Суслова в связи с его 70-летием. Пора бы ему и совесть проявить — уйти бы на «заслуженный» отдых и этим самым дать дорогу молодым кадрам. Нет, не так у нас все построено. Многие держатся за «положение», и этот «партийный иезуйт» будет держаться до последнего.

23 ноября. Надо до поры до времени все терпеть, пережи­вать. Сколько осталось еще жить — неизвестно, а мучений и страданий очень много. Трагедия еще в том, что, ты ничего не можешь сделать против косности и рутины. Хочется иногда бросить все к чертовой матери и уйти из этого бедлама. Тяжело мне находиться под ударами организованной травли. Неровен час, можно совершить непоправимое. Виновники всей моей тягости — Брежнев, Суслов и трусливый подхалим Щербицкий. Но я уверен, что их постигнет горькая судьба. Всякая подлость не остается ненаказуемой и не проходит даром.

6 декабря. В 16.00 совещание у Брежнева, обсуждается вопрос о приезде чилийской правительственной делегации во главе с Альенде президентом Чили. В составе делегащ1и секретарь Чилийской компартии Корвалан Мы собрались, чтобы выработать политические и экономические мероприятия по поддержке режима Альенде. В Чили с каждым днем полити­ческое и экономическое состояние усложняется. Но мы об этом стыдлино умалчиваем. Все больше наша массовая пропаганда утверждает, что в Чили «одерживает верх» демократия, проис­ходят крупные сощ1альные преобразования и что это теперь второй крупный после Кубы форпост револющюнных преобра­зований в Латинской Америке. Но это все только наши жела­ния, политические иллюзии, видимость, пропагандистский при­ем. А пока что принимаем решение: чтобы как-то спасать положение в Чили, надо срочно отправить туда 250 тонн пшени- щ>1, 1000 тонн жиров, 23 тысячи тонн хлопка, 5000 грузовых автомашин. Легкого стрелкового оружия и снаряжения на

25 млн. рублей. Мне поручено вместе с Морфлотом подрабо­тать вопрос о срочной отправке в Чили всех грузов. Мной подсчитано вместе с Морфлотом, что одна перевозка будет стоить свыше 40 млн. рублей. Для перевозки всех грузов потре­буется работа в течение 6 месяцев 10 кораблей, а их не хватает для перевозки своих грузов.

На этом заседании решили вопрос о проведении торжествен­ного заседания, посвященного образованию СССР. Докладчик Брежнев попросил для доклада 3 часа. Торжественное заседание провести 21 декабря.

Условился со Щербицким встретиться 20 декабря и погово­рить по ряду вопросов. Он дал на это согласие. (Но впослед­ствии уклонился от встречи под разными благовидными предло­гами. Обошлось не без консультации с Брежневым, ибо оба они хорошо знали, какой разговор у меня мог быть при встрече с ними. Брежнев тоже избегает со мной встречи наедине). Я наметил перечень вопросов, по которым пойдет разговор при встрече с Брежневым или со Щербицким: «О форме и поспеш­ности решения моего «ухода» с должности Первого секретаря ЦК КПУ. Чем была вызвана поспешность и в чем причина такого решения? Почему мне никто не дает на этот вопрос вразумительного ответа? Пленум ЦК КПУ провели в пожарном порядке, когда я еще не успел доехать до Москвы. А я ведь только в ЦК проработал 10 лет, можно и должно было бы все сделать по-партийному, по-человечески: побывать мне на Пле­нуме ЦК, проститься с партийным активом, членами ЦК КПУ. Почему этого не сделали? Побоялись эксцессов? Да разве я мог бы допустить что-либо подобное! Тут, как говорится, «на воре и шапка горит». Почему происходит ложь и клевета, неправиль­ная информация на стиль и методы моей работы в бытность работы в ЦК КПУ? Ведь до этого мне нигде никто ничего подобного не предъявлял. Все это доводится вплоть до секрета­рей райкомов партии. В аппарате ЦК КПУ тоже прорабатыва­ют методы, и руководство организованно натравливает аппарат на все прошлое. Организованно гонение на все кадры, которые близко работали со мной, вплоть до кадров КГБ. Много идет болтовни о якобы какой-то моей «нескромности» — все это натаскивается искусственно. Пытаются приклеить мне ярлык «экономического национализма», а что это — сами не-знают. Это же возмутительно! Идет гонение и на семью; подвергают беспрерывным проверкам разными комиссиями работу моих сыновей, сомнению — их квалификацию, деловые качества, даже ученое звание младшего сына. Накладывают запрет на его выезд в заграничную командировку с научной целью. Обливают грязью мою супругу, клевеш,ут, что якобы она ездила в туристи­ческие экскурсии за границу за государственный счет. Это является самой наглой ложью и клеветой.

Самым гнусным является и то, что искажается история: в киножурналах торжественных заседаний я «убран», и вместо меня везде фигурирует Щербицкий. Это же возмутительно и га­достно. Что же я, враг народа? Такая организованная травля может довести меня до отчаяния, до трагедии. Я перед партией, перед народом своим ни в чем не провинился, всегда работал честно, отдавал все свои силы, опыт и знания на общее дело. Меня теперешняя работа не удовлетворяет, на ней только тупеешь. Полное бесправие в деятельности. Я ведь просил Вас,

тов. Брежнев, оставить меня в Киеве в связи с уходом меня на. пенсию. Я Вам заявляю, что если не будут вами приняты меры, ограждающие мое человеческое достоинство и партийную честь, не прекратится организованная травля, то я вынужден буду открыто, публично организовать свою собственную защи­ту. Я вижу во всем этом только то, что если ты не льстец, не подхалим и не угодник, а имеешь свое мнение по ряду вопросов, то защищать можешь только сам себя».