Свод (СИ)

Никто не хотел той самой «большой крови», поэтому Барбаросса и де ла Вега встретились на одном из островов для переговоров. По общей договорённости каждый: и Хайраддин, и Гарсиласо прибыли в сопровождении лишь пятерых людей.

После долгой и содержательной беседы Хайраддин всё же согласился отдать испанцу за мирное урегулирование вопроса четвёртую часть того, что у него было с собой, а это как ни крути — четыре эллинских судовых сундука чистого золота. Идя на эту сделку Барбаросса тут же поклялся убраться к берегам Нового Света, а де ла Вега в ответ на это дал слово прилюдно заявить о смерти Хайраддина.

Взгляд Эдванса заметно приобретал осмысленность.

― А вот что было дальше, ― заметив это, продолжал повествовать «Ласт Пранк». — Команде де ла Вега пришлось здорово потрудиться, прежде чем они доставили свой ценный груз на фрегат. Ни одна испанская шлюпка не может поместить в себя больше двух элинских сундуков. Золото, Эдванс, чертовски тяжёлая вещь. Исходя из этого, вы вполне можете судить о величине выкупа, предоставленного нами за собственную свободу.

А теперь прикиньте сами, чего стоят речи и посулы «добряка» де ла Вега, который через какое— то время после совершения сделки вдруг почему-то посчитал, что выплаченная ему сумма компенсации теперь его уже не устраивает? Я не знаю, как этот хитрец смог убедить всех в том, что промышляющий у берегов Нового света новый Хайраддин всего лишь на всего некий пройдоха, взявший себе имя известного пирата?

Де ла Вега прекрасно понимает, что теперь ему никак не добраться до Барбароссы. А если тот ещё и заговорит, всплывёт вся правда…? Более того, я подозреваю, что для того, чтобы высокопоставленные люди делали вид, что верят в смерть Хайраддина, ему пришлось немало выложить им из собственного кошелька...

Теперь-то вам вполне понятны причины охоты за мной? Ему нужен совсем не я. Ничего не скажешь, правду говорят: «аппетит приходит во время еды».

― Это ведь не ваше золото, «Ласт Пранк»…, вы его …награбили…

― Друг мой, — криво улыбнулся пират, — уж не собираетесь ли вы меня пристыдить?

Чтобы вы не говорили, Эдванс, это моё золото и не ваше, чёрт подери, дело как я его заработал.

Вот скажите, чем такие люди, как де ла Вега отличаются от меня? Я хотя бы отнимаю излишки у богатых, а они делают это каждый день …и забирают не излишки, а последнее у своего голодного народа. Я, в отличие от всех этих господ, вовсе не тупой варвар Пасау[iv] и имею некое подобие совести в лице Единого бога. Заметьте, я не делаю набожный вид, как они и их святоши, а на самом деле почитаю Его, и понимаю, насколько я грешен, делая свой выбор в сторону скользкой разбойной дорожки. Как и все мои друзья, я прекрасно понимаю, что мне, рано или поздно придётся ответить перед Ним за всё содеянное. Но, это, как говорится, уже другие разговоры.

Я вижу вам на самом деле плохо, мой друг. Скажите напоследок, что вам посулили за мою голову?

― Меня, — просипел пересохшим горлом Эдванс, — не просили вас убивать...

― О! Как великодушно. Тогда скажите, что же вам обещали…?

― Надел земли и титул…, просто за то, чтобы я нашёл вас.

― У, — вскинул брови пират, — это немало. Что ж, если надеяться на порядочность этих господ, вы получите причитающееся, ведь вы меня всё же нашли. Да только вот в свете того, что вы от меня услышали, стоит ли вам рассчитывать на чью-либо добродетель? Хотя вам, конечно же, виднее, …эй!

В это время Эдванса сильно качнуло. Он откинулся назад и ударился головой о стену.

«Ласт Пранк» бросился к нему:

― Держаться, Эдванс, ещё немного. Вы меня слышите?

― Да, ― прошептал тот в ответ, ― но …у меня в глазах всё плывёт…

― Чшёрт! — Выругался «Ласт Пранк». — Я всегда знал, что любая болтовня не несёт в себе ничего хорошего. Соберитесь, Эдванс, и дослушайте меня внимательно! От этого зависит ваша жизнь.

Вы останетесь здесь. Я скажу отцу, он о вас позаботится. Кто и чтобы у вас не спросил, отвечайте ему только то, что я сейчас скажу, слышите меня?!

Эдванс кивнул.

― Так вот. Запомните, меня тут не было. Вы всё делали так, как вам с этим джентльменом и говорили, а именно: наведались к моему отцу под предлогом торговли. Но тут явились эти бандиты, и приволокли какого-то человека ― меня. Вам понятно?

― Да, но я…

― Повторяю ещё раз, говорите и делайте всё так, как я объясняю. Они приволокли меня связанным и стали бить моего отца, спрашивая, не узнает ли он во мне своего сына. Отец им ответил, что последний раз видел своего сына очень давно. Тогда бандиты решили избавиться от лишних свидетелей, и вы со своим товарищем вынуждены были вступить в бой.

Он погиб, а вы и мой отец дали им достойный отпор. По непонятным причинам бандиты бежали, оставив своих убитых, но, прихватив с собой меня, а вы остались, поскольку были сильно ранены.

Вы всё поняли, Эдванс? …Эдванс! Отвечайте, чёрт побери, не заставляйте меня продырявить вас ещё раз! Эдванс!

― Я всё понял, ― прошептал Джонатан, проваливаясь в глубокое жерло какого-то колодца… …возле старого дома своих родителей. Их ветхую хибару уже давно перестроили под кузницу, и теперь Джо не без удивления отмечал, что родители из нового просторного дома снова перебрались в некогда оставленное жильё.

Отец сидел у порога и отклёпывал косу, а мать развешивала на верёвках у забора мокрое, стиранное бельё:

― Джонатан, ― сказала она, увидев Джо, ― сынок, где ты так долго был …?

Родители оставили свои занятия и провели его в дом. Там всё было так же, как и во времена, когда Джо был ещё подростком.

― Мы ждали тебя, ― ласково говорила мать, ― но пришли какие-то люди и отобрали наш новый дом. Они сказали, что ты не смог отблагодарить своих хозяев преданной службой. Теперь вот мы снова живём здесь.

Джонатану стало нестерпимо горько от этих слов. Он вышел из дома и удивился тому, что приятный глазу летний пейзаж вокруг него, сменился морозным, снежным утром.

У порога стояли какие-то неизвестные люди. Они кланялись, ставя к ногам Джо горшки, полные дерьма, поверх которого кишмя кишели тараканы. Последним подошёл невесть откуда взявшийся Ричмонд Шеллоу Райдер:

― Эти господа, ― сказал он, ― просят тебя и твоих родителей простить их за досадную ошибку и снова переехать отсюда в другой новый дом, ещё более просторный, чем был у вас до того.

Забудьте обиды и примите эти дары, в том числе и от меня, ― «Ласт Пранк» поднёс к ногам Эдванса огромный кувшин, горлышко которого было запечатано сургучом.

― Это едва ли не самое лучшее эллинское вино, ― пояснил он. ― Немногие из вельмож самого высокого ранга могут себе позволить отведать его чудный вкус. В эту холодную пору оно прекрасно согреет вас, смягчит ваши души и, кто знает, возможно, вы быстрее простите и этих господ и, что немаловажно ― меня.

Джо почувствовал, как за его спиной открылась дверь и на порог вышли его родители. Стоило ему обернуться, как стоявшие возле дома «господа» исчезли вместе с «Ласт Пранком», а их тошнотворные подношения так и остались стоять у неказистого порога.

Джонатан поёжился от холода, согнулся и с трудом поднял огромный кувшин вина — единственное из оставленного гостями, что представляло из себя хоть какую-то ценность.

Мать и отец молчали. Джо стало нестерпимо стыдно за то, что всё это «добро» оставили возле родительского гнезда по его милости. Он сорвал крышку с кувшина, но вместо аромата эллинского вина оттуда, устремляясь под ноги родителям, хлынул целый тараканий поток. Джонатан отбросил кувшин, и тот, ударившись о порог, разлетелся в пыль. Тараканы полностью покрыли собой старые, его оскоблённые доски. Джо решил упасть, чтобы закрыть собой это страшное нашествие паразитов, но едва он согнулся, в его ногу тут же ударила жгучая боль…!

Он очнулся. Над ним свисал низкий бревенчатый потолок небольшой, тёмной комнаты. Справа от его постели, сидя на стуле, дремала какая-то прелестная девушка, перед которой, на столе стояли какие-то пузырьки с лекарствами.